Магнит
Шрифт:
Были ли это наши одноклассники? Наши родители? Наши знакомые ещё откуда-нибудь?
Секреты есть у всех. У каждого. И никто не хочет, чтобы они оказались раскрыты без их ведома. Если наши секреты уже были известны, это было потрясающее средство для того, чтобы нами управлять. Манипулировать.
— Я не знаю, — наконец, выговорила Бри. — Но есть у меня подозрения, что это свершится завтра.
— Что именно?
— Раскрытие тайн. Поэтому к этому стоит подготовиться.
Только вот как готовиться к тому, чего не знаешь?
Радовало
— Ты ещё долго будешь с Сидни? — спросил я.
— Я буду на связи, — успокоила меня Бриджет. — Не переживай.
— Спасибо, — поблагодарил я и отключился. Хотя за что я благодарил? Действительно ли я так беспокоился о Сидни?…
Конечно, я беспокоился. Она была моей подругой. Она была моей девушкой, в конце-то концов.
Но имело ли это хоть какое-то значение?
Я словно терял вот такие чувства к Сид. Хотя можно ли потерять то, чего у тебя никогда не было? Мог ли я сказать, что любил её не так, как любят друзей?
Это было по-настоящему страшно, но с каждой минутой я всё больше понимал, что это не то, с чем я согласен. Я боялся это признавать, однако то, что произошло тогда у неё дома, выглядело какой-то большой ошибкой. Я не знаю, что нас заставило сделать это. Что нас притянуло друг к другу. Что конкретно меня притянуло к ней.
Но я переживал за неё. Потому что я уже устал терять близких мне людей. Любой бы на моём месте устал. Потому что это невыносимо больно. Есть же такие люди, которые болеют очень и очень часто, всякими пустяками. Им же это не нравится. Они ведь готовы на стенку лезть, понятия не имеют, что же им делать. Вот и у меня, и у всех нас так же: мы устали от этого вируса, выкашивающего нас с корнем. Что самое обидное, так это то, что от вируса этого никто не придумал лекарств. Разве что существовало какое-нибудь магическое заклинание, останавливающее весь это ужас. Звучит, словно бредни пьяницы, наверное, но я всё больше начинал думать именно о такой стороне разрешения нашего конфликта. О стороне столь же мистической, сколь и всё происходящее.
Родителей дома не было. Они были на работе. Хорошо, хоть тут удивляться было нечему.
Я умылся ледяной водой, словно пытаясь собрать в порядок мысли, плутавшие в моей голове. Не скажу, что были на то веские причины, однако порядка последнее время очень не хватало. Везде.
Я поднялся на второй этаж и собрался было зайти в свою комнату, но что-то заставило меня задержаться.
Я медленно повернул голову, вдруг услышав какой-то шорох. Конечно, вероятнее всего, это были пакеты, наполненные всякими вещами. Они всё время хрустели, не удерживаясь на месте. Мама прямо-таки обожала наполнять из до нельзя, а потом жаловаться, что они рвутся и падают.
Вот только в этом углу никаких пакетов никогда не стояло.
Я посмотрел на стену, подняв взгляд. На полу ничего не было. А на стене была надпись. Большими буквами. И все слова были начертаны кровью.
«Никому не говори.»
Когда я прочитал эту фразу, у меня сразу возник вопрос: что не говорить? А что тогда говорить? А кому не говорить?
Я подошёл поближе. Вероятно, вокруг надписи могли быть какие-то подсказки. Тайные послания, знаки, приписки более мелкими буквами. Что угодно, что могло ответить хоть на один из появившихся у меня вопросов.
А кровь была свежая. Будто бы только что написали на стене. И тут же убежали куда-то, скрывая следы преступления.
В голове пронеслась мысль о том, что это могла быть Хейли. Она ведь покинула Чарли, непонятно лишь, надолго ли. Что, если в такие моменты она путешествовала по городу, разыскивая себе новых жертв?
Что, если таки новые жертвы действительно находились, просто нам не было об этом известно?
Но никаких подсказок найти не удалось. Только эти три коварных слова.
Я спустился вниз, зашёл в ванную, достал из шкафчика тряпку, намочил её в воде. Быстро взбежал вверх по ступенькам и принялся оттирать написанное. Кровь удивительно легко поддавалась оттиранию, словно ждала момента, когда, наконец, покинет стены моего дома. Когда с этим было покончено я отошёл, чтобы убедиться, что разводов никаких не осталось. К счастью, покрытие настенное у нас было такое, словно оно воском пропитано — вода пятен не оставила. И вообще: никаких улик не осталось. Так и не скажешь, что тут было что-то написано. Да ещё и кровью.
Вздохнув, я снова спустился вниз, выбросил тряпку в мусорное ведро, предварительно скомкав её так тщательно, что следов крови на ней заметно при мимолётном взгляде не было. А ведь в крови она хорошенько искупалась.
Когда я, наконец, зашёл к себе, то закрыл за собой дверь. Было не по себе оставаться одному в доме, где уже успел побывать дух убийств, с открытой дверью в комнату. Чувствовалась какая-то незащищённость. А так: моя комната — моя крепость. Хоть и шаткая наверняка.
Усевшись за стол, я сгрёб в сторону всякий хлам вроде старых фантиков и тетрадок, в которых уже не было места никаким записям, и открыл свой ноутбук.
Он оказался включён.
Я попытался вспомнить, может, я его оставил так, когда уходил в школу. Но нет: я довольно чётко помнил, что последний раз его открывал вчера вечером, чтобы прочитать статью о планетах земной группы для школьного доклада, и, конечно же, я не забыл его выключить.
На экране всё так же висел водопад, стоявший у меня в качестве фонового рисунка. Нервно сглотнув, я посмотрел, какие приложения были открыты.
Браузер.
Я распахнул окошко на весь экран и посмотрел на вкладки. Вчерашняя статья, запросы в поисковике… и видеозапись. С которой я, безусловно, знаком не был.