Магия Фан. Жесть
Шрифт:
За ужином она сидит как на иголках, переживает и думает, что же ждёт её там, в той Чудесной стране, о которой так много рассказывала Наставница. Только сегодня почему-то она больше молчит, не общается ни с ней, ни с другими девочками. Даже на ужин приходит под конец и сразу же направляется к Сенте-576.
– Пора, – только и говорит Наставница как-то безэмоционально.
Сенты аплодируют, провожая одну из своих в Чудесную страну. Сента-576 улыбается, пересаживаясь в кресло-каталку.
Наставница в этот раз сама катит кресло, а едва они покидают кухню, сворачивает в какой-то неприметный коридор. Сента не понимает, почему, ведь помнит, что других Сент уводили прямо, но даже обернуться не может, чтобы спросить хоть взглядом. Лишь сильнее сжимает подлокотники.
– У тебя уникальный случай, – начинает с жаром шептать Наставница. – Его надо исследовать, а не губить вот так просто. Или ты думала, Сента, что эта «Чудесная страна» на самом деле существует?
Она надрывно смеётся, продолжая катить Сенту-576 всё дальше. Та всё же пытается повернуть голову, но шею пронзает такая боль, что попытку она бросает: нет, не сможет, не справится. Сента-576 ведь даже ходить сама больше не способна.
Но что всё-таки задумала Наставница? И что именно она имела в виду, когда сказала про Чудесную страну?
– Стой! – кричит Наставница сзади. Голос звучит вдалеке, не рядом. Но как?
– Как ты не понимаешь? Нельзя её на утилизацию, – отвечает Наставница, по-прежнему катящая Сенту вперёд.
– Стой, – спокойно говорит ещё одна Наставница. Она преграждает дорогу впереди. Как такое возможно?
Сента-576 закрывает глаза своими тонкими ладонями, давит на них, чтобы не видеть этого. Она сошла с ума из-за менструации? Как иначе можно объяснить то, что Наставниц стало три? Она слышит шаги, звуки борьбы, но не открывает глаза, она не хочет всего этого видеть, даже мычать начинает, чтобы не слышать ничего постороннего.
– Всё хорошо, Сента, – говорит ей через несколько минут Наставница.
Сента-576 открывает глаза. Они с Наставницей находятся в коридоре рядом с выходом из столовой.
– Ты так неожиданно уснула, что я даже растерялась. Переволновалась? – участливо спрашивает она, а дождавшись кивка, продолжает: – Понятно. Но ничего, скоро у тебя не будет поводов для волнения.
И вместе они едут дальше. Сента-576 знает, что будет потом: ей измерят волосы в последний раз, после осторожно срежут их, а сама она отправится в Чудесную страну, где не будет тяжести волос, страха, металлических стен и бесконечных в своей однообразности коридоров.
Не знает она лишь о том, что на следующем ужине и сама будет присутствовать, но – как блюдо. Апельсиновый паштет наверняка понравится другим Сентам.
Последняя песня
Боли не чувствует ящер железный,
Но тосклива его монотонная песня:
«Навстречу деревьям, навстречу туману,
Пока бесполезным не стану».
Ольга Пулатова
Сильва смертельно бледна. Её тонкие длинные пальцы, некогда исполнявшие сложнейшие партии на пианиото, теперь сжимают небольшую красную сумку, до отказа забитую самым необходимым: деньги, еда, которая не испортится в дороге, вода, минимум одежды. Если она переживёт эту поездку, то сможет купить новую, если нет, то отсутствие тёплых вещей уже не будет волновать бывшую пианиотинистку. Её пальцы уж точно никогда не коснутся разноцветных клавиш, а без этого жизнь всё равно не будет яркой и полной.
Под размеренное «чу-чух-чу-чух» она смотрит в окно и безуспешно пытается расслабиться. Невозможно. Кажется, вместе с оранжевым солнцем идёт к закату и вся жизнь Сильвы.
– Только бы успеть, – шепчет она.
Других людей Сильва будто бы даже не замечает, сосредоточенно слушая стук колёс. Она не слышит голос соседки, не обращает внимания на плач ребёнка в начале вагона. Всё становится таким не важным, когда на кону собственная жизнь.
– На цизале он меня точно не догонит – тут и достаточно ровных дорог для неё нет, телепортатора так быстро не найдёт… Шансы есть, – продолжает шептать Сильва, больше успокаивая себя, чем на самом деле рассуждая вслух и просчитывая возможные варианты.
И ведь надо было так глупо попасться: случайная встреча, мимолётный роман, который мог бы закончиться тихим мирным расставанием, если бы Кальт не позвал замуж. Сильва отказала, ведь не собиралась сковывать себя узами брака, тем более, с этим человеком. Вот только он оказался графом. Кальтис Синон Ирвинт не привык, чтобы ему отказывали. По его настойчивости Сильва поняла это очень быстро, но было уже поздно: Кальт тоже понял, но то, что она никогда не полюбит его, а без этого пианиотистка была не нужна эгоистичному графу.
Сильве ничего не оставалось, кроме как бежать как можно быстрее и дальше – туда, где её никто не найдёт и никогда не узнает. Успеть бы только.
Станции проносятся с черепашьей скоростью, леса сменяются полями и городами, мир застилается туманом, идёт дождь. События жизни, которая навсегда осталась в прошлом, не отпускают, кружат перед глазами, смешиваясь с пейзажем за окном.
Вот Сильва первый раз видит пианиото. Разноцветные клавиши – цвета по количеству стихий – завораживают её мгновенно. Так и хочется прикоснуться к ним, научиться играть также красиво, как уличная исполнительница на центральной площади.
Потом – долгие часы обучения, старенький инструмент, подаренный родителями на десятилетие и – музыка. С того времени она окружала Сильву каждую минуту, даже во сне.
Она научилась петь и даже сама написала несколько песен, аккомпанируя себе прямо по ходу, заранее не готовясь и не подбирая нот. Казалось, что такая радостная жизнь полная музыки будет всегда, но реальность оказалась не такой уж и милосердной.
– Прощайте, – шепчет она и даже не пытается вытереть слёзы – лишь отворачивается к окну, чтобы никто их не увидел.