Магия без правил
Шрифт:
– …знов до лясу! – рявкнул Ковальский. – Строго на заход слонця! – и, свернув с тропы, поскакал через редколесье.
Перед глазами у Ирки плавали цветные круги. Танька и Богдан, ухватив за руки, поволокли ее за собой.
За спиной по-прежнему неумолимо пел рог и откликался многоголосый вой.
Голова у Ирки отчаянно кружилась, она едва переставляла ноги.
«Кажется, в кино это называлось контузией», – мелькнуло в голове. И кажется, от разорвавшейся за спиной лимонки не помогают ни собачья выносливость, ни недавно появившаяся вампирья сила. Если бы не надо было все время бежать! Хоть пару минут передышки!
Словно услышав
– Постуй! Привал, по-вашему… – пояснил он, оглядываясь на ребят.
Богдан, казавшийся все время таким решительным и неутомимым, при этих словах глухо застонал, ноги у него подломились, и он рухнул лицом вниз в застилавшую землю бурую хвою. Танька жалостно всхлипнула, присела рядом… и начала утешающе поглаживать его по спутанным темным вихрам.
– Пьёнть хвылин! [25] – глядя на измученных ребят, предостерегающе буркнул Ковальский. Настороженным столбиком присел на задние лапы, переднюю запустил под гимнастерку и вытащил массивный железный портсигар. Наскоро свернул когтями самокрутку и, зажав ее между здоровенными передними резцами, ткнул открытым портсигаром в сторону ребят. – Палите?
25
Пять минут! (польск.)
Ирка и Танька дружно замотали головами. Богдан не шевельнулся.
– То добже! – перебрасывая портсигар Бразаускасу, одобрил Ковальский. – На войне многие молодыки палить починают, а то не добре для дзецька! – зайцы сосредоточенно задымили.
– На войне? – прохрипела Ирка, снимая и обтирая залитое потом лицо пилоткой с красной звездой. Той самой, которая еще недавно была кокетливой шляпкой с лентами, а раньше – цыганской шалью, чепцом и ветхой треуголкой. Ирка оглядела себя. Да-а, с драным кружевным лифом бального платья и заляпанными грязью панталонами армейская пилотка смотрелась, конечно, офигительно! Но, кажется, только благодаря ей зайцы матёрые Ковальский и Бразаускас не положили их двумя короткими очередями из своих трофейных «шмайссеров», когда троица вынырнула из квестового перехода. – На какой войне? – она и сама догадывалась на какой, ей нужно было лишь подтверждение.
Раскосые глаза Бразаускаса подозрительно сощурились, превратившись в совсем узкие щелочки. Глаза Ковальского, наоборот, распахнулись во всю ширь, а пасть с прилипшей к резцам самокруткой изумленно приоткрылась:
– Тебя надто сильно контузило? Як то – на якой?
– Нет-нет, я все поняла! – торопливо проговорила Ирка. – На Отечественной, конечно!
– Ну, як ваши ее называют, – успокаиваясь, кивнул Ковальский.
– На Отечественной? 1812 года? – прежде чем Ирка успела ее предостерегающе пнуть, влезла в разговор Татьяна. Графиня с ужасом посмотрела туда, откуда они бежали, и дрогнувшим голосом переспросила: – Ужели это наполеоновские солдаты столь страшно воют?
– Смеёшьсён? – гневно дернул длинным ухом Ковальский. – Выпаски полисуновы воют, прихвостни фашистские! – в подтверждение он дернул самого себя за торчащий из-под гимнастерки короткий пушистый хвост.
– Кто такие фашисты? – осторожно поглядывая на зайцев, шепотом спросила Татьяна.
– Это такие проблемные немцы, – буркнула в ответ Ирка.
По озадаченному выражению лица
Далеко-далеко, на пределе слуха, снова затрубил рог, и снова ответом ему был вой – растерянный, вопросительный, вой потерявшей добычу стаи.
– За нами волки гонятся? – сообразила Ирка и тут же осеклась. С вопросами тут надо быть поосторожнее, вон как Бразаускас на нее глазом косит – даже больше, чем обычно зайцу положено!
– Полисун их поднял, гнида нацистская, нас сцигать! – мрачно ответил Ковальский, плюя на зажатую в когтях самокрутку и аккуратно заталкивая окурок обратно в портсигар.
– А кто такой полисун? – решилась не отставать Ирка – надо хоть немного разобраться в обстановке пятого тура, иначе пропадут они тут, в лесах.
– Полисун есть влият-тельный лесной жит-тель, – с прибалтийским акцентом сказал Бразаускас, тоже пряча окурок. – Очень сильно есть влиятельный, очень давно-о…
– Этот, как его… – неуверенно пробормотала Ирка, вспоминая немногие виденные ею военные фильмы. Бабка кино про войну не любила, предпочитая всему на свете мексиканские сериалы, однако на Девятое мая все же смотрела, будто ритуал выполняла. – Полицай, да?
– Хуже, – буркнул Ковальский. – Пастеж вилкув – волков пасет. Где война, там и он своих волков выпасает. Дзись ему дуже велке паствисько.
– А если без полисуна с волками договориться? – быстро сказала Ирка, предлагая, с ее точки зрения, вполне очевидный план спасения. – У меня там… дома… – она неопределенно махнула рукой – знать бы и вправду, где он, этот дом? – среди знакомых есть вполне нормальные волки… ну не совсем, правда, волки… – немедленно исправилась она, увидев, что не только Бразаускас, но и сам Ковальский уже на нее нехорошо косится, – а такие, скорее помесь с… – хотела сказать «с людьми», но тоже не решилась, кто его знает как зайцы к оборотням относятся? – В общем, я могу попробовать со здешними волками тоже пообщаться…
Ковальский поднялся одним сильным толчком лап:
– Зайцы матёрые со шкурами продажными не умавяютсён! Не договариваются, если по-вашему! – надменно процедил он сквозь широкие верхние резцы. – У нас с такими разговор короткий – за хвост и к стенке! – он выразительно передернул затвор автомата. – Все, привал скинчен! Цо разлеглись? Повстать! Повстать, сказалем! – резко проорал он и, не дожидаясь ответа, опять ломанул в лес.
С мучительным стоном Богдан отодрал себя от земли, стряхнул облепившую лицо хвою и, пошатываясь, потащился следом за несущимся скачками зайцем. Постепенно его шаги становились все тверже, он уже бежал, то нетерпеливо оглядываясь на торопящихся следом девчонок, то ловя настороженный взгляд скачущего замыкающим Бразаускаса.
Звук рога слышался все ближе.
Отряд отступал на запад.
Глава 12
Зубами, когтями и автоматом
Застывший в неподвижности Ковальский предостерегающе поднял лапу. Все остановились, сгрудившись у него за спиной. Ирка, неслышно ступая, подошла и сквозь просветы ветвей глянула на открывающуюся перед ними полянку.
– Не туда смотришь, – одними губами шепнул ей Ковальский. – Правей.
Ирка послушно перевела взгляд правее и чуть не вскрикнула от неожиданности. На другой стороне полянки, припадая к земле и почти сливаясь с пятнами старой хвои, крался крупный рыжий волк.