Мальчуган
Шрифт:
От плавания-то я отказался, но, прийдя в школу, увидел, что на классной доске, как обычно, красуется надпись: «Плавать в горячей воде воспрещается». Я был просто потрясен. Выходит, что все школьники занимаются тем, что выслеживают меня одного! Настроение было испорчено. Конечно, я не из таких, чтобы отступать от своего, – пусть себе говорят, что хотят. «Но зачем я приехал в этот городишко, где так тесно, что все носами сталкиваются», – подумал я и снова разозлился. А когда пришел домой, опять началась пытка антикварными вещами.
Глава 4
В школе были установлены ночные дежурства, и дежурили поочередно все преподаватели. Только «Барсук» и «Красная рубашка» являлись исключением
– Might is right [18] , – назидательно заметил «Дикообраз», приводя английскую поговорку. Я сразу не уловил смысла и переспросил. Оказалось, что это означает: право сильного. Что такое «право сильного» – известно с давних пор. Это я знал и без «Дикообраза». Но ведь «право сильного» и ночное дежурство – вещи разные. И почему «Барсук» и «Красная рубашка» «сильные»? Однако все эти рассуждения остались рассуждениями, а очередь дежурить в конце концов дошла и до меня.
[18] Сила – это право.
Вообще-то говоря, я никогда не высыпался, если приходилось ложиться не в свою постель. С детских лет я не любил оставаться на ночь у кого-нибудь из товарищей. И если мне неприятно было ночевать в доме товарища, то уж дежурить ночью в школе было тем более неприятно. Так-то оно так, но что поделаешь: это дежурство входило в сорок иен моего месячного жалованья. Приходилось мириться.
И учителя и школьники разошлись по домам, а я остался один сидеть как дурак и зевать от скуки. Комната для дежурства была отведена позади классных помещений, в западном крыле школьного общежития. Я вошел туда. Лучи клонившегося к западу солнца нестерпимо били прямо в лицо. Наверно, только в провинции так бывает: осень наступила, а жара спадает медленно.Принесли ужин со школьной кухни, все было поразительно невкусно. Если часто есть такую гадость, пожалуй из-за одного этого начнешь скандалить. Я глотал наскоро и к половине пятого героически разделался с этим ужином.
На улице еще было светло, и ложиться спать не годилось. Мне захотелось хоть ненадолго пойти на горячие источники. Я не знал, попадет мне или нет за то, что во время дежурства уйду из школы, но у меня не хватало терпения сидеть тут зря, как в строгом тюремном заключении. Когда я впервые пришел в эту школу и попросил вызвать дежурного, служитель сказал, что он куда-то вышел по делам; тогда я удивился, но теперь мне самому представлялся такой случай. Правильно, пойду! Я сказал служителю, что ненадолго отлучусь.
– Наверно, дела какие-нибудь?
– Да ничего особенного, просто хочу на горячие источники сходить, – ответил я и быстренько вышел. К сожалению, свое красное полотенце я оставил дома, но решил: не беда, там возьму напрокат.
Пока я дошел туда, пока принимал там ванну, стало вечереть, поэтому я сел на поезд и доехал до станции Комати. Отсюда всего четыре квартала до школы. Расстояние было пустяковое, и я отправился пешком, как вдруг увидел, что навстречу мне идет «Барсук». Он, вероятно, тоже рассчитывал съездить поездом на горячие источники. «Барсук» торопился, но когда мы гюровня-лись,
– Разве вы сегодня не дежурите?
Конечно, «Барсук» знал, что я дежурю. Ведь всего два часа назад он сам вежливо напомнил мне об этом: «Сегодня вам впервые придется нести ночное дежурство. Извините за беспокойство». У директора была неприятная манера выражаться не прямо, а как-то уклончиво. Я вспылил.
– Да, я дежурный, поэтому теперь вернусь в школу и, конечно, останусь там на ночь! – бросил я и зашагал дальше.
Дойдя до угла, я наткнулся на «Дикообраза». Действительно теснота! Шагу не сделаешь, как непременно кого-нибудь да повстречаешь. – Послушай, ты разве не дежурный? – спросил «Дикообраз».
– Ну да, дежурный.
– Что ж ты уходишь из школы и разгуливаешь тут? Неудобно как-то…
– А чего здесь неудобного? Вот если бы я не пошел – это было бы неудобно! – нарочито небрежно ответил я.
– Смотри, наживешь себе беды таким халатным отношением! Налетишь на директора или на старшего преподавателя – хлопот не оберешься!
Это было как-то не похоже на «Дикообраза», и, чтобы подразнить его, я сказал:
– А директора я как раз только что встретил, и он даже похвалил, что я пошел прогуляться: «Если, говорит, не погулять, так и сил не хватит дежурить в такую жару».
Однако, чтобы не нажить себе неприятностей, я все-таки скорее пошел в школу.
Солнце вскоре закатилось. Когда стемнело, я позвал к себе в дежурку служителя, и мы часа два с ним болтали, но и это надоело; тогда я решил забраться в постель, хотя спать и не хотелось. Я переоделся в ночной халат, приподнял москитную сетку, отбросил красное шерстяное одеяло и, плюхнувшись на тюфяк, принял горизонтальное положение. У меня с детства была привычка: ложась спать, со всего размаху садиться на постель и потом сразу опрокидываться на спину. В Токио студент-юрист, который жил этажом ниже меня, находил, что это плохая привычка, и не раз выражал свое недовольство. Студенты-юристы вообще-то народ хилый, но язык у них хорошо подвешен; вот и этот студент длинно и растянуто молол какую-то чушь, но я осадил его.
– Что я так плюхаюсь в постель, – сказал я, – ничуть не вредит моему заду. А если это кому и мешает, то виноват наш дом, выстроенный что называется на живую нитку. Так что со своими протестами обращайтесь к хозяевам.
Комната для дежурства находилась не на втором этаже, и я мог сколько угодно плюхаться на постель, не беда! А я уж так привык, что если по-настоящему, с силой не сделаю этого, то и сон не в сон.
– Э-эх! Вот как хорошо!Я только что с удовольствием вытянулся, как вдруг что-то прыгнуло мне на ноги. Что-то шершавое. Блохи? Нет, не блохи… Не понимая, в чем дело, я раза два поддал одеяло ногой. Шершавых тварей сразу же стало больше, штук пять ползало у меня по ногам, две-три полезли выше, одну, как оказалось, я расплющил задом, а одна добралась далее мне до самого пупа. Тут я перепугался. Вскочив на ноги, я разом отбросил одеяло, и тогда из тюфяка повыскакивало, наверно, пятьдесят или шестьдесят кузнечиков. Пока я не знал, что именно это такое, мне было немного жутко, а когда увидел, что передо мной только кузнечики, я взбесился. Кузнечики, а как напугали! Ну, смотрите вы у меня! И, схватив подушку, я стал колотить ею насекомых. Но противники у меня были настолько малы, что мои сокрушающие удары редко достигали цели. Что было делать? Я опять сел на тюфяк и стал колотить вокруг себя куда попало, как это делают во время уборки, когда выбивают из цыновок пыль. Кузнечики с перепугу начали скакать, да и взмахами подушки их подбрасывало вверх, и они то прыгали мне на плечи, то на голову и даже вцеплялись в кончик носа. Тех, что запутались у меня в волосах, подушкой бить не годилось, поэтому я хватал их и давил изо всей силы руками.