Магия тени
Шрифт:
— Что тут скажешь, — Оль медленно покачивал кружку с компотом, — Билка наверняка за такое ухватится. Спасать весь мир скопом. Всех людей кучей. Ну да, ну да.
— Кислый ты что-то, — блеснул наблюдательностью Дорал.
— Кислый, — согласился Оль. — Не нравится мне это. Никто ж не знает, где тех драконов шукать и чем такой путь может обернуться. Да и эта, — гласник кивнул на Дефару, — откуда мы знаем, кто она по правде? Пришла чучела рогатая и молвит: я, значит, призорец азугайский, вынесенный в Идорис через портал, прошу меня любить и не жаловаться. А нам откуда ведомо, призорец она или нет? Может, демон! Или еще какая поганка из дриадских лесов!
— Я давно ее знаю! —
— А тебе я ровно так же не верю, — Оль спокойно посмотрел Кальену в глаза, — хотя верю Доралу. А он — тебе, а ты — чучеле рогатой. Ну и чего, никто из нас не ошибается, не хватает лишку? Ай, да все мы тут малость не в себе, а ты — самый свихнутый из всех. Связался с этой штукой, с ночницей! Она ж тоже почти демон, а ты с ней…
— Поверь, она ничуть не коварней обычной женщины. А капризничает уж точно меньше.
— А мне это нравится, — заявил Гасталла. Он пытался поймать Мавкины уши, а собака шутливо клацала зубами возле его пальцев, — очень даже нравится: это такой редкий случай, когда самый подозрительный в группе — не я.
Оль насупился.
— Ну я-то предубеждений против тебя не имею. А вот Билка взовьется так, что до Неплужа будет слышно, у нее с вашим братом паршивая история была, до жути паршивая. И ежели в городе прознают, что ты некромант — тут такое начнется! Люди-то злющие стали, я нынче только и делаю, что гадаю, когда ж их с цепи сорвет и чего они крушить бросятся.
— Почему это они злющие? — возмутился Гасталла. — Вам тут живется вполне пристойно! Очень даже пристойно вам живется, ежели сравнить с той жутью, что на западе творится!
— Вот оттуда-то к нам народ и побежал! — Оль откинулся на спинку стула. — А чего ему еще оставалось, когда земля родить перестала? Мы попервости людей-то принимали, привечали, одеялка им носили, кормили-лечили. И знаешь, чего?
— Чего?
— А того, что давно уже не хватает на всех одеялков, еды и лечения! Да еще и работы в городе не стало, потому как плетения теперь никто не покупает, а с плетений половина домов кормилась! Так теперя местные думают, что переезжие с собой притащили чего-то навроде проклятия и что нам из-за него тоже паршивеет. И на переезжих глядят не по-доброму. А те тоже нерадостные, и их я тоже понимаю. Всех понимаю, только сделать всем хорошо не могу! Да еще эта нечисть свихнутая, поле распахать не дает — где сеять позимые, в палисадниках? А не посеем — так тут и взаправдашний голод настанет. Еще с птичником этим не пойми чего делается, тьфу ты, думать тошно! Горожане выступают: дескать, нужно вырезать птицу, потому как кормить ее зимою шибко дорого станет. А Террий, наместник наш, и его жена — они костьми лягут, а не дадут всю птицу резать, они там над каждым цыпленком с весны выплясывали, еще летом решили, кого на зимовье оставят. А теперь выходит, что людям-то еды едва хватает, где там на кур зерно переводить. Эллорцы могли б подсобить, да это снова же тьфу, прям-таки трижды тьфу на этих эльфов!
— А эльфы-то что?
— А то! У них же там маг на маге сидит и реликвиями погоняет, весь край волшбой обверченный. И погода завсегда какая надо, и земля родючая, и чужаков не шастает, да и сушь-то их не возьмет, небось! Они б захотели — могли б весь тутошний край кормить от пуза, хоть два урожая за год снимать, хоть три!
— И что же? — заинтересовался Дорал.
— Да не хотят. Боязно им. Мол, как увидят люди, сколько еды в Эллоре, так и попрутся туда всем Ортаем. А ушастые ж и так трясутся, вдруг кто-то прознает про гранич… — Оль запнулся и неловко закончил: — …прознает какие-нибудь эльфяческие тайны и порушит весь их тихонький уклад. Ушастым того не надо. Да нам, по правде, и взамен-то
Оль махнул рукой, поднялся и отошел к окну. Повозился со створкой, приоткрыл. В комнате сразу стало свежо и душисто — прямо под окном была большая клумба с астрами и златочником.
— А ты говоришь, я кислый, — полуобернувшись, продолжал Оль. — Конечно, кислый — кислее клюквы! Я не знаю, как людей спасти, как уберечь от этих напастей и от них самих. Понимаешь? Ты вот торочишь про драконов и про спасение всего мира. И я вижу, что у тебя глаза светятся, аж полыхают. А вот я не ведаю, как можно спасти весь мир, ежели не спасать каждого человека поодиночке, одного за одним, одного за одним. Даже если завтра эта поганая жизнь перестанет становиться хуже — как сделать, чтоб выжил каждый человек вразброску? Как их спасти от того, что уже случилось? От того, чем они делаются? Я не знаю.
Оль снова отвернулся к окну. Он видел недостроенную лавочку дальше по улице, кое-где выбитые и не замененные доски мостовой. И двери другой лавочки, запертые с лета. И пекарню, из трубы которой уже перестал идти дымок, хотя раньше валил целый день, до заката. И вялых людей, которые не перекрикивались друг с другом через пол-улицы, как прежде.
— Ты думаешь, я должен был вскипятиться, когда услышал, что все мы помрем, да? Так я давно это понял. Еще летом. С тех пор, как дар у меня отказал.
— Какой дар отказал? — Кальен подался вперед. — Магический?
— Прорицательский. Перестал я чуять будущее. Вначале не понял, отчего, а после скумекал: просто все мы вскорости помрем. У покойников будущего нет.
Довольно долго в комнате было тихо, слышалось только веселое ворчание Мавки, которая хватала за пальцы приунывшего Гасталлу, да похрапывание Дефары.
— Но мы еще можем все остановить, — заговорил наконец Дорал. — Конечно, никто не скажет, выживет твой город или нет, но гибнет-то весь мир! Ты можешь спасти Мошук сегодня, но лишь для того, чтобы люди умерли завтра. Разве не стоит заняться делами более значимыми, чем город, птичник или поле, а? Как считаешь?
— Да без разницы, как я считаю, мухомор ты вареный. — Оль сложил руки на груди. — Билку ты все равно увезешь, если она захочет в это ввязаться.
— А она захочет? — спросил Кальен.
Он уже спрашивал об этом Дорала в пути, но магистр не мог ответить с уверенностью. Правда, обещал увезти магичку в Недру в мешке, если она не пожелает спасать мир по собственной воле, но все понимали, что говорится это в сердцах: от подневольного искателя нет никакого толка.
— Я так мыслю, что да, — помолчав, решил Оль. — Но руку на отрубание не дам, в чужую башку не влезешь, а от Билки всякого можно ждать. К примеру, что она проедет по улице на шее пляшущего тролля.
Трое магов обалдело уставились гласнику в спину.
— Такого я никогда бы не придумал, — с тихой завистью сказал Кальен.
— Я тоже, — Оль обернулся, — но сей вздох я это увидел своими глазами.
Глава 4
Предвестие
— И помни: ты должен работать над воспитанием упорства в себе. Только упорные люди продолжают идти прямо, что бы ни случилось.
— Я предпочел бы идти туда, куда мне нужно, магистр.