Магия большого города. Леди
Шрифт:
– О, проверка на резус-фактор обязательна!
– мистер Райнер неправильно понял мой вопрос, но отвечать принялся с нескрываемым энтузиазмом. Ему явно нравилась его работа, и я не первый раз задумалась о том, как местным охранникам, обслуживающему персоналу и прочим удается сохранить здравый рассудок, наблюдая каждый день, как совершенно такие же люди, как они, используются в качестве топлива. Буквально. Наверное, есть какой-то психологический барьер, вроде «это не люди, а маги» или «они враги», «не такие, как мы», позволяющий отдалиться и не воспринимать происходящее как геноцид. Вряд ли мне удастся достичь подобного состояния. И отрастить шкурку, по совету Алекса, тоже не выйдет. Единственный путь для меня - сделать все, чтобы покончить с этим издевательством. Не знаю еще как, но сделаю для этого все.
Приняв решение, я поняла, что мне немного полегчало. Нервная дрожь, терзавшая меня с тех пор, как поезд замер в темном тоннеле, отступила, позволяя дышать. Да, так я и поступлю. А если меня за это удавит клятва - что ж, так тому и быть.
Петля не подавала признаков существования, несмотря на крамольные мысли, и я сосредоточилась на словах мистера Райнера. Когда еще выпадет такая редкая возможность допросить специалиста, работающего с магами! Пусть даже в таком извращенном качестве.
– У всех некромантов четвертая группа крови, по определению.
– упоенно просвещал меня врач тем временем, затыкая пробирку и укладывая ее в специальное ложе на диске, напоминавшем по конструкции детскую карусель с ячейками вместо сидений. Ожидаемо, после нажатия на кнопку тот принялся вращаться, медленно и равномерно, так что потемневшая жидкость расползлась по стеклянным стенкам тонким слоем.
– Кроме этого, в ней есть уникальный белок, эвокапротеид, обеспечивающий носителям полный иммунитет к так называемой радиальной болезни.
– Радиальной болезни?
– переспросила я, понимая все меньше и меньше. При чем тут недомогания? Неужели они пытаются спасти магов от выгорания?
Встрепенувшаяся было надежда рассыпалась в пыль с его следующими словами.
– Да, мы все, обычные люди, подвергаемся облучению избытком магии во время работы с генератором.
– мистер Райнер обвел рукой полупустой медицинский блок для наглядности.
– И если вовремя не ввести антидот, нам придется несладко. Выпадают волосы, увядает кожа, проявляются разные нехорошие хроники, там и до летального исхода недалеко. Так что защищаемся как можем!
Диск пискнул, останавливаясь.
– Прекрасно! Положительный.
– удовлетворенно кивнул сам себе врач.
– Это замечательно. Теперь еще немного потерпите, пожалуйста, соберем запас. Нам как раз хватит на полгода, до следующего вашего приезда. Надеюсь, мистер Хармс захватит вас и в следующий раз, а то с них двоих маловато получается материала.
Вместо пробирки к все еще торчащему из моей руки разъему подсоединили прозрачную трубку с пустой конической колбой на противоположном конце. Я как завороженная наблюдала за тем, как густая кровь капает, собираясь сначала в лужицу на дне сосуда, а после постепенно его заполняя.
– Жаль, что некромантов так мало.
– посетовал мистер Райнер, наливая мне полную кружку горячего чая из термоса. Я с благодарностью приняла ее, немного неловко, одной рукой. Меня знобило и немного кружилась голова, скорее всего от общего стресса, так что обжигающий приторно-сладкий напиток пришелся весьма кстати. Пусть и без успокаивающего эффекта, как взвар Алекса.
– Можно было бы нанять больше персонала, но увы. Приходится справляться тем, кто есть. И то не на всех хватает инъекций! Ничего, будет им двойная доза, благодаря вам. Самоотверженную службу на благо отечества нужно поощрять!
Я кивнула, мало вслушиваясь в смысл его речи. Перед глазами темнело все сильнее, в какой-то момент поняла, что сознание ускользает, но сказать ничего не успела и провалилась в глубокий обморок, как в омут.
16-2
Первым, что я услышала, очнувшись, был уже знакомый бубнеж мистера Райнера.
– Что же вы не сказали, что девочка не ела толком с утра?
– мягко, уважительно, но с отчетливыми недовольными нотками выговаривал он кому-то.
– Неудивительно, что бедняжку повело. Я-то брал, как со здоровой девицы, а не замученной постоянным недоеданием и на грани магического истощения. Что вы с ней делали, к бою готовили? Полевую практику проходили?
– Да это не мы, она уже такой была, когда я ее нашел.
– вяло отозвался мистер Хармс.
– Дня три назад еще в больнице лежала, вроде советовали не перегружать ее, но бабы они такие. То на бал, то еще куда. Скачет козой, поди пойми, что с ней что-то не так.
– Кажется, приходит в себя.
– сообщил Алекс. Его голос звучал близко, прямо над моей головой, и судя по теплу, в котором нежилась моя рука, он меня за нее держал. Трогательно, как положено приличному жениху. Тело меня плохо слушалось, но мне удалось все же вытянуть пальцы из его захвата. Сочувствие с его стороны отчего-то виделось мне притворным, наигранным, как и весь остальной фарс нашей помолвки.
– Я в порядке. Вроде бы.
– с трудом ворочая языком, произнесла я, силясь разомкнуть ставшие неподъёмными веки.
– Что со мной?
– Немного переборщили с забором крови.
– извиняющимся тоном сообщил врач.
– Прошу прощения, обычно при мне дамы в обморок не падают. Годы уже не те.
Попытка пошутить не удалась, но я все же улыбнулась. Чисто из вежливости. Глаза все же открылись, явив мне белоснежный ровный потолок, как в лучших клиниках города.
– Скажите А!
– потребовал мистер Райнер. Я не задумываясь послушалась, и рот заполнила горьковатая сладость шоколада.
– Первое дело при кровопотере. Чайку?
– Не откажусь.
– созналась я, с трудом садясь на жесткой лежанке. Похоже, меня устроили где сумели - на длинной скамье для посетителей. Хотя какие посетители в таком месте?
Дымящуюся кружку с темной жидкостью я приняла с нескрываемой благодарностью и сразу же жадно принялась отхлебывать, не сильно заботясь о приличиях. Не до того, да и неуместно как по мне думать о манерах в таком заведении.
– Можем идти?
– нетерпеливо уточнил мистер Хармс. Ему похоже было не по себе и хотелось побыстрее убраться отсюда, но он старательно сдерживался и сохранял невозмутимое выражение лица. Лишь иногда нервозность прорывалась сквозь привычную маску стоического политика.