Магия и банды Токио
Шрифт:
Некоторые люди с недоумением, а то и плохо скрытым неодобрением смотрели вслед, но мне было все равно. Главное, что избежал потенциально опасной ситуации и даже не прогулял занятия. Прикол в том, что для школы важнее всего отметиться в начале: на школьной линейке или первом (классном) уроке. Как правило, злостные прогульщики секут эту фишку и уходят как раз после проставления отметок. Так что здесь проблем быть не должно.
Разве что учитель, которого я довел и сорвал урок… Ну и хрен с ним. Ничего предосудительного я не сделал. А там пусть до опупения доказывает, как упоминание великих ученых заставило
— Нахрен его, — Громко сказал я, оглядываясь вокруг. Район вокруг я знал не слишком хорошо, но до метро дойти в состоянии. А там просто посмотрю карту, да сяду на нужную ветку. Хватит сегодня приключений. И так придется думать, что делать с подобной облавой. Благо завтра и послезавтра выходные, а в среду уже выпускной.
«Черт, забыл занести бумажки старосте», — Я поморщился, — «Придется навестить ее дома, а то в понедельник может быть уже поздно. Благо есть номер…» — Мои вялотекущие рассуждения оказались прерваны каким-то странным звуком. Я вот уже двадцать минут шел по дороге и сейчас как раз двигался через частный сектор. А сдавленные рыдания вперемешку с азартными выкриками слышались с ближайшей детской площадки, закрытой от посторонних глаз раскидистым деревом.
«Ну нафиг. Спасение утопающих дело рук самих утопающих», — Меланхолично подумал я, но тут вдруг посреди улицы активировался мой медиатор. Он всего лишь на секунду возник в воздухе перед моим лицом, после чего быстро скрылся обратно в энергетическую форму. Быстро, но не мгновенно: парочка женщин напротив меня недоуменно переглянулась и захлопала глазами.
«Черт, неужели магическая фигня?!» — Досада, переходящая в злость так явно отразилась на моем лице, что две болтушки вздрогнули, опустили головы и как можно скорее прошли мимо меня.
В голове же невольно всплыли слова Рю об ответственности магов, пусть даже начинающих. Да, де-факто я первое поколение, неоперившийся птенец без стихийной привязки и полного подчинения рейбуцу. Вот только ноблесс оближ — фамилия обязывает. Черт бы ее побрал.
Я решительно свернул в сторону, перепрыгнул невысокий заборчик, отвел от лица густые ветки чего-то лиственного, шагнул вперед. И оказался на унылом, потрепанном куске столичной недвижимости со старыми горками, турниками с облупившейся краской, влажной, липнущей к ногам почвой и заметенными под скамейки прошлогодними листьями.
Они стояли возле древних качелей с огромной лужей после прошедшего недавно дождя. Трое парней примерно моего возраста и четвертый — их сверстник. При мне один из заводил толкнул свою жертву так, что тот врезался в столб и жалобно вскрикнул. Остальные глумливо захохотали.
— Этот недостойный Цуру, — Сказал один из мальчишек, явно передразнивая паренька перед собой, — Сейчас должен извиниться перед Кином. Ты сломал ему руку!
Толкнувший пацана Кин тут же понял идею и начал неправдоподобно кривляться. Парень схватился за свою конечность, патетично вскинул лицо к небу и весело заверещал. Посреди наигранных воплей о невыносимой боли затесались фразы про перелом, безутешных родителей и десять тысяч йен.
— Н-но
— Я болею с детства! У меня мало кальция. А ты специально толкнул мою руку своим костлявым плечом! — Закричал на него Кин, но в конце не сумел сдержаться и радостно заржал. А следом за ним начала смеяться оставшаяся парочка.
— Давай, гони нам десять тысяч! — Подал голос последний из троицы, — Рука долго заживает! — Не ограничившись словами, он пнул свою жертву по голени. Удар прошел вскользь, но Цуру все равно не удержался на ногах и шлепнулся в лужу прямо на задницу.
«Ками-сама, какой он беспомощный. Даже не знаю, чего во мне больше: злости на этих деградантов или испанского стыда от такого хлюпика».
— Нет. Пусть сначала встанет на колени и извинится! — Родил очередную идею Кин. Что за фетиш такой у хулиганов: чуть что — сразу требовать извинения. Они там случайно не состоят в родстве с одним маленьким, но гордым народом моей бывшей родины? Пусть тогда сделают коллаборацию и на пару выпускают купюры в сто и тысячу извинений. А курс привяжут к японской йене.
— Давай, извиняйся. Ора-ора, — Пацанва окончательно перешла от слов к делу, принявшись пинать ногами своего сверстника. Пока только ритуально, без приложения усилий. Но кто знает, чем это обернется через минуту-другую. Тем более, что их жертва даже не думала сопротивляться. Цуру только сжался, сел на корточки, прислонился к грязному столбу спиной да прикрыл локтями и коленями голову.
— Что у тебя вообще за форма? Ты с какого района, придурок?! — Кричали парни, но их оппонент не мог или не хотел отвечать. Он лишь безмолвно дрожал, вздрагивал от ударов и тихонько вскрикивал от особо сильных. Идеальная жертва для всякой шпаны.
Я вздохнул. Судя по всему, это мягкотелое чучело имеет отношение к магии: или не инициированный обладатель духовных сил, или просто трусливый маг, или… Да все что угодно, на самом деле. Но, скорее всего, первый вариант. А значит, придется помогать. Вот же черт! Угораздило пройти мимо. Потом ведь еще объяснять про волшебство придется, если не упадет в обморок от моих глаз. Тоска…
Я недовольно поджал губы, поскрипел зубами от злости на ситуацию, но все же двинулся к трем паскудникам. Благо, они стояли ко мне спиной и до последнего не могли увидеть появления нового лица на старой сцене. Очень хорошо. Жалеть я этих личинок дворовой шпаны не стал. Пусть хоть кто-нибудь расплатится за мое испорченное настроение.
Ближайший ко мне дурачок подавился очередным высером своего примитивного сознания и полетел рожей прямо на деревянную качелю: поджопник я ему дал щедро, от души. Толстое, обитое железом основание тоже не поскупилось на урон: зубы от удара так и полетели во все стороны. Второй подросток только начал поворачиваться ко мне лицом, поэтому сначала получил по почкам, а затем я взял его за загривок и впечатал в тот самый многострадальный столб, вокруг которого обвился одаренный слабосилок.
— Ты еще кто такой?! — Начал орать «Кин-чан», но тут же заткнулся, стоило ему разглядеть мои малопривлекательные бельма. Подобной заминкой грех не воспользоваться, поэтому я размахнулся ногой и весело крикнул одновременно с ударом: