Мальчуган
Шрифт:
Каждое слово было выделено курсивом.
– А чтоб вас разорвало! – вскричал я, вскакивая с постели.
Удивительное дело: до этого момента я чувствовал сильную боль во всех суставах, но как только вскочил, все прошло, как не бывало!
Я скомкал газету и вышвырнул ее в сад, но потом мне показалось этого мало, я подобрал ее, специально отнес в уборную и бросил туда.
Как же это газета печатает такую возмутительную ложь? Спроси – кто больше всех на свете врет? Разве не газеты? А про меня-то ведь совсем все переврали! И потом что это значит: «некий хлыщ,
Пока я умывался, разболелась скула.
– Дайте мне на минутку зеркало, – обратился я к хозяйке.
– Вы просмотрели утреннюю газету? – спросила она.
– Прочитал и выбросил в уборную. Если угодно, можете ее там подобрать!
Изумившись, она ушла. Я посмотрел в зеркало и увидел, что ссадина как была вчера, так и осталась. Важный, однако, у меня вид! И физиономия изуродована, и еще «неким» обозвали… добро бы просто «>некиим», так еще – «некиим хлыщом».
Если про меня скажут, что я не пошел на занятия оттого, что испугался этой заметки в газете, то это будет позор на всю жизнь, поэтому, позавтракав, я отправился в школу и явился туда раньше всех.
Каждый, кто ни входил, взглянув на меня, начинал хохотать. А что тут было смешного? Пришел Нода.
– Ого! – воскликнул он. – При вчерашних подвигах изволили получить почетное ранение?
Нода сказал это издевательским тоном, – должно быть, в отместку за то, что я поколотил его тогда на банкете.
– Нечего молоть зря! – прикрикнул я на него. – Иди облизывай свои кисточки!
– Ах, извините!… – проговорил он. – Наверно, изрядно болит?
– Болит или не болит – не твое дело, это мое лицо! И чего ты суешься? – огрызнулся я.
Тогда он отошел, сел на свое место и, посматривая в мою сторону, принялся, посмеиваясь, шептаться о чем-то со своим соседом, учителем истории.
Затем явился «Дикообраз». Нос у него стал лиловый и распух так, словно внутри был нарыв, готовый вот-вот прорваться. Может быть, он пострадал из-за своей самонадеянности, но, как бы там ни было, его носу досталось крепче, чем моему лицу!
Мой стол и стол «Дикообраза» стояли один возле другого и, как нарочно, находились прямо против двери. И вот две такие морды уселись рядом! Учителя, чуть им становилось скучно, сразу же оборачивались на нас. Вслух они говорили: «Какое несчастье, какое несчастье!»,а про себя, разумеется, думали: «Вот идиоты-то!» Иначе чего бы им перешептываться и хихикать?
Когда я вошел в класс, ученики встретили меня аплодисментами. Кто-то даже крикнул: «Браво, учитель!»
Не то мои акции повысились в их глазах, не то они издевались надо мной – не поймешь.
Мы с «Дикообразом» стали центром всеобщего внимания. Подошел «Красная рубашка».
– Какое ужасное несчастье! Я вам очень сочувствую, – сказал он, – что же касается газетной заметки, то мы с директором ее обсудили и решили принять все необходимые меры для того, чтобы было помещено опровержение, так что вы не волнуйтесь. И подумать только, что все получилось из-за того, что мой братишка зашел позвать Хотта! Это, конечно, непростительно для меня… Я готов приложить все усилия, чтобы замять этот инцидент, только вы не поймите меня превратно!… – полуизвиняясь говорил он.
После третьего урока из своего кабинета вышел директор.
– Плохо, что это попало в газету, – сказал он. – Лучше бы не было такого осложнения…
Директор казался несколько встревоженным. А я ничуть не волновался. Они думают меня уволить, а я сам раньше подам заявление об уходе – только и всего! Однако, если я, «и в чем не виновный, уберусь отсюда, то эти газетные врали еще пуще зазнаются! Поэтому я решил, что правильнее будет заставить их напечатать поправки к этому сообщению, а самому, хотя бы из самолюбия, не увольняться и продолжать служить.
«Зайду-ка на обратном пути в редакцию выяснить это дело», – подумал я, но тут же вспомнил, что школа, как мне сказали, уже предприняла шаги, чтобы опротестовать эту заметку, и не пошел.
Мы с «Дикообразом», улучив момент, когда у директора и «Красной рубашки» был перерыв между занятиями, рассказали им все, как оно было, начистоту.
– Ах, вот оно что?… Значит, у газеты какой-то зуб на школу и она нарочно поместила такую заметку! – сделали вывод директор и старший преподаватель.
«Красная рубашка» обошел всю учительскую, объясняя и оправдывая наше поведение. Особенно он напирал на то, что его младший брат заходил позвать «Ди-кообраза» и что это вроде его собственный недосмотр. Тогда все заговорили:
– Это газетчики виноваты! Возмутительно!… Двое учителей действительно тяжело пострадали!
– Знаешь, что-то подозрительно ведет себя «Красная рубашка»… Смотри, будь начеку, не то как раз в беду попадешь! – предостерег меня «Дикообраз», когда мы возвращались с ним из школы.
– Конечно, подозрительно, – согласился я, – но ведь не с сегодняшнего же дня он стал вызывать подозрения.
– Ты еще не догадался? Ведь он вчера нарочно за нами посылал и заранее рассчитал, что мы непременно ввяжемся в драку, – пояснил мне «Дикообраз».
До этого я и в самом деле не додумался. Я был в восхищении!
Да, «Дикообраз», конечно, грубоват на вид, но он куда умнее меня!
– А когда нас втянули в драку, он сразу же потихоньку донес об этом в редакцию газеты и убедил, чтобы там поместили такую заметку. Действительно прохвост.
– Как? И в газете тоже его рук дело? Подумать только!… Но скажи мне, почему же в редакции так легко его послушались?
– Его и не слушались. Что, у него в редакции не может быть приятеля?
– У него там приятель есть?
– А почему не быть? Он ему наврал, рассказал, что вот, мол, все было именно так, а тот и настрочил.
– Но это ужасно! Подумай, если все это в самом деле подстроено по замыслу «Красной рубашки», так нас за эту драку, чего доброго, со службы уволят.
– Да, в худшем случае, может быть, и уволят.