Магистр ордена Святого Грааля
Шрифт:
…Снова несли…
…На что-то возложили… Но тут уже и крохи сознания перестали ощущаться, и мера времени пошла, должно быть, не на века, а на тысячелетия…
…Сколько их, этих тысячелетий минуло, когда снова стал различим бесовской хохоток? И вместе с ним в сознание вскользнули слова:
— Говорил, ваше сиятельство, когда-нибудь выбарахтается. Извольте видеть — уже выбарахтывается, еще и недели не прошло…
Значит, менее чем в неделю уложилась та вечность, опутавшая его.
…Кто-то склонился над ним. Неужели, неужели ж и вправду сам князь тьмы?.. «Изыди, сатана…» — попытался проговорить он.
Из этого ничего не вышло, однако вместо собственного голоса услышал другой, не такой прихихикивающий, как у бесов, но тоже несколько насмешливый. Неужели такой у него голос, у врага рода людского?
— Однако, — произнес этот голос, — сдается мне, он уже не настолько и без чувств. По-моему, вскорости мы сможем поговорить… Эй, барон, вы слышите меня?..
Глава XII
Бумага стерпит
Ваше сиятельство!
Мне кажется, терпение, к коему Вы призываете, по своей губительности для нашего дела почти равно самому поражению. Многие наши люди раскрыты, иные, разочаровавшись, от дела отошли. Боюсь, скоро так у нас не окажется почти никого.
За Вашу осторожность мы расплачиваемся решимостью. А миг, по-моему, уже созрел. Более четырех сотен офицеров целиком на нашей стороне, еще тысячи, хоть и не ведают о наших планах, но лишь обрадуются крушению новоявленного Калигулы. Даже низшие чины давно почитают его за дурачка, и Ваша остроумная подставка с выговором умершему генералу Врангелю, о смерти коего наш Калигула так и не проведал, тут мало чего прибавила. «Скоро все это лопнет», «Долго так не продлится», — стало словами едва ли не всех гвардейцев, независимо от их принадлежности к нашему сообществу.
А., насколько мне известно, все более недоволен поступками взбалмошного отца. Не придумать более подходящее время, чтобы подать ему проект будущей конституции.
Какой, какой, скажите, более подходящей минуты нам еще ждать. Не боитесь ли, граф, что эдак, ожидаючи погоды у моря, можем прождать и про...ть всё?
P.S. С тем же нарочным высылаю Вам составленный мною проект конституции.
Ваша Светлость!
В последний месяц G. засыпал меня своими нетерпеливыми посланиями. Последнее из них уже оставил без ответа, ибо прописывать ему все тот же набивший нам с ним обоим оскомину рецепт — la retenue et la patience [48] — более нет моей мочи.
Еще менее хватает у меня сил читать его конституционный бред. Конституция сейчас нужна России, как (тут мне передали забавные les mots [49] одного гвардейского офицерика)… как архидиакону Венерина болезнь; надеюсь, Вы в том со мною согласны.
Ныне к заговору причастна, почитай, треть гвардии, а остальные две трети им сочувствуют. Так творятся не заговоры, а революции; это ли нужно сейчас России? Для успешного coup d’etat [50] много и десятерых, но у них должны быть достаточно «толстые эполеты».
Офицериков же с «тонкими эполетами» (грешен!) использую лишь как топливо для разжигания нашего дела. И моими, и Тайной экспедиции усилиями их отлавливают во множестве со всеми жесточайшими для них последствиями. Тем достигаются сразу две цели — увеличивается доверие к моей особе со стороны государя и растет общее недовольство среди офицерского корпуса.
Большинства же «толстых эполет» из числа наших единомышленников нынче вовсе нет в Санкт-Петербурге (один Ваш покорный слуга вынужден вертеться, как Фигаро), оттого они вне всяческих подозрений. Съедутся в самый решающий момент, когда дело окончательно вызреет; тогда-то все и свершится.
Ныне хлопочу о разрешении для Вас вернуться в столицу. Государя уже почти удалось убедить.
Граф В. всей душой с нами, князь N. тоже.
А. пока согласен только на мягкие меры, с условием, что Калигула непременно останется жив. Сколь сие ни наивно, однако до поры всячески его поддерживаю в том. Без его участия все не имеет смысла — ведь не французского же образца и не конституции взамен помазанника Божьего, в самом деле, мы хотим!
Надеюсь воздействовать на А. через франкмасонов, имеющих на него влияние. Думаю, они смогут заверить его в наших мягких намерениях, а то, что они окажутся не столь мягки, можно будет отписать на непредвиденную случайность.
Принимаю также и добавочные меры. С одной стороны, регулярно докладываю А. о наказании офицеров, что вызывает в нем страдания и еще большее недовольство отцом; с другой — сообщаю Калигуле об этом недовольстве сына, и в возникающей меж ними розни сердце А. еще более ожесточается.
Хлопоты могут быть с этим ч…вым Мальтийским орденом, один из рыцарей коего, говорят, обладает даром ясновидения и, как мне докладывали мои люди, узрел в своих видениях тот конец для Урода, каковой мы с Вами предполагаем. Дополнительная беда в том, что оный рыцарь вхож к А., и, окажись он не сдержан на язык, нерешительность в А. может все-таки возобладать. Пока меж ними была лишь одна встреча, и рыцарь покамест ничего опасного, сколь я знаю, не сказал. Но есть опасение, что мистически настроенный А. возжелает и второй встречи, а что там будет — один Господь ведает.