Махабхарата. Рамаяна

Автор неизвестен

Немного спустя Вальмики сознает, что случай исторг из его сердца неведомый прежде размер песнопения — шлоку.

Неожиданно Вальмики является бог-творец Брахма. По его слову, песнопенье о Раме должно быть создано размером шлоки.

Следуя веленью Брахмы и разуменью собственного сердца, Вальмики слагает эту прекраснейшую из поэм.

[Царство и столица Дашаратхи]

(Часть 5)

Сарайю-рекой омываясь, довольством дышала Держава обширная — славное царство Кошала, Где выстроил некогда Ману, людей прародитель, Свой город престольный, Айодхью, величья обитель. Двенадцати йоджанам [173] был протяженностью равен Тот город, и улиц разбивкой божественной славен. На Царском Пути, увлажненном, чтоб не было пыли, Охапки цветов ароматных разбросаны были. И царь Дашаратха, владетель столицы чудесной, Ее возвеличил, как Индра — свой город небесный. Порталы ворот городских, защищенных оружьем, Украшены были снаружи резным полукружьем. Какие искусники здесь пребывали, умельцы! На шумных базарах народ зазывали сидельцы. В том граде величия жили певцы из Магадхи, Возничие жили в том граде царя Дашаратхи. И были на башнях твердыни развешаны стяги, Ее защищали глубокие рвы и овраги. А если пришельцы недоброе в мыслях держали, Им ядра булыжные в острых шипах угрожали! Столица, средь манговых рощ безмятежно покоясь, Блистала, как дева, из листьев надевшая пояс. Там были несчетные кони, слоны и верблюды. Там были заморских товаров навалены груды. С

дарами к царю Дашаратхе соседние раджи Съезжались — ему поклониться, как старшему младший. Дворцы и палаты искрились, подобно алмазам, Как в райской столице, построенной Тысячеглазым. Был сходен отчасти с узорчатой, восьмиугольной Доской для метанья костей этот город престольный. [174] Казалось, небесного царства единодержавец Воздвигнул дворцы, где блистали созвездья красавиц. Сплошными рядами, согласья и стройности ради, На улицах ровных стояли дома в этом граде. Хранился у жителей города рис превосходный, Что «шали» [175] зовется и собран порою холодной. Амбары Айодхьи ломились от белого шали! Там сахарный сок тростника в изобилье вкушали. Мриданги [176] , литавры и вины в том граде прекрасном Ценителей слух услаждали звучаньем согласным. Так божьего рая святые насельники жили, За то, что они на земле, как отшельники, жили! В столице достойнейшие из мужей обитали. Они в безоружного недруга стрел не метали. Отважные лучники, в цель попадая по звуку, [177] Зазорным считали поднять на бессильного руку. Им были добычей могучие тигры и вепри, Что яростным ревом будили дремучие дебри. Зверей убивали оружьем иль крепкой десницей, И каждый воитель владел боевой колесницей. Властитель Кошалы свой блеск увеличил сторицей, Гордясь многотысячным войском и царства столицей! Там были обители брахманов, знающих веды, Наставников мудрых, ведущих с богами беседы. Там лучшие жили из дваждырожденных, послушных Велению долга, мыслителей великодушных, Радевших о жертвенном пламени, [178] чтоб не угасло, — В него черпаком подливавших священное масло.

173

Йоджана(буквально: «запряжение») — мера длины, равная расстоянию, которое можно было проехать, не распрягая лошади (примерно 12 км). Под «двенадцатью йоджана протяженности» Айодхьи подразумевается, вероятно, общая протяженность ее улиц и городских стен.

174

Был отчасти сходен с узорчатой, восьмиугольной // Доской для метанья костей этот город престольный. — Игра в кости на протяжении многих столетий оставалась любимейшим развлечением царей, простолюдинов, героев и даже небожителей. Еще в древнейшем памятнике литературы Индии «Ригведе» имеется гимн игрока в кости, в котором воспевается сама игра, охватывающий игроков азарт и описываются последствия проигрыша.

175

Шали— название риса вообще (включающего десять его разновидностей) и определенного сорта риса.

176

Мриданга(буквально: «ходящий [под руками], когда его ударяют») — вид барабана.

177

Отважные лучники, в цель попадая по звуку… — Высшим достижением воинского искусства считалось умение поразить еще невидимую, но уже воспринимаемую слухом цель.

178

Там лучшие жили из дваждырожденных…// Радевших о жертвенном пламени… — См. прим. 24. В обязанности жрецов-брахманов входило раскладывание жертвенных костров, возлияние жертвы (молока или топленого масла) в огонь и чтение соответствующих молитв (совершенное без посредничества брахманов жертвоприношение считалось сначала не совсем эффективным, а позже сделалось вовсе недопустимым). «Дваждырожденными» («двиджа») называют также птиц (у которых сначала «родится» яйцо, а потом уже из яйца «вторично» рождается птенец). На этой игре значений строится множество мифо-поэтических ассоциаций в древнеиндийской эстетике.

[Город Айодхья]

(Часть 6)

Айодхьи достойные жители — вед достиженьем Свой ум возвышали и пользовались уваженьем. Их царь Дашаратха, священного долга блюститель, Из рода Икшваку великоблестящий властитель, Исполненный доблести муж, незнакомый с боязнью, Для недругов грозный, за дружбу платящий приязнью, Был чувствам своим господин [179] , и могущества мерой Он с Индрой всесильным сравнялся, богатством с Куберой. Преславный Айодхьи владыка был мира хранитель, Как Ману, мудрец богоравный, людей прародитель. И град многолюдный, где властвовал царь правосудный, Был Индры столице под стать, — Амаравати чудной. От века не ведали зависти, лжи и коварства Счастливые и беспорочные жители царства. Не знали в Айодхье корысти, обмана, злорадства. Охотников не было там до чужого богатства. Любой, кто главенствовал в доме, не мог нахвалиться, Как род благоденствовал и процветала столица! Исполненных алчности, не признающих святыни, Невежд и безбожников не было там и в помине. Владел горожанин зерном, лошадьми и рогатым Скотом в изобилье, живя в государстве богатом. Снискали мужчины и женщины добрую славу, И этим обязаны были безгрешному нраву. Привержены дхарме, в поступках не двойственны были, [180] Души красота и веселость им свойственны были, И сердцем чисты, как святые отшельники, были, И перстни у них, и златые начельники были, Никто не ходил без пахучих венков и запястий, И не было там над собой не имеющих власти, И тех, что вкушают еду, не очистив от грязи, Что без омовений живут [181] и сандаловой мази, Без масла душистого, без украшений нагрудных, И не было там безрассудных иль разумом скудных. А жертвы богам приносить не желавших исправно [182] И пламень священный блюсти — не встречалось подавно! И не было там ни воров, ни глупцов, ни любовной Четы, беззаконно вступающей в брак межсословный. [183] Мыслители и мудрецы, постигавшие веды, Ученые брахманы, предотвращавшие беды, Дары принимая, о благе радетели были, [184] Собою владели, полны добродетели были. Не знали в Айодхье мучителей и нечестивцев, Уродов, лжецов, ненавистников и несчастливцев. Вовек не встречались на улицах дивной столицы Злодеи, глупцы, богохульники или тупицы. Шесть мудрых порядков мышленья усвоены были Мужами Айодхьи [185] , что храбрые воины были. Притом отличались они благородства печатью, А женщины — редкой красой и пленительной статью. Отважный, радушный, за гостя богам благодарный, Делился народ на четыре достойные варны. Держались дома долговечных и благосердечных Мужей, окруженных потомством от жен безупречных. Над воинством — брахманов славных стояло сословье. Ему подчинялись с достоинством, без прекословья. Отважных воителей чтили всегда земледельцы, Торговцы, потомственные мастера и умельцы. Купец ли, ремесленник, воин ли, брахман ли мудрый, — Трем варнам служили с отменным усердием шудры. Пещерой со львами был город, наполненный войском, Готовым его защищать в нетерпенье геройском. Свой род из Камбоджи вели жеребцы, кобылицы. Бахлийские лошади [186] были красою столицы. Слонов боевых поставляли ей горные кряжи: Встречались в Айодхье слоны гималайские даже! И это божественное поголовье слоновье От Анджаны, от Айраваты вело родословье, От Ваманы, от Махападмы, что был исполином И в царстве змеином подземным служил властелинам. Бхадрийской, мандрийской, бригийской породы был каждый Из буйных самцов, называемых

«Пьющими Дважды». [187] Айодхьи врагов устрашали их мощь и свирепость. Слоны украшали ее неприступную крепость. И, йоджаны на две свое изливая сиянье, Столица являлась очам на большом расстоянье. Айодхьи властителю — недругов грозное войско Сдавалось, как месяцу ясному — звездное войско. Счастливой столицей своей управлял градодержец, Как тысячеглазый владыка богов, Громовержец!

179

…был чувствам своим господин… — То есть владел техникой йоги, «обуздывающей чувства», дисциплинирующей разум и тело посредством системы особых физических и умственно-психических упражнений.

180

Приверженцы дхарме, в поступках не двойственны были… — «Недвойственность в поступках» предполагает отсутствие деяний, целей и намерений иных, чем предписываемые «дхармой» соответствующей варны; подробнее об этом см. прим. 57–61.

181

…что без омовений живут… — Вода считается божественной всеочищающей субстанцией: обязательные, хотя бы трехразовые, дневные омовения обусловливались поэтому не столько гигиеническими, сколько ритуальными потребностями.

182

А жертвы богам приносить не желавших исправно… — Жертвоприношение считалось важнейшим ритуальным и космическим актом (см. прим. 84).

183

Брак межсословный… — В разные времена существовало различное отношение к бракам между представителями различных варн: от полной терпимости в отношении смешения трех высших варн до категорического запрета его. В целом к межсословным бракам, как к размывающим структуру общества и увеличивающим социальную энтропию (индийская традиция и многообразие современных каст склонна объяснять имевшими место в прошлом смешениями варн), относились негативно. В эпические времена эти ограничения не были особенно сильны, но в связи с утверждением принципа наследования по мужской линии мужчинам из низших варн не разрешалась женитьба на девушках из более высоких варн, хотя обратное было возможно.

184

Дары принимая, о благе радетели были… — Предполагалось, что жрецы-брахманы чтением вед, совершением жертвоприношений, пением священных гимнов и другими добрыми делами радеют о всеобщем благе, создавая некий «духовный потенциал», превосходящий любые материальные совершенства; отсюда — идея поднесения брахманам даров, которые были тем большими, чем более знатен и богат был жертвующий.

185

Шесть мудрых порядное мышленья усвоены были // Мужами Айодхьи… — Подразумеваются шесть религиозно-философских систем индуизма, наиболее популярных в то время: Санкхья, Йога, Миманса, Ньяя, Вайшешика, Веданта. По существу, они являются лишь различными вариантами одной — объективно-идеалистической философии, наиболее последовательно воплощенной в системе Веданты.

186

Бахлийские лошади— то есть «выращенные в стране бальхиков» (отождествляется с современным Балхом).

187

Бхадрийской, мандрийской, бригийской породы был каждый // Из буйных самцов, называемых «Пьющими Дважды». — Перечисляются породы слонов, за каждой из которых стоит мифический предок, слон-держатель одной из сторон света. «Пьющие дважды» — постоянный эпитет слонов, которые вначале набирают воду в хоботы, а уже из хоботов отправляют ее во рты.

Дашаратха, престарелый царь Кошалы, бездетен. Он молит богов о потомстве. Боги отвечают согласием: не потому только, что с давних пор были добры к Дашаратхе, но и оттого, что могут наконец сокрушить всевластие Раваны, предводителя ракшасов-демонов, царя Ланки.

Когда-то Равана был подвижником. Его подвиги славились во всех трех мирах — среди богов, демонов и людей. Сам Брахма, потрясенный силою духа Раваны, предложил ему любой дар. Равана выбрал могущество перед богами и ракшасами; людей он считал недостойными противниками. С тех пор в трех мирах нет покоя. Равана истребляет добро и творит зло.

Равана, сотрясающий гору Кайласа, на которой восседают Шива и Парвати Барельеф из храма Кайласанатха. Индия, VIII в.

Боги решают воплотиться на Земле, потому что только земной муж способен одолеть Равану. Бог-хранитель Вишну должен родиться в облике четырех сыновей Дашаратхи, прочие боги — в облике обезьян, помощников в будущей битве с предводителем ракшасов.

Вишну является Дашаратхе с божественным яством. Старшая из царских жен, Каушалья, съедает половину яства, вторая, любимейшая, Кайкейи, — восьмую часть, Сумитра, младшая жена, — остальное.

В тот же день каждая из трех — понесла дитя под сердцем.

Каушалья разрешается первенцем — Рамой, Кайкейи рождает Бхарату, Сумитра рождает близнецов Лакшману и Шатругхну.

Царевичи растут. Они обучаются ратным искусствам, как то положено воинам-кшатриям, и искусству править страной. Они изощряют свой ум в науке и совершенствуются в долге и вере, и в этом им нет равных даже среди жрецов-брахманов.

Рама и Лакшмана. Барельеф из храма Лоро Джонгрант. Ява, IX в.

К Раме очень привязан Лакшмана. Шатругхна особенно дружен с сыном Кайкейи.

К Дашаратхе приходит святой Вишвамитра, знаменитый подвижник. Он просит царя отпустить с ним Раму, чтобы тот защитил его лесную обитель от бесчинства ракшасов. Царю жаль отпускать юного Раму, но он опасается гнева Вишвамитры. Рама и с ним Лакшмана выходят в путь к подножью Гималаев.

Они переправляются через Гангу. Здесь великий отшельник благословляет их водою святой реки. Он предвещает им славную земную жизнь и блаженство на небесах.

По дороге в обитель, в густом лесу, Рама убивает ракшаси Тараку, злобную и мощную, словно тысяча взбесившихся слонов. Вишвамитра дарит ему волшебное оружие богов: оно является на поле боя по желанию обладателя и всегда приносит победу.

Охраняя обитель, Рама расправляется еще с двумя могущественными ракшасами — Маричей и Субаху…

Вишвамитра просит Раму и Лакшману поехать с ним в Митхилу, правитель которой, Джанака готовится совершить великое жертвоприношение.

Они путешествуют. Вишвамитра рассказывает о местах, мимо которых они проходят.

Они являются ко двору царя Митхилы. Джанака повествует им о божественном луке Шивы.

Некогда Дакша, тесть Шивы, устроил на небесах великое жертвоприношение. Пригласили всех, кроме зятя. Взбешенный Шива явился на пир с огромным луком, грозя убить всех. Но небожители смягчили его гнев, и он согласился передать свой волшебный лук предку Джанаки, земному царю Деварате на хранение. Теперь этот лук перешел к Джанаке.

Джанака был бездетен и молил богов о потомстве. Когда он вспахивал священным плугом поле, чтобы возвести там алтарь, из борозды навстречу ему поднялась прекрасная дева. Джанака взял ее в дочери и назвал Сита, что означает «борозда». Когда Сита достигла совершеннолетия, Джанака объявил: Сита достанется в жены тому, кто сумеет надеть тетиву на священный лук Шивы. Но никто даже не мог поднять с земли этот лук.

Джанака предлагает Раме попробовать свои силы.

[Лук Шивы]

(Часть 67)

«Божественный лук, Деварате подаренный Рудрой, Дай Раме узреть», — Вишвамитра сказал благомудрый. И раджа велел принести этот лук знаменитый. Душистым сандалом натертый, цветами увитый. Пять сотен мужей превосходных, исполненных силы, В телегу впряглись по приказу владыки Митхилы. На восьмиколесной телеге сундук помещался. Под крышкой железной блистающий лук помещался. Узрел этот ларь и сложил для привета ладони Митхилы властительный царь, восседавший на троне. И мыслями он поделился тогда с Вишвамитрой, И с тем, кто рожден Каушальей, и с тем, кто — Сумитрой… Великий подвижник и храбрых царевичей двое Услышали мудрого Джанаки слово такое: «Сей лук запредельный был нашего рода святыней. Надеть на него тетиву, обуянны гордыней, Соседние раджи напрасно пытались доныне. Ни боги, ни демоны им не владеют, — рассудим, Откуда уменье такое достанется людям? Стрелу наложить и напрячь тетиву для посылу, Когда этот лук человеку поднять не под силу!» «О Рама, — воскликнул тогда Вишвамитра, — о чадо! Увидеть воочью божественный лук тебе надо». И ларь, где хранилось оружье Владыки Вселенной, Открыл дивноликий царевич и молвил смиренно: «Я Рудры божественный лук подниму и с натугой Концы, если нужно, сведу тетивою упругой!» Мудрец и Митхилы владетель вскричали: «Отменно!» И Рама рукою за лук ухватился мгновенно. И поднял, как будто играючи, над головою, И туго сплетенной из мурвы [188] стянул тетивою. Внезапно раздался удар сокрушительный грома: Десницей могучей царевич напряг до излома Оружье, что Джанаки роду вручил Махадева! В беспамятстве люди попадали справа и слева. Лишь царь, да мудрец Вишвамитра, да Рагху потомки Смогли устоять, когда лук превратился в обломки. «Воитель, сломавший божественный лук Махадевы, Достоин моей, не из лона родившейся, девы. [189] Явил он безмерное мужество нашему дому! — С волненьем сказал государь Вишвамитре благому. — А Сита прославит мой род, если станет женою Великого Рамы, добыта отваги ценою».

188

Мурва— разновидность конопли, из волокон которой изготовлялись особо прочные тетивы луков, а также — священные шкуры для представителей высших каст.

189

…Не из лона родившейся девы. — По преданию, царь Джанака нашел свою приемную дочь Ситу (что значит «борозда») лежащей в борозде во время ритуального пахания поля.

Джанака провозглашает Раму женихом Ситы. Из Айодхьи приезжают Дашаратха с остальными сыновьями. Устраивается свадебное торжество. Одновременно с благородным царевичем Кошалы женятся и его братья: Лакшмана — на другой приемной дочери Джанаки, Бхарата и Шатругхна — на его прекрасных племянницах…

Проходит время. Царь Дашаратха слабеет. Он все чаще думает о наследнике.

Рама и Сита. Индийская миниатюра. Пенджабская школа. XVII в.