Магистр
Шрифт:
Оглядев корабли, военачальник негромко обратился к людям, а ветер доносил его слова до каждого, словно распространяя их во все стороны.
– Дети мои, – говорил магистр, – вы отправились в это путешествие по доброй воле. Вы хотели найти новые земли и подчинить их указующему персту своей страны. Минули неиcчислимые дни, мне удавалось кормить и поить вас, заставлять море благосклонно принимать и не губить нас, договариваться с ветрами, чтобы они дули в наши паруса. Пришло время сказать: мне неведомо, что находится дальше, там может быть ничто; и я не знаю, насколько хватит моего договора со стихиями – его срок мог уже истечь. Но я не собираюсь терпеть в экспедиции мечты о мятеже. Поэтому те, кто останется со «Скифом», должны будут дойти до конца. Те, кто хочет назад, домой, могут
Всадник замолчал, и молчание повисло над кораблями. Через некоторое время на одном судне вперед вышел молодой человек, как будто вытолкнутый строем. В отличие от военачальника, юношу было слышно не очень хорошо, так что ему приходилось надсаживаться.
– Военачальник! – кричал он. – Но мы плывем уже так долго! А земли все не видно! Откуда нам знать, что не приплывем мы в мифические страны, где запрещено бывать человеку? Или что не упадем с края Ура!
Выглядевший так, будто только что взошел на борт, всадник тем не менее чувствовал себя чудовищно уставшим, а потому на долгие разговоры настроен не был. Не меняя позы и не повышая голоса, он сократил торг:
– Hear, hear [168] . Итак, Красный Нард захотел назад. Попрошу капитанов тех кораблей, что согласны с ним, перейти ко мне на палубу для… прощального напутствия.
Никто не двинулся. Военачальник усмехнулся.
Красный Нард растерянно оглядел суровый строй кораблей и закричал, что назад не хочет:
– Я лишь хочу… прошу объяснить нам! Поделиться знанием!
– У меня нет знания, Нард, – ответил всадник устало, – и еще меньше объяснений. Впереди может не быть ничего, даже пресной воды. Однако обещаю: те, кто доплывут до земли, образуют там семьи и станут основателями колонии. Они смогут построить новые корабли и послать их за новыми поселенцами, дабы удовлетворить свою тягу к богатству и приключениям. Те же, что хотят объяснений, – повторяю в последний раз – могут вернуться.
168
Так, так ( англ.).
Корабли молчали. Внезапно раздался отчаянный крик: какой-то рыжеволосый человек с «Мацуты» перевалился через борт и, нырнув в светлую воду, отчаянно поплыл прочь. Лениво поводя плавниками, из воздуха медленно опустилась большая рыба. Рыба примерилась к плывущему, схватила его ртом и, с густым звуком нырнув, тенью ушла на глубину, после чего вынырнула где-то вдалеке и так же безмятежно поплыла по воздуху. По кораблям пронесся вздох.
– Прощай, несчастный Сослан, – проговорил военачальник с некоторой печалью и продолжил: – Ему все равно пришлось бы ответить за подстрекательство к бунту. Небеса и воды меня опередили.
Всадник повернулся спиной к людям. Как ему это удалось, учитывая, что корабли окружали «Скиф» со всех сторон, неизвестно, но никто уже ничему не удивлялся. Дойдя до трапа, он остановился.
– Двенадцать – нехорошее число, – заметил он, – но меня это не смутит. «Мацута» заберет всех, кто хочет домой. Остальные пойдут вперед. Даю всем час.
С этими словами военачальник покинул палубу. Через час за «Скифом» по-прежнему шли все суда, ибо никто так и не решился возвращаться домой без лидера, а мысль о том, чтобы принудить вернуться его самого, покинула головы людей. Тринадцать кораблей, включая мятежную «Мацуту», продолжили плавание.
С острова на материк
Через несколько недель вдали показалась земля, а вода начала темнеть. Объятые ликованием люди прыгали и обнимались, не в силах дождаться, когда пристанут к тверди. Через день стало ясно: земля была не материком, но островом, и лишь дальше за ним тянулась береговая линия неизвестного континента. От острова устремлялась вбок стрела неведомого акведука, исчезавшая в водяной дымке, однако других следов древних строителей видно не было. Когда корабли подошли к берегу, стало
Некоторое время отряд двигался в глубь материка, оглядывая пустую гористую местность, лишенную каких-либо следов жизнедеятельности. Пропустив лавину, сорвавшуюся с гор, экспедиционный корпус въехал в очередное ущелье и наткнулся на завал. Военачальник спешился и велел людям отойти назад, не теряя бдительности.
Идя к завалу, магистр пробормотал что-то об обманчивой несложности завоеваний после бесконечности слепого плавания и принялся разглядывать бревна, обломки камня, пласты дерна и прочий природный мусор, плотно переплетенный ветвями проросшего через все это кустарника. Тут он услышал стрекот. Стрекот был громче звуков, издаваемых насекомыми, но всадник не стал вынимать меча, а поднял с земли камень и принялся ждать. Стрекот усилился, а потом… из-за завала поднялось нечто похожее на ветку с шишкой на конце и как будто принялось оглядывать спокойно взиравшего на нее военачальника.
– Во имя шкуры Хараа-Джеба, – зароптали и без того уставшие воины, – что это за звуки? А эта штука… как будто у нее на конце глаз!
Военачальник бросил камень на землю и сделал переселенцам знак отойти еще дальше и не вмешиваться. К прутику же с глазом он, поклонившись, обратился так:
В местности этой, о друг, с тобой повстречался я с первым. Здравствуй! Прошу я тебя, не прими меня с сердцем недобрым. Вот что скажи мне вполне откровенно, чтоб знал я: Что за земля? Что за край? Что за люди его населяют? Остров ли это какой-нибудь, издали видный, иль в море Мысом далеко врезается здесь материк плодородный? [169]169
Сокращенная цитата из Песни XIII «Одиссеи» Гомера.
Эта странная речь была встречена с другой стороны баррикады благосклонным хрустом, за которым последовал приглушенный обмен стрекочущими звуками. Затем из-за завала донеслись слова, которые можно было бы переложить на наш язык так:
Род мой в земле этой странной издревле прижился уютно, Стоило Куколке Желтой проклюнуться, мы появились. Тучны здесь воздухи, пищей богаты уютные щели. Речи внимая твоей, в волосках я не слышу знакомого Трения звуков: с другой стороны ты приходишь. Из-за престарой трясины и влаги прекраснобескрайней Что привело тебя к месту, запретному для тебе равных?Совершенно в тон обращению военачальника монолог этот произнес большой жук. Он появился на перевале на задних лапах и не переставал особенным образом тереть передние ножки друг об друга, имитируя речь. Явление Жука, поистине достойного писаться с прописной буквы, вызвало ужас среди камаргитов. Они отступили от военачальника еще дальше и в ужасе прижались к стенам ущелья. Всадник же, как и положено всадникам, не испугался, а лишь слегка наклонил голову, внимая необычному собеседнику, доходившему ему почти до груди. Разговор продолжался на неизвестном наречии, но мы переведем его на человеческий: