Мальчики Из Бразилии
Шрифт:
– Минутку. Начните все с самого начала.
– Хорошо, - взяв бутылку, он отпил несколько глотков; пусть теперь он для разнообразия послушает молчание.
– Барри?
Хо-хо!
– Я здесь. Я только пропустил немного пива.
– Ах, вот как.
– Всего глоточек, мистер Либерман, я просто умираю от жажды. Я еще ничего не ел, и мне стало так муторно от этой записи, что я прямо не мог есть. У меня тут прекрасный бутерброд с цыпленком, и я прямо не могу проглотить его.
– Что вы делаете в Сан-Пауло?
– Вы не согласились взять меня к себе, так что я решил сам по себе явиться сюда. Я предан делу
– Это был вопрос моих финансов, а не вашей преданности.
– Я же вам сказал, что готов так и так работать; кто мне сейчас платит? Ладно, давайте бросим эту тему. Приехав сюда, я стал разнюхивать, что к чему, и наконец понял, что лучше всего было бы покрутиться вокруг завода «Фольксваген», на котором работал Штангль. Так я и сделал. И пару дней назад засек Хорста Гессена, то есть, мне так показалось, я еще не был уверен. Сейчас у него совершенно седые волосы и, скорее всего, он сделал себе пластическую операцию. Но как бы там ни было, я решил, что это он, и стал выслеживать его. Сегодня он вернулся домой пораньше - он живет в уютнейшем маленьком домике, с потрясающей женой и двумя дочерьми - а в половине восьмого он вышел и сел на автобус, что ехал в нижнюю часть города. Я проследил его до забавного японского ресторанчика, где он поднялся наверх на какую-то частную вечеринку. Лестницу охранял какой-то нацист, и я узнал, что прием дает «сеньор Аспьяцу». Аспьяцу из Освенцима.
Молчание.
– Продолжайте.
– Так что я побродил по этому ресторанчику и наткнулся на одну из официанток. За двести крузейро она несколько позже вручила кассету с речами Менгеле, отдававшим приказания группе. Слова Менгеле слышны совершенно ясно и четко; остальные варьируются от четкого текста до бормотания. Мистер Либерман, завтра они все разъезжаются - в Германию, Англию, Штаты, Скандинавию, по всему миру! Это операция типа Каmeradenwerk [3] , она жутко разветвленная, чистое сумасшествие, и мне искренне жаль, что я так неосмотрительно влез во все это, потому что...
3
Kameradenwerk - товарищеское дело (нем.).
– Барри!
– ... потому что она должна претворить в жизнь мечту арийской расы, ради Бога!
– Барри?
– Что?
– Успокойтесь.
– Я спокоен. Впрочем, нет. Ладно. Вот теперь я успокоился. В самом деле. Я сейчас перемотаю ленту и прокручу ее вам. Вот я нажимаю клавишу. Слышите?
– Что там происходило, Барри? Сколько их там было?
– Шестеро. Гессен, Траунштейнер, Клейст, Мундт - и двое других... м-м-м, Швиммер и Фарнбах. Вы слышали о них?
– О всех, кроме Швиммера, Фарнбаха и Мундта.
– Мундта? Вы не слышали о Мундте? Да он же упоминается в вашей книжке, мистер Либерман! Вот откуда я узнал о нем.
– О Мундте в моей книге? Нет.
– Да! В главе о Треблинке. Она у меня в сумке, хотите, я даже приведу вам номер страницы?
– Я никогда не слышал о Мундте, Барри; вы явно ошибаетесь.
– О, Господи! Ладно, забудем. Во всяком случае, там было шестеро человек, они разъезжаются на два с половиной года и у каждого у них есть определенные числа, когда они должны убивать каких-то людей и тут уж начинается чистое сумасшествие. Вы слушаете, мистер Либерман? Всего они собираются убить девяносто
Молчание.
– Раскрутка?
Он вздохнул.
– Это такое выражение.
– Барри, разрешите мне кое-что спросить у вас. Ведь запись у вас на немецком, так? А ведь вы...
– Я отлично понимаю его! Я не очень хорошо spreche, но понимаю отлично. Меня научила бабушка. Хотя я не говорил по-немецки с детства.
– Значит, Kameradenwerk, и Менгеле посылает людей...
– ... убивать шестидесятипятилетних гражданских служащих. Некоторым из них по 64 года, а другим по 66. Лента уже перемоталась, сейчас я ее вам прокручу, и вы мне скажете, что делать, с кем из высокопоставленных лиц связываться. Вы позвоните ему и скажете, что я явлюсь, чтобы он принял меня, и принял поскорее. Тогда их удастся остановить до того, как они разъедутся. Первое убийство должно состояться 16 октября. Подождите, я усядусь, как следует, вытяну ноги.
– Барри, это просто смешно. Кто-то подшутил с вашим диктофоном. Или же... или же они не те, за кого вы их принимаете.
В дверь кто-то трижды постучал.
– Убирайтесь!
– крикнул он, прикрыв микрофон и припоминая португальские слова.
– У меня международный разговор!
– Они могут быть, кем угодно, - сказал голос в трубке.
– Они вас просто разыграли.
– Мистер Либерман, вы собираетесь ли выслушать запись?
Постучали громче, а потом в дверь просто забарабанили.
– Вот дерьмо! Подождите, - положив телефон на кровать, он зашлепал к дверям и взялся за ручку.
– Кто там?
Чей-то мужской голос затараторил по-португальски.
– Помедленнее! Помедленнее!
– Сеньор, тут какая-то японская леди, она ищет человека, похожего на вас. Она говорит, что должна вас предупредить относительно человека, который...
– он повернул ручку, и дверь, которая рывком распахнулась от толчка высокого грузного мужчины, отшвырнула его назад; от удара он согнулся и рот его заполнился кровью. Руки ему заломили за спину; тот нацист, которого он видел у подножия лестницы в «Сакаи», обнажил длинное блестящее шестидюймовое лезвие. Голову ему резко откинули назад, и перед глазами на мгновение показался потолок в коричневатых пятнах протечек; у него хрустнуло плечо и желудок пронзило болью.
В комнату вошел человек в белом; на голове у него была низко надвинутая шляпа, и в руках он держал атташе-кейс. Закрыв дверь, он остановился рядом с ней, глядя, как блондин раз за разом всаживает нож в молодого американца. Воткнуть, повернуть, вытащить; воткнуть, повернуть, вытащить; теперь удар сплеча сверху и в разрывах плоти блеснула белая кость ребра.
Блондин, переводя дыхание, перестал всаживать нож в свою жертву, и черноволосый осторожно опустил тело юноши, в глазах которого застыло удивленное выражение, на пол: часть его расположилась на сером ковре, а другая - на навощенном полу. Блондин вытер окровавленное лезвие ножа о рубашку юноши и коротко сказал черноволосому:
– Полотенце.
Человек в белом бросил взгляд в сторону кровати, подошел к ней и поставил свой чемоданчик на пол.
– Барри?
– продолжал спрашивать телефон на кровати.
Человек в белом посмотрел на диктофон, стоящий на ночном столике, и пальцем, обтянутым белой тканью перчатки, нажал на клавишу. Распахнувшиеся створки высвободили кассету. Человек в белом, взяв ее, осмотрел и сунул во внутренний карман. Затем он увидел визитную карточку под телефоном и перевел взгляд на черный аппарат, лежащий на постели.