Магия Изендера

Абердин Александр М.

— Когда-то очень давно, в те годы, когда шла кровопролитная война между повелителями вод и небес, а это были такие же люди, как и вы, только из двух разных родов, древние маги одних лишили способности превращаться в орлов, а других способности превращаться в рыб, отобрав у них ноги, дав им хвосты для быстрого плавания под водой, двум народам было сказано, что однажды на Изендер придёт сэр Алекс Дьябло, благородный рыцарь по прозвищу Аргенти Диабло-ен-Нигро, который окончательно примирит оба рода. Но сначала в наш мир, истерзанный войной, придут из его мира другие люди, не знающие магии, которые возродят Изендер. Так всё и произошло, но после этого древние маги тоже разбились на два лагеря, но войны всё же не допустили. Зато в дополнение к пяти великим магическим благородным животным, хранителям Изендера, существовавшим многие тысячелетия, они создали четырёх чудовищ и расселили их очень неравномерно. Гигантский скорпион, дети которого, как и дети гигантской жабы выращивали в себе скорпионий

пурпур, ничем не отличимый от жабьего, был поселён в Большом Изенде, вскоре ставшем Закрытым Изендом, а два других — гигантский медведь и гигантская жаба, в Малом Изенде, который теперь называют Большим, хотя это и не так. Ещё одно чудовище было создано для того, чтобы держать в повиновении сирен. Повелительница же неба и без того существовала всегда. Ей просто приказали следить за тем, чтобы небольшая группа людей-птиц никогда не покидала своего Круглого королевства, окруженного пустыней, по воздуху. Пройдя же по пескам они превращались в самых обычных людей и то, что подданные королевы Алвиары часто уходят из Круглого королевства, является её самой большой проблемой. Древние маги, предсказавшие твой приход, Алекс, сказали, что от того, какие решения ты станешь принимать, будет зависеть судьба двух миров, Изендера и Земли, а также судьбы отдельных людей, целых людских сообществ и даже пяти великих магических благородных животных. Мы всегда знали, когда ты придёшь в этот мир и потому никто из нас даже не удивился, когда ты подарил народу моря голубой жемчуг освобождения и последнюю их дань, которую мы передали чудовищу, тысячелетиями державшему нас почти в рабстве. Знали мы и о том, что без двух недель двадцать один год назад на Изендере родились в один и тот же день четыре девушки и все они издревле были предназначены тебе в невесты. Две из них, королевы, Аквиана и Алвиана, а две простые магессы — Джена и Марион. Знали мы и о том, чем отличаются эти девушки одна от другой. Моей дочери, Алекс, не нужно больше ничто, кроме тебя самого. Алвиану интересует только власть над этим миром, которую она может обрести благодаря тебе только в том случае, если ты отдашь ей все магические артефакты, из которых она изготовит Гранд бастоно высшей власти. Марион хотя и было суждено стать твоей женой, с детства любила Ральфа и непременно стала бы его женой, не забери мы его у неё. Тебя бы она никогда не полюбила, но стала бы твоей женой даже вопреки своим чувствам. Джену же с детства влекла к себе только магия и, хотя она и родилась без большой магической силы, как мне кажется, магическое Ожерелье мудрости она уже от тебя получила, как королева Аквиана получила Глаза океана. Я прав?

Чтобы привести в чувство королеву, продолжавшую пожирать меня нескромными взглядами, я усмехнулся и сказал:

— Ты прав, Аластан, Джена моя любовница и я не только подарил ей Ожерелье мудрости, но ещё и увеличил её магические силы раз в двадцать пять или тридцать, а они у неё, поверь, всё же имелись. Затем мы расстались друзьями и я сказал, что во время следующей встречи буду смотреть на неё, как будто вижу в первый раз. Признаться честно, я увлёк её в свои покои с помощью любовной магии, но она и сама утащила бы меня в свои собственные для того, чтобы обрести магическую силу. Марион я тоже мог сделать своей любовницей, но сразу отказался от такой мысли раз и навсегда. Она девушка не из моих снов. То что ты сказал мне про Алвиану, навсегда отвратило меня от неё. Извини, Аластан, но такой уж я есть. На меня где сядешь, там и слезешь, да ещё и пинка под зад получишь. А теперь послушай меня ты, Аквиана. Извини, но меня твои влюблённые взгляды совершенно не волнуют. Да, я понимаю, что отец с матерью с детства втолковывали тебе в голову, что однажды к придёт твой серебряный рыцарь и поцелует твою руку. Извини, девочка, но в моём мире это всего лишь жест вежливости и внимания к любой девушке или женщине и я здесь, на Изендере, перецеловал уже столько женских и девичьих рук, что если бы женился на каждой, то за мной сейчас следовал бы целый обоз с женами. Представь себе, что со всеми ними я провёл с кем всего одну ночь, а с кем и пару недель, но сделал всё от меня возможное, чтобы мы расстались друзьями. Признаюсь тебе честно, Аквиана, ты занимаешь мои мысли, в которых я рисую весьма смелые картины счастья, но только не сердце и чувства. Хотя, как я понимаю, практически ничто не мешает мне любить тебя, мой разум отказывается воспринимать такую реальность. Если ты хочешь стать моей женой, то должна не знаю уж как, но обзавестись стройными ножками и кожей цвета мякоти этого плода, — чтобы королева могла представить себе нужный цвет, я разломил спелый персик, мякоть которого имела нежный, розовато-кремовый цвет, — в противном случае я никогда не смогу тебя полюбить. Извини, но как мужчина, я жуткий консерватор. О цвете волос можешь не беспокоиться, я перекрашу их тебе в какой угодно и тут даже комар носа не подточит. Я уже видел сирен, у которых точно такие ноги, как и у обычных девушек, а раз так, то значит и ты способна сделать то же самое. Ты ведь магесса, моя королева.

Папаша Аквианы тут же встал не просто в позу, а на дыбы:

— Не позволю! Если Аквиана пойдёт на это, то перестанет быть королевой, а она именно ею рождена.

Я было подумал, что королева Аквиана тоже возмутится, но не тут-то было. Она немедленно сняла с головы диадему и положила её на край стола с такими словами:

— Мама, я возвращаю тебе символ моей королевской власти, — и тут же, начав снимать с себя украшения, глядя на меня простонала чуть ли не болезненно, — любимый, но на это уйдёт целых два года.

У меня в голове блеснула шальная мысль:

— Постойте, ваше величество, наденьте на себя королевскую диадему и постарайтесь вызвать свет силой своей магии. — в гроте почти сразу же стало раза в три светлее, но свет исходил не от сапфиров, а от самой королевы, причём я увидел её возлежавшей на оттоманке совершенно нагой и, сглотнув слюну, сказал: — Достаточно, Алвиана. Хотя ты и королева, Глаза океана тебе неподвластны. А теперь, уважаемые, давайте проверим болтовню древних магов Изендера на предмет правдивости. Мелиниара, позвольте мне возложить на вашу голову диадему власти и украсить ваши ушки, шейку и пальчик.

В ответ на эти слова папаша Аквианы злобно зарычал, но, пригвождённый к оттоманке гневным взглядом своей супруги, между прочим, тоже красавицы, которая вовсе не выглядела матерью теперь уже точно бывшей королев, умолк. Сняв с его дочери магические регалии, я подошел к королеве-матери и сначала возложил на её голову серебряную диадему, отчего меня чуть было не пришибло мощнейшей волной магической силы чуть ли не космического порядка. С ушками королевы океана Изендера вышла заминка. Они не были проколоты, но меня это не остановило. Когда я проколол их штифтами, украшенными бриллиантами, то увидел, что кровь у сирен такая же красная, как и у людей, хотя моряки, рубившие их тела саблями, говорили что она у них изумрудно-зелёная. Магия, ничего не попишешь. Когда всё было готово, новая старая королева спросила:

— Серебряный рыцарь, мне вызвать свет?

Я кивнул и пожалел, что у меня не было с собой защитной маски электросварщика. Из всех пяти изумрудов вырвались такие лучи света, что я зажмурился и взмолился:

— Ваше величество, умоляю вас, убавьте яркость! Не то я ослепну, а вам слепой зять даже за очень большие деньги не нужен.

Когда я приоткрыл левый глаз, то увидел, что королева действительно убавила яркость, но Глаза океана всё равно испускали множество ярких лучей с такой силой, словно внутри сапфиров были спрятаны ксеноновые прожектора. Все пятеро мужиков слетели с оттоманок, встали перед своей новой старой королевой коленопреклонённо и, вскинув вверх руки, громко прокричали:

— Да здравствует королева Мелиниара!

Её королевское величество торжествовала. Да, ничего не скажешь, она была, как королева, на две головы выше дочери, но Аквиану это совершенно не беспокоила. Своим взглядом она просто гнала их всех прочь, что мне не очень-то нравилось. Между тем королева благосклонно кивнула мне, улыбнулась дочери и сказала:

— Дочь моя, раз ты приняла решение стать женщиной, то я должна немедленно предстать перед своим народом. Ты не будешь об этом жалеть или мне всё-таки вернуть тебе диадему власти?

Настал весьма щекотливый момент и я понял, что угодил в такую смоляную ловушку, из которой уже не смогу выбраться никогда и всему виной были бездонные синие глаза Аквианы. Не смотря на то, что юная сирена улыбалась матери радостно и совершенно безмятежно, я почувствовал, что мне нужно срочно подстегнуть ход событий. Вообще-то на меня уже накатило нечто такое, что я был готов нарушить своё собственное слово, но в глубине души кое-что удерживало меня от последнего шага. Тем не менее я шагнул к Аквиане и, чтобы подсластить её папаше пилюлю, а королеве аккуратно положить в бочку небольшую ложечку дёгтя, громко сказал:

— Не волнуйся, Аластан, я сегодня же сделаю так, что королева Мелиниара влюбится в тебя просто беспримерно.

Её величество немедленно возразила, буравя меня взглядом:

— Алекс, я и без магии люблю своего мужа.

Ага, как же, проймёшь меня этим. Насмешливо улыбнувшись, я окончательно расставил все точки над буквами "i" в этой пьесе:

— Зато с магией, ваше величество, вы будете любить его так, что не станете всякий раз отодвигать в сторону. Извините, но на белом свете есть такая штука, как мужская солидарность. Я ни за что, ни за какие богатства двух миров, не стал бы при королеве Аквиане принцем-консортом, но стану мужем принцессы Аквианы и когда вы отойдёте от дел, а это вы рано или поздно сделаете, то стану королём, а не каким-то там серебряным рыцарем на побегушках. Кстати, это моё жесткое условие, с которым вы либо соглашаетесь, либо я сваливаю с вашего острова и мы сами разберёмся с морским чудовищем.

Королева, поняв, что я настроен серьёзно, величественно кивнула и чуть ли не принесла мне присягу на верность:

— Хорошо, сэр Алекс, я принимаю твои условия и лишь прошу не спешить со своей любовной магией. Отныне мой муж будет стоять от меня по правую руку, а старый трон я велю выбросить и вырастить новый, на котором он будет восседать вместе со мной.

— Вот ещё глупости, — возразил я, — тронами разбрасываться. Куда проще вырастить второй и поставить рядом, а пока что король Аластан постоит какое-то время опираясь на подлокотник.