Мальчик и танк
Шрифт:
– Эх, Серафим Петрович, не ожидал от вас, – огорченно сказал Фёдоров. – Вы-то ей вроде как отец родной стали. А сейчас что говорите?
– То и говорю. А вдруг не убережем? Не хочу грех на душу брать… Иди, буди ее.
– Я не пойду, – ответил Горегляд.
– Тогда – ты! – сказал командир Фёдорову.
– Хоть на губу сажайте, будить не стану!
– Эх, бусурманы, а еще помощниками называются! – сердито сказал командир. – Всё на одного взваливают, – и на цыпочках подошел к Сане. Посмотрел на ее личико,
– Да ладно уж, не трогайте ее. Ну что вы?! – прошептал Горегляд. – В школе учил, а сам детям спать не дает.
Но, видно, чтобы уже не отступать, командир громко сказал:
– Боевая тревога!
Саню словно подбросило с постели. В полусне, не глядя на взрослых, она быстро натянула сапожки, надела через голову юбчонку, потом кофточку, телогрейку.
– Карательный отряд?! – испуганно спросила она.
– Да нет, не волнуйся. Слушай меня внимательно, – начал было дядя Сима. – Сейчас, это, ты… ну, значит, вместе с нами… пойдешь погулять… – И запнулся.
– Ага… Тут, недалеко… Одна нога там – другая здесь…
Секретное задание, – сам не зная что, забормотал Горегляд.
– И гармошку захвати, – буркнул Фёдоров.
Взрослые переглянулись – вот заврались!
– А зачем гармошку-то? – с недоумением спросила Саня.
Командир незаметно показал Фёдорову кулак.
– Это он так… Сам балалайка, вот и вспомнил про гармошку, – сказал он и, откашлявшись, добавил: – В общем, Курта на подводную лодку будем сдавать. А ты как от детей пойдешь… это… свидетелем будешь. Ясно?!
VI
Полковник Эрхард с забинтованной головой сидел в кожаном кресле за широким дубовым столом и холодным жестким взглядом осматривал арестованного – стройного человека с лысеющей головой. Его лицо было бледным, изможденным.
Арестованный словно не замечал полковника – смотрел в окно, за которым расстилалась синяя гладь моря.
– Я звал вас, Бычко, – сказал полковник, – чтобы вы мне помог. Вы слушай меня!
– Слушаю, слушаю, – не поворачивая головы, ответил арестованный.
– Я должен вас расстрел… Вы есть с точка зрения наш закон – бандит. Но я в этот случай буду с вами по-другому сказайт, и вы в мой правда может верить. Англичан бросал бомба в наш дом, и жена погиб… Да, да, погиб. – Лицо полковника было бесстрастным. – Я привез мой сын в Крым, он жил в мой комната. А теперь, – голос Эрхарда стал железным, – ваш партизан после стрельба схватил мой сын и увел его в гору. Где он сейчас, я не знай.
– Ясно, – откашлявшись, сказал арестованный. – Но я же не партизан… Я же вам говорил.
– Мы нашёль у вас листовка! – строго оборвал его Эрхард. – Вы имель оружие! – И, помолчав, вдруг добавил: – Но я вас отпускай!
Арестованный с изумлением
– Вы может уходить, – закончил полковник, – подайте… мой сын! Сюда! Здесь!
– Так что же вы хотите – обмен?
– Да.
– Я ничего не знаю ни про партизан, ни про вашего сына…
– Мы вас провожай туда!
Бычко безучастно пожал плечами – делайте что хотите!
VII
Берег исчез за кормой ялика. Над морем хлестала гроза с ветвистыми вспышками молний и оглушительными раскатами грома. Черный мрак лежал над водой. На руке дяди Симы, подсвеченный карманным фонариком, поблескивал компас.
Саня и Курт, отвернувшись друг от друга, сидели на дне ялика, как нахохлившиеся воробьи. – Ты вот что, Сашечка, – говорил дядя Сима, – на всякий случай запомни мой адрес: Ялта, возле домика Чехова… Там меня каждый знает.
– А зачем мне это?
– Ну мало ли что, – пояснил Горегляд, налегая на левое весло. – Война скоро кончится, ты и заглянешь в гости… ватрушек поесть…
– Я ватрушки не люблю, – ответила Саня.
– Что тебе, бутылку поставить?! – пошутил Фёдоров, работая правым веслом. – Это ты пей на здоровье. А я и так от дяди Симы никуда не денусь. И вообще, зачем вы меня взяли? Не могли уж одни управиться?
– А как же, ему-то одному скучно, – усмехнулся Горегляд, кивнув на Курта. – Охота мне была под гармошку его сдавать!
Полыхнула молния, и вдруг Саня, увидав впереди себя вздымающуюся гору воды, с черным силуэтом рубки подводной лодки, закричала:
– Наши, наши!
Ялик пришвартовался к борту подводной лодки, и матросы в «канадках» с капюшонами быстро стали сносить в надутый ими резиновый понтон тяжелые ящики.
Саня перепрыгнула из ялика на понтон к Фёдорову и Горегляду и стала помогать им в приемке оружия.
Дядя Сима, подтолкнув Курта, перебрался с ним на подводную лодку и, держась за поручень, направился к рубке. На ней в центре звезды белой краской была выписана цифра «15».
Волны заливали верхнюю палубу. На лодке стучали дизели – шла подзарядка аккумуляторных батарей.
Командир подводной лодки, изредка освещаемый молнией, – коренастый, плечистый, в «канадке» с наброшенным капюшоном, – возле рубки покуривал трубочку, прикрыв ее ладонью.
– Здравствуйте, товарищ! – добродушно поздоровался дядя Сима. – Поздравляю с хорошей погодой.
– Мечта! – сказал командир и протянул руку, представился: – Капитан-лейтенант Волков!
– Гаевой. – Дядя Сима пожал ему руку.