Магнификус II
Шрифт:
– Любит, – согласилась девушка и добавила. – Но я тебя и не приглашала.
– Вот что я решил, – сказал Второй, – я устал от монстров, подвигов и вообще устал. Я и Шарскун погостим до утра, а потом пойдем дальше.
– Но!.. – хотела было возразить девушка, но махнула рукой. – Все равно моей репутации уже ничего не грозит. Соседи меня боятся и ненавидят, и вся прислуга у меня из привидений. Дом сторожат два дракона. Муж и жена. Они очень молодые. Я их сама вырастила. Папа постоянно где-то путешествует. Поговорить не с кем.
По дороге к дому Наолы Сергей предавался размышлениям, большей частью сумбурным: «Слова „странно“ или „удивительно“ явно не подходят для описания всего происходящего со мной. Есть несколько вариантов. Первый – я отравился в оперном буфете эклером и умер. Значит, сейчас я в аду, потому что рай не для таких, как я. Второй – это реальность, но тогда все остальное пережитое мной нереально, а так – сон туманный, причем депрессивный. Я хотел быть физиком, я им стал, и все это закончилось работой в мебельном магазине. Я хотел стать публицистом, и это закончилось там же. Я хотел любить, и это закончилось два раза антибиотиками, два раза мордобоем и два раза непонятно чем. Все происходящее сейчас должно было давно свести меня с ума, но не свело. Хотя это вариант – безумие. Пить меньше нужно. Однако мое безумие строго сюжетно и имеет некую логику. Коей, кстати, не имела предыдущая жизнь года этак три-четыре. Что же мне горемыке делать? Да ничего. Я иду за очень симпатичной девчонкой с хвостатым мутантом, к которому я начал привыкать, и он у меня вызывает меньше отвращения, чем сосед по лестничной площадке. Плюс я недавно совершил подвиг, чего в обычной жизни никогда бы не сделал, поскольку боюсь смерти, боли и унижения. С другой стороны, хочется узнать, как вся эта история завершится. Думаю – плохо. Но это все-таки история, а не учетная запись шариковой ручкой в кладбищенской канцелярии. Меня воротит от этих бетонных плит с тесненной золотянкой надписью – „тот-то, тогда-то, от друзей и близких“. Здесь хоть какая-то легенда полагается, а если повезет – обелиск. Нет, реальность мне нравится меньше. Нужно подольше задержаться в этом сюрном мирке».
И так далее.
Дом Наолы сразу понравился Сергею. Перейдя через перекидной мост над глубоким рвом, утыканным внизу кольями и заросшим саблевидными листьями аира, спутники оказались в ухоженном парке. По вымощенной серой плиткой дорожке они подошли к трехэтажному особняку, выстроенному в викторианском стиле.
– Мне это больше напоминает загородную виллу в пригороде Женевы, нежели дом красавицы-вампирицы, – заметил Второй. – А где обещанные драконы?
Наола улыбнулась, вставила в рот два пальца и оглушительно свистнула. Через мгновение над парком пронеслись две огромные крылатые тени и зависли высоко в небе над домом. Девушка еще раз свистнула, и драконы исчезли за облаком.
– Не стоит их тревожить, у них брачный период, – сообщила Наола, и позвонила в колокольчик, висящий на цепочке у двери. – Сейчас банши вас проводят в ваши комнаты. С ними говорить бесполезно, они никого, кроме меня, не слышат.
– Парк очень красивый, – хмуро заметил Шарскун, заправляя хвост за пояс.
– Красивый, – согласилась девушка. – У меня садовник тролль. Но он добрый. Его зовут Уул.
– Тролль?! – изумился скейвен.
– Тролль, – подтвердила Наола. – Его хотел мой отец сжечь, но я устроила дикую истерику и выпросила его у папы себе.
– Кто еще здесь есть? – опасливо озираясь, уточнил у нее крыс.
– Десятка два волков, лютых, естественно, я их тоже для охраны держу, сейчас они спят, – просто ответила она.
– Нам отсюда не уйти, – уныло констатировал Шарскун.
– Перестаньте молоть чушь, – отрезала девушка. – Идите к себе в комнаты, отдыхайте, а вечером у нас будет праздничный ужин в честь Древнейшего, – и она сделала полупоклон в сторону Сергея. – Еще я хочу позвать своего друга в гости. А вот и девочки.
Двери беззвучно приоткрылись и появились два грустных привидения.
– Девочки, проводите наших гостей в комнаты и принесите им еды. Обычной еды.
Привидения жестом показали, что нужно следовать за ними, и поплыли обратно в дом.
– Двигай, поздно ломаться, – предложил Второй своему обескураженному спутнику, и тот послушно шагнул вслед привидениям.
Бесплотные проводницы довели их до массивных резных дверей в середине правой галереи на первом этаже, распахнули створки и беззвучно растаяли в воздухе.
– А что, мне здесь нравится! – оглядев большую комнату с двумя кроватями, стоящими друг напротив друга у противоположных стен, заявил Сергей.
– Уютненько, уютненько, – буркнул скейвен, разглядывая портрет грозного на вид рыцаря, висящий над одной из кроватей. – Вот и папа фон Корстейн.
– Оливия! – сделал заключение Второй, в свою очередь вглядываясь в изображение красивой женщины, украшающей другую стену.
Тут двери опять распахнулись, и без всяких видимых усилий хрупкие на вид банши внесли в центр комнаты большую чугунную ванну, полную теплой воды.
– Кто первый мыться будет? – уже начиная осваиваться, уточнил Шарскун.
– Я Древний, – напомнил Второй.
– Вспомнил, – обиженно насупился скейвен, скидывая свою одежду на одну из кроватей. – Будет лучше, если один спит, а другой дежурит. Могут во сне убить.
– Ты не понял, что ли, еще, что у нашей хорошенькой хозяйки тысяча раз была возможность это сделать, не дожидаясь пока мы уснем, – резонно возразил Сергей и попросил: – Давай, пока один моется, другой в окно смотрит. Я еще не привык к существам твоей породы.
– Иногда ты говоришь правильно. Я очень стесняюсь, – поддержал его предложение Шарскун. – Потом, где гарантии, что Древние не едят голых скейвенов?
– Представить противно! – брезгливо сплюнул Второй, бросая свой посох на одну из кроватей.
Словно в ответ на их сомнения привидения втащили в комнату трехстворчатую ширму.
– Какая предусмотрительность! – восхитился Сергей, быстро скидывая одежду и с наслаждением погружаясь в воду.
Едва он произвел с помощью пористой губки, лежащей на краю, все необходимые процедуры и покинул ванну, банши вернулись и уволокли ее, спустя несколько мгновений заменив на другую с чистой водой.
– Сервис, однако! – отметил Второй, одеваясь и садясь на край кровати.
– Нас моют перед едой, – предположил из-за ширмы Шарскун.
– Ты, брат, пессимист, я вижу!
– Я, брат, много жить, много видеть, много страдать.
– У тебя опять появился акцент.
– Забываю, что ты не скейвен. У скейвенов свой язык.
– Я польщен. Значит, ты мне доверяешь. А как говорят скейвены?
– Скейвены говорят по-скейвенски.
– Скажи чего-нибудь.
– Что сказать?