Магистр ордена Святого Грааля
Шрифт:
Взято мною со стола коллежского секретаря Петрова, его же, Петрова, рукой написанное:
И днесь учитесь, о цари: Ни наказанья, ни награды, Ни кров темниц, ни алтари Не верные для вас ограды… [52]Полагаю, им же, Петровым, судя по задумавшемуся виду, сие безобразие и сочинено.
Далее не дописано по причине вызова оного Петрова к вышестоящему начальству.
В зверинец завезен африканский единорог весом в 140 пудов. Зверь преогромной силищи, хотя потребляет лишь растительную пищу.
Также выставлен ко всеобщему обзору череп морской рыбы кашалота размерами с дорожный экипаж.
Все любопытствующие могут идти посмотреть начиная с пятницы. Вход 20 копеек.
— —
Граф Курбатов со всею семьей пытался скрыться из Санкт-Петербурга, не имея подорожной.
Возвращен к месту проживания и имел беседу с генерал-губернатором и главнокомандующим графом Паленом, после каковой слег в постель и призвал священника.
Однако же был излечен присланными к нему лейб-медиками при помощи пиявок.
— —
В ресторации *** произошел случай — прямо с подносом в руках скончался лакей.
Хозяин ресторана с гневом отвергает возможность отравления, объясняя случившееся внезапно постигшим того ударом. Также хозяин обещает с завтрашнего дня изрядные скидки на обеды и ужины.
— —
В конюшне князя Криштовского старый седой мерин вдруг помолодел и стал рыжим.
Его Императорское Величество самолично возжелали удостовериться. Мерин был приведен ко дворцу, и сведение подтвердилось.
Высочайшим повелением князю Криштовскому выделено из казны 2000 рублей на совершенствие коневодства.
— —
В лейб-гвардии Измайловском полку ищут прапорщика князя Бурмасова, исчезнувшего накануне.
— —
В доме, принадлежащем лекарю Мюллеру вечером *** числа произошло крушение — внезапно рухнула лестница, коя, видимо, погребла под собою рыцаря Мальтийского ордена барона фон Штраубе.
Причина, видимо, во взрыве земляного газа.
Однако, несмотря на поиски, ни живым, ни мертвым, барон под завалом обнаружен не был.
Полицейской частью ведутся поиски…
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава XIII
О том, как фон Штраубе обнаружил себя в гробу, окруженным бесами, и о том, чем вся эта препозиция завершилась
…но отчего все тело, словно каменное?..
— …Вы слышите меня, барон?.. — опять всверлился все тот же голос. — По-моему, слышать вы уже в состоянии… — И поскольку фон Штраубе ничего не отвечал, князь тьмы приказал своим подручным бесам: — Довольно ждать, я должен с ним переговорить. Дайте ему понюхать!
…Что-то снова поднесли ему к лицу. Он вдохнул, и это было так, будто тысячи иголок вонзились в горло и в нос. Фон Штраубе вздрогнул всем своим окаменевшим телом, что тут же отозвалось волной боли в голове и в каждом суставе, и открыл глаза.
— Живой, вполне живой! — снова захихикал бес, и в этом бесе барон, к немалому удивлению, вдруг узнал своего домохозяина лекаря Мюллера.
Неужто его домохозяин теперь — прислужником в преисподней?.. А ведь и впрямь (как же он прежде не замечал?) всегда чем-то походил на беса, на эдакого толстенького беса с мелкими лживыми глазками, с неровными волосами, по бокам головы топорщившимися в виде рожек.
Другой бес, что рядом с ним, был, напротив, худ и совершенно лыс. Только лукавство, одинаково искрившееся в глазах, выдавало их родственность.
— Живой, отчего бы не живой? — подхихикнул этот второй бес. — Как и было велено вашим сиятельством.
Взор фон Штраубе был еще нечеток, к тому, же единственный тут источник света — свеча, стоявшая у него в изголовье — не позволял разглядеть во тьме того, к кому оба они обращались, называя «сиятельством».
Однако он сумел понять, что лежит в самом настоящем гробу. Отчего же тогда в гробу, коли в самом деле жив? И отчего каменность такая во всех суставах?..
В следующий миг он разглядел что-то белое, стоявшее сбоку от него… Боже, то был человеческий скелет. Стоял и смотрел на него пустыми глазницами и скалился приоткрытым ртом…
Быть может, и он сам уже обращен в такой бестелесный же скелет?..
Фон Штраубе сдавил пальцы в щепоть — единственное, на что у него доставало сил. Нет, пальцы явно были пока что вполне из плоти.
Затем бесы раздвинулись, и меж ними возникло чье-то лицо, длинное, худое, с крючковатым носом; казалось, оно, это лицо, лишенное всякой опоры, просто само по себе висит в темноте. Лишь после фон Штраубе сообразил, что хозяин лица облачен в черную мантию, которой не разглядеть, ибо она так же черна, как окружающая тьма.