Магия и тайна Тибета
Шрифт:
Вручить себя такому учителю, всецело доверить ему свою настоящую жизнь и судьбу – рискованный шаг.
Легко представить себе, какие сомнения, противоречивые чувства и муку испытывают в душе кандидаты на познание тайного учения.
Долгий путь обычно проделывает будущий послушник по пустынным краям, чтобы добраться до жилища отшельника, которого выбрал себе в учители; дикое величие свойственно местам, где располагается такое жилище, – все это оказывает на молодого монаха очень сильное впечатление.
Психологическая подготовка в этих условиях и окружении, под руководством
Вот одна из нескольких историй, слышанных мной от отшельников и налджорпа, об их послушничестве – самая обычная. Йишес Гьяцо, уже не новичок послушник в мистическом обучении, отправился к ламе-гомчену. Провел несколько лет в строгом уединении, стараясь найти ответ на сильно мучивший его вопрос – он все задавал его себе: что такое мозг (сознание)? Ответ пытался он уловить, анализируя и изучая собственное сознание. Но никак ему не удавалось поймать этот ответ, как «ребенку – удержать воду в ладонях».
Гуру его, лама из монастыря, к которому принадлежал Йишес, видя мучения ученика и понимая, что усилия ни к чему не приводят, направил его к знакомому отшельнику. Путешествие оказалось недолгим – всего три недели (по тибетским меркам короткое время), – но дорога шла через пустынный район и поднималась на высоту 18 тысяч футов. Йишес отправился в путь, неся на спине несколько книг, одеяло и обычную провизию: жареную ячменную муку, сливочное масло и чай. Стоял второй месяц тибетского года[89]; земля покрыта глубоким снегом, и всю дорогу видел он только вызывающие благоговение высокогорные зимние пейзажи, принадлежащие, казалось, потустороннему миру.
Однажды вечером, на закате он добрался до скита гомчена – обширной пещеры; перед ней простиралась небольшая естественная терраса, закрытая стеной. В некотором отдалении, внизу, приютилось несколько хижин – там жили ученики отшельника, им на короткое время позволили оставаться с ламой. Жилище его самого стояло на вершине горы, в том месте, где сходились черные скалы, возвышавшиеся над изумрудно-зелеными водами небольшого, спокойного озера.
Однажды мне пришлось быть там в сумерки – точно так же пришел туда когда-то Йишес; созерцая безлюдный пейзаж, освещенный сумрачным светом, понимаешь, сколь сильное воздействие оказывает этот вид.
Итак, Йишес достиг цели путешествия и обратился к одному из учеников ламы: не попросит ли разрешения посетить его, с тем чтобы он принял пришедшего в ученики. Гомчен не позволил ему подняться в его пещеру. Это не было неожиданностью и не удивило Йишеса: он и не надеялся, что его примут немедленно; поселился в келье послушника и стал ждать.
Через неделю осмелился напомнить о своей просьбе – и сразу ему дали ответ: приказано немедленно уйти и вернуться в монастырь. От отчаяния он заплакал у жилища учителя и распластался у подножия горного склона. Но гробовую тишину пустыни не нарушило ни одно слово сочувствия – Йишесу пришлось уйти.
В тот же вечер над пустынном плато, которое ему предстояло пересечь, пронеслась буря с градом. Ясно видел он гигантских устрашающих фантомов, потерявшихся в темноте, бредущих сквозь ночь. Следующий день не принес ничего, кроме неприятностей: погода не улучшалась; путник съел все припасы и чуть не утонул, пересекая горный поток, но все же дошел до своего гомпа, став в конце пути жертвой болезни и отчаяния.
Однако вера, которой он инстинктивно наделил сурового гомчена, осталась непоколебимой. Через три месяца он предпринял новую попытку. Как и в предыдущий раз, застигла его по дороге, на высокогорном перевале, ужасная буря. Легковерный Йишес не преминул приписать ее сверхъестественным причинам. Подумал еще, что лама послал ветер, дабы проверить его целеустремленность, или враждебные духи наслали бурю, вознамерившись помешать ему добраться до скита гомчена и овладеть мистическим учением.
Второе путешествие оказалось не более успешным, чем первое: Йишесу даже не удалось поклониться у подножия пещеры – его тут же отправили назад. На следующий год он проделал еще два путешествия к отшельнику, и во второй раз его наконец-то допустили к нему.
– Ты сошел с ума, сын мой! – заявил ему гомчен. – Почему ты так упрям? Я не принимаю новых учеников. К тому же у меня есть о тебе некоторые сведения: ты уже занимался изучением философии и провел много времени в медитациях. Что же надеешься ты узнать у меня, невежественного старика?
Если в самом деле желаешь познать тайное мистическое учение – иди к ламе Н., в Лхасу. Он знаком со всеми трудами более ученых авторов и полностью посвящен в эзотерические традиции. Такой мастер – именно то, что нужно начитанному молодому человеку.
Йишес знал – так говорят все гуру: это способ проверить степень доверия и уважения, которые кандидат в ученики испытывает к будущему учителю. Надо ли говорить, что он исполнился веры. Итак, он продолжал настаивать. Его испытали различными способами, получили доказательства искренней преданности и целеустремленности и в конце концов приняли в ученики к ламе.
Другой монах, которого я знала, искал учителя-отшельника для целей весьма далеких от философских или мистических занятий. Рассказываю эту историю только потому, что она резко контрастирует с рассказом о Йишесе и раскрывает другую грань тибетского менталитета.
Карма Дордже происходил из низкого рода. С самого детства в монастыре, где он служил гейогом, стал мишенью для насмешек, его презирали молодые послушники – ровесники, принадлежавшие к более высоким социальным слоям. Бесконечные глумления отравили молодой ум; Карма поведал мне: с возраста чуть более десяти лет поклялся он – поднимется над теми, кто унижал его.