Мала и Инквизитор. Как избежать костра
Шрифт:
А мне отчего-то важно было защитить ее. Тело так и зудело, прося меня не стоять на месте. Сердце в безумии билось о ребра, внутри все дрожало, обдавало волнами жара.
Проклятье. Что все это значит?!
В какой-то момент на меня нахлынули страшно бурные эмоции. Ужас, ярость, беспомощность. Все это принадлежит ей — колдунье. А такое чувство, будто мне.
Малу сбили с ног, она вскрикнула, и я не выдержал — ломанулся к ней, на ходу сшибая инквизиторов. Чудом успел выбить из руки собрата меч и, совершенно того не желая, приложил
Расправившись с остальными, нанеся несмертельные раны и обезвредив, немедля прошел к ведьме и…
… взял на руки.
Ее глаза расширились, но она не сказала ни слова.
Дьявол меня побери!
Я не хотел этого делать. Или хотел.
Нет, не хотел, но что-то так и требовало доставить ее в безопасное место. Что-то так и тянуло к этой мелкой, дерзкой, ненавистной нечисти. Я скрипел зубами, мысленно ругал себя и ненавидел. А в итоге сдался желанию уберечь ее.
Колдовство, не иначе. Я все еще под действием чар, хоть и вернул способность мыслить и чувствовать.
— Ненавижу, — процедил тихо и крепко сжал челюсти.
— Взаимно, Дон. — Кажется, все осознав, ведьма расплылась в победной улыбке. Над правым уголком рта возникла ямочка, которую я раньше не замечал. — А теперь проводи нас на поверхность, будь хорошим мальчиком.
Глава 5. Дон
— Я не позволю тебе прятать ее не пойми где! — заверещала ведьма, как только я, кипя от невыразимого раздражения, ответил на ее вопрос, где собираюсь переждать бурю.
Впрочем, надеяться, что Бадрион после унизительного поражения отложит поиски, не имело никакого смысла. Эта сволота приняла меня за сообщника нечестивых. Бред, с какой стороны ни погляди! Даже объясниться не дал. На что он метит? На мое место? И это всего лишь изящный способ сместить меня с должности?
Гадать тоже было бессмысленно. Я знал наверняка, что Бадрион завидовал мне с самого начала обучения в воскресной школе: уже тогда сын командира Святой инквизиции без особого труда добивался поразительных успехов в учебе, в то время как сыну простого фермера, ближе к смертному одру разорившегося и растратившего все состояние, приходилось из кожи вон лезть, чтобы заслужить уважение учителей, а затем — Апостолов. В конечном счете мы оба стали охотниками, но зависть и какое-то одному ему известное чувство несправедливости до сих пор хранятся в сердце собрата.
— Это слишком опасно! — не унималась мелкая черноволосая бестия. Хуже Малы, честное слово. Юлит и не отстает. Едва добился от нее разрешения вынуть клинок из живота ведьмы. — В первую очередь инквизиторские псы будут искать тебя там.
Я резко притормозил, покрепче прижав к себе мягкое стройное тельце Малы, потерявшей сознание, когда мы выбрались из катакомб на площадь.
Инквизиторские псы? Этой девчонке жить надоело?
Хмуро воззрился на нее, но моя злость, кажется, ее даже не задела. Она продолжила недовольно сопеть, вцепившись
Я страстно хотел поставить ее на место. Напугать, дать понять, что этому инквизиторскому псу рядом с ней очерствела вся нечисть и их неискоренимое безумство.
О чем я там мечтал? Оставить службу и начать жить по-человечески?
Что ж, можно смело забыть обо всех мечтах и человеческих желаниях, как о чем-то пустом, незначительном и мимолетном. За один день и из-за одной ведьмы моя жизнь перевернулась с ног на голову, и беды, обычно сыплющиеся на голову довольно редко, умножились с небывалой скоростью.
В этот миг отчаяния я готов был голыми руками придушить бестию и бросить на произвол судьбы вторую, умирающую на моих руках. Но в этом-то и загвоздка! Она умирала, и я не мог поступить так, как хотелось. Не мог из-за треклятых чар, привязавших меня к колдунье стальными цепями, как побитого жизнью щенка к столбу.
Мою ярость остужало лишь одно: слабое дыхание девушки, вдыхающей и выдыхающей так тихо, что мне приходилось напрягать слух, дабы убедиться, что она еще жива. Понятия не имею, что случилось бы, если бы она погибла, но предчувствовал, что ее смерть станет для меня болезненным ударом.
Из-за колдовства. Только из-за него.
Важно было помочь ей. Важно было спасти, защитить во что бы то ни стало. Безумное желание! Ненавистное, как и сама ведьма!
Но я бессилен перед ним.
— Посмотри на нее, — выпустив со вздохом раздражение, спокойно произнес я. Маленькая ведьма вытаращилась, явно не ожидая, что я отреагирую на ее дерзкий тон столь холодно. — Она висит на волоске от смерти. И поверь, сейчас я желаю того же, что и ты: спасти ей жизнь. Против своей воли, но все же.
— Но ты поставишь ее под удар…
— Об этом доме никто не знает, — поспешил заверить. — Ни инквизиторы, ни апостолы. Он, в общем-то, даже не мой, так что искать нас там не будут.
Не дожидаясь ее реакции или какого-либо ответа, я зашагал по слабо протоптанной тропе. Чем дальше мы продвигались, тем гуще и беспросветнее становился лес. Он никогда не спал — ни днем, ни особенно сейчас, в ночное время, когда холодный свет луны просачивался сквозь кроны, скользил по иголкам елей и заливал собой непроходимые заросли. Прохладный ветер доносил волчий вой; где-то рядом тоскливо ухала сова.
— А чей? — поравнявшись со мной, поинтересовалась ведьма.
Я надеялся, что ее любопытство утихнет и она перестанет задавать ненужные вопросы. В особенности те, на которые я не имел желания отвечать. Которые хоть отдаленно напоминали о ней — настоящей владелице домика, когда-то ставшим для меня спасением от внешнего мира и людских предрассудков.
— Как тебя звать? — резко сменил тему, глупо уповая на то, что нечестивая забудет, о чем спросила.
— Зачем тебе мое имя?