Магия сказочного замка
Шрифт:
– Ты посмела заговорить с нами? – уточнила одна из девушек, а та, что обозвала нас чучелами, злобно произнесла:
– Закрой свой рот, дрянь. Ты не смеешь открывать его в нашем присутствии.
«Опаньки, вот и приехали!» – мысленно воскликнула я, остолбенев от такого хамства. Конечно, в школах подобное бывает сплошь и рядом. Подростки вообще жестокий народ. Они выбирают себе цель послабее и гнобят до самого последнего класса. И обидные слова – это всего лишь вершина огромного айсберга. И тут, главное, себя правильно поставить. Если покажешь, что боишься, то все – пиши пропало – издеваться над тобой будут до самого конца. Но, если сразу дать понять, кто в доме хозяин, можно избежать многих проблем. Ну, в общем, я решила пойти по последнему пути.
– Как ты меня назвала, улитка крашеная? – возмущенно переспросила я.
Признаться, на языке крутились ругательства похлеще, к цензуре явно не относящиеся, но, почему-то первой на ум пришла именно улитка.
Впрочем, и этого хватило. Девушка побагровела, став похожа на вареного рака. Но не успела я обрадоваться, как из ближнего крана фонтаном брызнула вода и, конечно же, обдала меня с ног до головы.
Девицы засмеялись.
– Ах вы мерзкие… – начала было я, но завершить фразу и броситься с кулаками на обидчиц не успела лишь потому, что в этот самый момент Забава обрела способность двигаться и, зажав мне рукой рот, поволокла к выходу. Девицы посторонились, но смеяться не перестали.
Моя новая подруга оказалась очень сильной («Да что же это за напасть такая знакомиться с силачками?» – припомнила я недюжую силу Миры) и, в конечном счете, я в гневе и раздражении оказалась за дверью.
– Успокойся! – твердым голосом приказала Забава, которая еще полминуты назад пребывала в состоянии ступора. – Ты с ума сошла что ли? Это же ласки.
– Какие еще ласки? – заорала я. – Ты слышала, как она меня назвала? Слышала? А я всего лишь про улитку вспомнила…
Забава схватила меня за руку и потянула прочь. Пока мы пересекали коридор за коридором, я не знала, куда ведет нас знакомая, да и, похоже, та сама этого знала. Мы просто шли вперед, и Забава посвящала меня в суть некоторых вещей, о которых в этом волшебном мире я даже не догадывалась.
В моем мире ласками принято считать милых зверьков, из которых люди делают шубки, шапки и даже варежки. Из таких девиц попробуй сделай шубку, построгают тебя на щепки! Так вот, ласки-зверьки из моего мира к девицам ласки из волшебного мира совсем не относились. И любой чародей в черной мантии – это ласки.
Ласки – высокомерные представители голубой крови. И не то, чтобы их кровь и вправду была голубой, просто они стоят на самой вершине социальной лестницы, а такие как мы с Забавой – в самом низу. Их боятся и уважают, а они, в свою очередь, всячески пользуются своим превосходством над другими. Пройти же мимо серых мантий и не сказать какую-нибудь гадость, было для ласки непростительным поступком. Вот они к нам и привязались.
– Тебе нельзя в зал в таком виде, – произнесла Забава, когда мы пересекли очередной коридор.
За мной тянулся мокрый след. Вода продолжала капать с одежды, волос и не высыхала. Сейчас я больше напоминала выдру. Хорошо, хоть кровавый след исчез – вымылся.
– И что предлагаешь? – спросила я тоном, показывающим, что не намерена смириться с беспределом, творящим этими девицами. «И чем же хуже остальные? Что у них нет связей и в их роде не было великих людей? Бред не иначе!» – не унималась я. – Снова переодеться? В твоем мешке случайно не завалялось еще одного платья или мне снова надеть свои… Вот блин!
Я остановилась как вкопанная, представив, как девицы-ласки заглядывают в кабинку и обнаруживают на бачке мои аккуратно сложенные вещи. В дамской комнате кроме меня и Забавы никого не было, а такие вещи со слов Забавы серые не носят… И что же они подумают?
– Что не так? – спросила Забава.
А далее в моей голове пошла перемотка кадров: ласки сообщают, что я самозванка, все тычут в меня пальцами и кричат: «Вон она! Хватайте ее!» Ведьма в остроконечной шляпе с бородавкой на носу интенсивно помешивает палкой в своем котле бульон, где я главный ингредиент… И что это? Ведьма подмигивает мне?
– Все идем! – заявила я уверенно. – Где этот зал?
Теперь была моя очередь тащить Забаву за собой, что я и сделала.
Но так же, как и моя знакомая, я не имела ни малейшего представления, куда идти.
Что я собиралась сделать? Поскорее все объяснить, прежде чем меня сварят на ужин! Да, это был мой единственный план, казавшийся мне весьма неплохим. Мне только нужно было найти хозяйку замка, мадам Геллу, и объяснить ей, что не опасна и не причиню никому зла, что какая-то Леди объявила меня в розыск – ужасная ошибка.
Про Яна я, разумеется, упоминать не стану. Я просто буду надеяться, что мадам Гелла окажется чуткой и понимающей женщиной и сможет помочь. Я представляла ее себе феей из фильма про Золушку – доброй крестной, которая поможет и словом, и делом. Главным успеть рассказать все это до того момента, пока по всему замку не начнут бегать чародеи с вилами и кольями, узнав от девиц-ласки, что я преступница, за поимку которой, к слову, объявлено вознаграждение.
А пока мы блуждали по замку, я и представить себе не могла, что жилище чародеев будет такое. Посмотрев все фильмы про Гарри Поттера, я ожидала увидеть говорящие картины на стенах, летающие привидения, движущиеся лестницы, пылающие огнем камины и устрашающие подземелья. Это место больше всего напоминало просторный музей, чем готический мрачный замок. Кругом все белоснежное и такое чистое, что, увидев это, моя мама точно бы пришла в неописуемый восторг.
Мама вообще была маниакально помешана на чистоте. Филипп, видимо, пошел в нее, а вот я была копией папы. Не то, чтобы мы с ним были жуткими грязнулями, просто иногда любили пожить в творческом беспорядке.
Мама лютовала не на шутку и под горячую руку ей было лучше не попадать. Однажды она даже пыталась сжечь одну из папиных рукописей, но Филипп быстро убедил ее, что это опасно и может сгореть квартира, поэтому после долгих препираний она просто выбросила около ста страниц с балкона. И нужно было видеть в тот момент лицо папы. Мы с Филиппом в тот день не на шутку испугались развода родителей.
Дело в том, что одно время папа писал свои тексты от руки. После этого он их перепечатывал, но именно с той рукописью этого сделать не успел. Она была в едином экземпляре и, как на зло, разбросана по столу. Папа ведь только отошел на кухню за кофе, как мама, словно коршун с, веником наперевес ворвалась в его кабинет.
Когда папа работал, он по несколько дней не выходил из своего кабинета: он там ел, пил и спал. Когда припасы заканчивались, он изредка выбирался на кухню, чтобы пополнить их, а мама будто бы этого и ждала. И первое, что она увидела, вбежав в кабинет (помимо общего хаоса из тарелок с недоеденной едой, грязными чашками, хлебными корками и яблочными огрызками), папину только-только законченную рукопись. Ну тут-то и началось… И чуть не закончилось.