Магия слова
Шрифт:
Третий принцип– освоение ряда базовых, элементарных, но самых важных грамматических формул, которые дают возможность как можно быстрее переходить к интерактивному общению: вопрос-ответ, комбинаторный подход к формированию предложений. Даже если грамматика данного языка изобилует сложными формами, в разговорной речи всегда можно выявить как лексический, так и грамматический минимум. Интерактив – это всё. У процесса обучения должны быть две ноги, чтобы он шёл. Первая – ведущая, преподаватель. Вторая – ведомая, группа. Главное – чтобы было здоровое, упругое напряжение в процессе обретения языка.
Четвертый
Пятый – обязательный принцип позитивных эмоций, удовольствия. Иначе говоря, недопущение перегрузок, насилия, появления комплексов. Наоборот – стремление избежать их. Не напугать. Показать приятные и легкие стороны. Потому что основной принцип – СВОБОДА ПРЕЖДЕ ПРАВИЛЬНОСТИ.
Сначала научись говорить, потом - научись правильно говорить.
Сначала человек учится ходить, потом – бегать. Я никогда сразу не поправляю человека, овладевающего языком, если он ошибся. Только после того, как он проговорит все, что хотел, я скажу: вы все замечательно выразили, но вот здесь я бы уточнил…
Ошибки – это то, что надо исключительно приветствовать, любить. То, чему надо радоваться. Невозможно научиться делать что-либо без ошибок. Ошибки – показатель твоего роста, твоего развития. Что касается языка, то ошибка – свидетельство твоей работы, уровня твоего восприятия. Ты ошибся – значит, ты что-то подумал и еще не сумел сформулировать так, как надо бы, но, тем не менее, сделал попытку.
– Однако мы же не будем абсолютизировать ошибки. Тогда как их в процессе овладения языком удалять?
– Изначально на языке, который взялся изучать, ты не можешь изъясняться правильно. Но иногда люди говорят себе: если я не могу это делать идеально, я не буду это делать вообще. Не-ет. Добро пожаловать, делай это! Делай 10, 20, 50 раз неправильно – и ты научишься делать правильно. Поэтому ошибка – великолепное лекарство от незнания. От неумения. Это своего рода прививка, после которой появляется иммунитет к боязни языка.
– Вот сам я говорить не боюсь: в тех странах, куда приезжаю, учу минимальный набор слов (прежде всего счёт) - по принципу передразнивающей обезьяны. И трындю на нем, чаще всего на базарах - торгуясь. Этот скромный лексический запас, впрочем, успешно впоследствии и забываю. Но по друзьям и знакомым мне хорошо известно, что языковые страхи – вполне реальный и очень распространенный комплекс.
– Если хочешь знать, языковые страхи я не только систематизировал, но и определил места их локализации в организме человека. Это своего рода лингвистические чакры.
Первый блок – рациональный, вербальный - располагается чуть ниже лба, между глаз: это когда человеку элементарно
Второй блок находится в области горла – это чисто сценический комплекс самовыражения, страх аудитории, когда лексического запаса хватает, но слова застревают в глотке.
Третий блок располагается внизу живота – здесь гнездится комплекс, что либо ты не поймешь сказанное, либо тебя не поймут и будут над тобой смеяться.
– Страх собственного акцента, который очень многим запирает уста, – он там, внизу?
– Да. И об акценте - отдельная песня. Когда поступил в институт, для выпускника школы английский я неплохо знал, но слово боялся сказать, так как у нас был фонетический курс, на котором требовали идеального произношения. И вот ко мне в комнату в общаге подселили соседа – шотландца из Эдинбурга со звучным именем Роберт Макдональд. После первой фразы, которую он произнес: «А со вери мени гююд гэрлз ин Москау» («I saw very many good girls in Moscow»), да с твёрдым русским «р», - мой комплекс по поводу фонетики улетучился навсегда.
А стажировку потом я проходил как раз в Эдинбурге. И среди такого прононса учиться – можешь себе представить… Нахватавшись его, последнюю неделю стажировки мы провели в Лондоне. Как-то с товарищем отправились покупать джинсовые рубашки. Приходим в магазин и просим шэрт. Нас долго не могли понять, пока один продавец-шотландец не подсказал: «They mean «shirt» - «Они хотят рубашку».
Вот, пожалуйста: одна страна - и туча диалектных отличий. На севере Англии, например, говорят: «Сэнк ю вери муч». Или: «рушн кумпани»– «российская компания». (Кстати, видный эксперт по английской фонетике д-р Кэмпбелл уверяет, что через пару поколений весь мир будет говорить по-английски с индийским акцентом: поскольку call-centers всех крупнейших мировых компаний сейчас находятся в Бангалоре).
– Это ещё что! Мы с женой однажды были в Таиланде и пошли в сад миллионнолетних камней. Там на нас набросился таец с криком: «Мачи чё! Мачи чё!» Алла перепугалась, а я каким-то девяносто восьмым чувством догадался, что он приглашает нас на «мэджик шоу» («magic show» - «волшебное представление») с крокодилами.
– Но то Таиланд, а это Англия, откуда всё пошло. И на таком вот пятачке – десятки диалектов. Истинно британское произношение во всём мире услышишь разве что из уст королевы, дикторов Би-би-си да десятка профессоров из «Оксбриджа».
– И еще, пожалуй, Тони Блэра. Я слушал его живьём дважды – в 1999-м, на Question time в Палате Общин в Вестминстере, и в 2005-м – на предвыборном митинге. Такого великолепного и чистого английского ни до, ни после слышать не доводилось.
– Разительные перепады в произношении касаются не только английского языка. А в Германии что творится? Если немцы не говорят на Hochdeutsch (высоком немецком), они даже друг друга не понимают. Огромная пропасть между баварским, швабским, берлинским диалектами. Это все к тому, что людей без акцента не бывает: все говорят с каким-то акцентом.