Магистр дьявольского культа
Шрифт:
Девушка тут же взволнованно подскочила и почтительно отвесила приветственный поклон:
— Ханьгуан-цзюнь.
Лань Ванцзи ответил лёгким кивком.
Вэй Усянь же остался сидеть на траве и, посмеиваясь, глядеть на него.
Девушка, кажется, очень боялась Лань Ванцзи, что, в общем-то, не выходило за рамки нормы — все молодые адепты в таком возрасте испытывали страх по отношению к нему. Она в панике подхватила полы платья и убежала.
Вэй Усянь только и успел крикнуть вслед:
— Девушка! Сестрёнка! Твоя корзина! Эй,
Ему так и не удалось остановить ни девушку, ни ослика. Вэй Усянь лишь растерянно переложил оставшуюся в корзине морковь и повернулся к Лань Ванцзи:
— Лань Чжань, ты напугал её так сильно, что она убежала.
Если бы Лань Ванцзи не хотел, чтобы кто-то услышал его поступь, как вышло, чтобы они оба его услышали?
Вэй Усянь, похихикивая, протянул ему морковь.
— Будешь? Давай ты покормишь кроликов, а я покормлю тебя.
Лань Ванцзи помолчал, посмотрел на него сверху вниз и произнёс:
— Поднимайся.
Вэй Усянь бросил морковь за спину и лениво протянул руку со словами:
— Подними меня.
Помедлив секунду, Лань Ванцзи потянулся, чтобы помочь ему встать, но Вэй Усянь вдруг дёрнул его на себя и повалил на землю.
Кролики, владения которых были захвачены странными двуногими, будто повстречались со страшным врагом, — беспорядочно забегали вокруг двоих лежащих друг на друге мужчин. Те из зверьков, которые были лучше остальных знакомы с Лань Ванцзи, подобно людям, поднялись на задние лапки и приникли к нему, будто с беспокойством недоумевали — почему хозяин вдруг упал? Лань Ванцзи мягко отстранил кроликов, затем спокойно произнёс:
— Седьмое правило на Стене Послушания Облачных Глубин. Запрещается тревожить заклинательниц.
Вэй Усянь возразил:
— Но ты сказал, что мне ничего не будет за нарушение правил.
— Я не говорил.
— Что это с тобой? Раз не договорил, так значит, и не было вовсе? А как же доброе имя Ханьгуан-цзюня, который всегда держит слово и непременно исполняет сказанное?
— «Каждый день».
Вэй Усянь провёл ладонью по его лицу и, жалея, произнёс:
— Ну что, дядя отругал тебя? Рассказывай скорее, позволь гэгэ пожалеть тебя как следует.
Несмотря на столь нарочито явную перемену темы, Лань Ванцзи не стал разоблачать его замысел.
— Нет.
— Всё-таки не отругал? Тогда что он сказал тебе?
Лань Ванцзи без всякого выражения обнял его и ответил:
— Ничего особенного. Встречи наши столь редки (2), что завтра он повелел устроить семейное пиршество.
Вэй Усянь улыбнулся:
— Семейное пиршество? Прекрасно, прекрасно, я непременно покажу себя с лучшей стороны и ни за что тебя не опозорю. — Он вдруг вспомнил о Лань Сичэне. — А как твой брат?
Помолчав секунду, Лань Ванцзи ответил:
— Чуть позже я навещу его.
В последнее время Цзэу-цзюнь все дни проводил в уединённой медитации, и Лань Ванцзи наверняка собирался провести с ним долгий разговор, сидя напротив. Вэй Усянь освободил руку и обнял Лань Ванцзи, мягко похлопав его по спине.
Через какое-то время он спросил снова:
— Кстати, почему в этот визит я до сих пор не встретил Сычжуя и остальных детей?
Обыкновенно юноши должны были ещё на входе в горную обитель окружить его с радостным гомоном. При упоминании Сычжуя и остальных нахмуренные брови Лань Ванцзи немного разгладились.
— Я отведу тебя к ним.
Когда он привёл его к Лань Сычжую, Лань Цзинъи и другим, младшие адепты, кроме радостных вскриков, не сделали большие никаких движений. Вовсе не потому, что не хотели, а просто-напросто не могли.
С десяток адептов ровной шеренгой стояли вдоль веранды на руках. Каждый снял с себя верхнее одеяние и остался только в белоснежной лёгкой рубахе. Стоя вниз головой и вверх ногами, они смотрели на расстеленные на земле белые листы бумаги, которые уже были частично исписаны тушью. Левой рукой они упирались в пол, правой держали кисть и с большим трудом выводили на бумаге убористые строчки чёрных иероглифов.
И поскольку нельзя было позволить лобной ленте коснуться пола, все адепты, обливаясь потом, держали концы лент в зубах, поэтому даже не могли ничего произнести. А те «радостные вскрики» являлись лишь мычанием со счастливо сверкающими глазами. Вэй Усянь поглядел на их покачивающиеся фигуры, которые едва держали равновесие, и спросил:
— Почему непременно нужно делать это вверх ногами?
Лань Ванцзи ответил:
— Они принимают наказание.
— Я это понял, когда увидел, что они переписывают правила Ордена Гусу Лань, а именно — «Раздел о Надлежащем Поведении», я могу рассказать его наизусть. Но за что их наказали?
Лань Ванцзи бесстрастно ответил:
— Не вернулись в Облачные Глубины до установленного правилами часа.
— Оу.
— Отправились на ночную охоту вместе с Призрачным Генералом.
— Хэй! А вы не робкого десятка!
— Это третье подобное нарушение.
Вэй Усянь потёр подбородок и подумал, что в таком случае не стоит несправедливо сыпать злобными обвинениями в адрес Лань Цижэня за то, что он подверг их такому наказанию. Они легко отделались, раз их всего-то заставили переписывать правила, стоя вниз головой.
Он присел перед Лань Сычжуем и спросил:
— Сычжуй, а почему твоя стопка бумаги намного толще, чем у остальных? Или мне показалось?
— Нет… — промычал Лань Сычжуй.
— Он был зачинщиком, — объяснил Лань Ванцзи.
Вэй Усянь хотел похлопать Лань Сычжуя по плечу, но не нашёл для этого подходящего места, поэтому его рука застыла в воздухе, затем опустилась вниз и похлопала снизу вверх.
Он с пониманием произнёс:
— Я так и знал.
Лань Ванцзи прошёлся перед юношами, бросил взгляд на листы бумаги, мельком проверяя написанное, и указал на листок перед Лань Цзинъи: