Шрифт:
Annotation
Доровских Сергей Владимирович
Доровских Сергей Владимирович
Мальчик и Шкай
Автор выражает благодарность археологу, соучредителю Тамбовского общества любителей краеведения Николаю Борисовичу Моисееву за ценные подсказки и консультацию по истории мордвы-мокши
Пойма реки
Мальчик-мокшанин[i] по имени Тумай шёл берегом. Его голубые глаза блестели. Он безумно любил эту воду, зелень, солнце - весь мир. Впервые ему удалось покинуть лес и уйти так далеко. Старшие ни за что не отпустили бы его, да и из них редко кто бывал здесь. Если бы не... Впрочем, главное - он идет неизведанными, хранящими тайны местами, и это - не сон. Тумай отправился засветло и, покинув родной лес, все время держался берега - старики объяснили, что так он достигнет крепости, и тем же путем вернется обратно.
Хотя он спешил, всё же остановился, встал на колени, сбросил увесистую котомку из кожи, и плавно, как лист, опустился на траву и замер. Стараясь не дышать, любовался, как пчела, из разноцветья луга выбрав красную головку клевера, остановила полёт и, замерев среди блестящих росой крохотных лепестков, перебирала лапками, будто аккуратно выдавливала сок. Дома Тумай учился бортному ремеслу. От старика Офтая он знал немало секретов, как помогать пчелиной семье, но сам редко видел, как они добывают мёд. Мальчик, конечно, наблюдал, как пчёлы берут сладость с лиловых высоких трав, что растут по опушкам и лесным гарям, но старик говорил, что часто пчелы улетают очень далеко, к речным заливным лугам, увидеть которые так мечтал мальчик. И вот он тут, и вот она - родная пчела.
Мальчика в лесном мокшанском селении считали самым любознательным. Он спрашивал старших: умеет ли пчела размышлять, почему она, улетая в глухие места, всегда безошибочно находит путь домой? Откуда она знает, как готовить мед? Почему пчелы стали объединяться в семьи? Старик Офтай объяснял, что божества в разной мере наделяют мудростью каждое творение, будь то человек, цветок или даже былинка. И учил всем тонкостям. Например, объяснял, что для борти нужно выбирать дерево самое большое, живое и крепкое - лучше всего дуб, липу или сосну, в них охотнее селятся пчелы. Офтай рассказывал, что дупло нужно выдолбить на высоте не менее чем в три-четыре человеческих роста и затруднить путь к нему медведю. Это можно сделать с помощью тяжелого подвесного бревна: чтобы полакомиться медом, лесному хозяину придется лапой откинуть закрывающее борть бревно и, оно, как маятник, ударит его. Чем больше медведь станет злиться и отбрасывать его, тем сильнее получит удар, пока вовсе не улетит кубарем с высоты. Помогали и специально заостренные ветки, вкопанные у подножия и хитро расположенные по стволу дерева. Тумай знал, как продолбить и расширить борть, как выточить отверстия для вылета и влета пчелкам. Скоро ему предстояло узнать, как устроить ульи-колоды на деревьях - это уже сложнее. В роду Тумая многие занимались бортничеством, да и он сам любил пчел, вот и сейчас никак не мог оторвать глаз, пока крохотка-труженица не набрала взятку и не расправила крылья. Лети домой, неси капельку сладкого сока, думал он, провожая ее полет.
Мальчик вспомнил, как однажды у костра Офтай рассказывал, что при сотворении мира люди и пчелы не имели божественных покровителей: беззащитного человека оттеснили прочие твари, а пчела в это время собирала мед. И тогда им стал покровительствовать сам Шкай, верховный бог, и он до сей поры кормит людей медом. Пчела, как и человек, имеет душу, объяснял старик, и это отличает ее от прочих живых существ...
...Земляничные жилы вились в траве, уходили все ближе к берегу, и мальчик копался в душистой зелени, собирая в рот ягоды. Затем он сложил ладони лодочкой и напился кристальной воды из реки. Солнце припекало все сильней, и Тумай спешно двинулся в путь.
Вдоль реки росли молодые, с ярко-зелеными листьями дубы. Их было много, и стояли они красивыми рядами, будто богиня леса Вирь-ава сама посадила эту рощу себе на радость. Имя мальчика - Тумай, также означало "дуб". Он чем-то напоминал эти деревца: они были еще слабы, легко гнулись, но пройдут годы, и дубки станут настоящими красавцами, в бурю и люди, и звери найдут под их кронами защиту. Также и он знал, что обязательно будет крепким и справедливым главой рода - ведь у него не было братьев, а только сестры - целых пять.
Имя свое он получил по старой традиции мокши. Отец его Паксют хотел, чтобы природа воспринимала ребенка, как своего, и наделила его теми качествами, которыми богат мир животных и растений. Поэтому он в точности исполнил старинное предание. Бесконечно долгую, черную и дождливую ночь длились роды, так что Паксют молился матери-земле Мастор-аве, чтобы не забрала она себе в чрево дитя. Под утро, когда успокоился надоедливый моросящий дождь, и почти все родные уснули тяжелым сном, так и не дождавшись появления младенца, вместе с туманным утром в их дом пришел и детский крик. Паксют прижался к обессилевшей жене, дрожащими руками передал младенца утомленной старшей дочери и выбежал из духоты к свежему утру, мчался по лесу, кричал от радости, пугая предрассветных птиц. Он поскальзывался на мокрой траве и с трудом держался на ногах.
Казалось, что божества - покровительница села Вель-ава, хозяйка леса Вирь-ава и повелительница ветра Варма-ава - все были рядом, несли его на своих материнских крыльях, смеялись и пели, даря небывалую силу. В голову пришла мысль, что и сам создатель мира Шкай, который сидел так высоко, что ему не было дела до сотворенных им людей, в эту минуту склонился над его головой и благосклонно смеялся. Паксют испачкал рубаху, разорвал о влажные хлесткие ветки ладони и лицо, кровь смешалась с потом и жгла губы, но он был счастлив! У него родился мальчик - наследник рода! И это безумие отпустило его, лишь когда он остановился, замер, вернулся из мира духов обратно, и словно увидел себя со стороны - стоящим посреди опушки, которую освещал слабый, будто простудившийся осенний рассвет. В центре опушки возвышался хозяин - древний дуб. В пожухлых лопухах у самого основания сидел, замерев от страха, заяц.
Тогда и вспомнил Паксют о наказе стариков, что отец должен выйти после родов и дать ребенку имя согласно тому, что увидит он первым. Так что же - как назвать? Что определит судьбу мальчика: сильный дуб, или притаившийся, в любую минуту готовый убежать заяц? Станет ли сын крепок и мудр, или быстр и пуглив? Нет, всё же дуб, его огромная, тянущаяся к самому небу крона первой предстала перед Паксютом.
Мальчик Тумай слышал об этой истории, но ответить самому себе, кто же он - дуб, или шустрый зверек, пока не мог... Иногда ему казалось, что он настоящий смельчак, но когда весной, вырубая борть, услышал недалеко треск веток под шумной тушей медведя, он замер на дереве и его трясло, как зайца...
Тумай очнулся от мыслей. На перекате вниз по течению плыло дубовое бревно. И ему нужно спешить туда, за ним - в сторону страшной крепости, где с недавних пор, как говорили в мокшанском селении, жили смелые и воинственные люди, говорившие на сложном и непонятном языке.
Сердце щемило, дорога пугала, но звала за собой...
***
Старики оказались правы - река вывела его к цели. Поднявшись на густо поросший бугор, Тумай приложил ладонь к глазам, издали увидел башни крепости. На одной из них - самой высокой, как ему показалось, сидела крупная двухголовая птица. Да и сами башни - он насчитал двенадцать, казались похожими на головы гигантского змея, вытянутые на ребристых шеях. Сердце забилось чаще и, несмотря на зной, мальчик затрусил вниз, и бежал, бежал. Мощное строение росло перед глазами, и все больше напоминало чудище из древних преданий, которым раньше пугала мать, стоило Тумаю ослушаться или капризничать.