Маленькая хозяйка большого дракона
Шрифт:
10. Своб
ода?
Следующая партия пирогов – уже больших аки каравай, круглых, открытых (Гвидон назвал бы это блюдо пиццей с малиной, если бы ему позволили хотя бы нос к печке сунуть) – подоспела аккурат к приходу гостей. К счастью, в деревнях принято, чтобы “гости дорогие” вот по таким делам приходили по темноте, а летом темнеет поздно. Тетка Маланья сказывала, что традиция эта неспроста пошла. Сватов видеть не должны, чтобы не сглазить – ну, так Дарьянка всю жизнь думала. А тетка расхохоталась и сказала, что это для того, чтобы непонятно было в темноте, к
Только вот нормальные люди ночью по дворам не шастают, только сваты да тати, и порой еще неясно, кто из них опаснее. Завтра вся Малиновка как пить дать будет обсуждать, кому там счастье по осени привалит.
Насчет счастья Дарьяна весьма и весьма сомневалась. С каждым днем ей все больше чудилось, что брак – это вот вообще не для нее.
И то – по хозяйству она и сама справлялась, а уж с драконом и вовсе припеваючи жила. Желаний каких-то особых у нее не возникало, разве что сны срамные снились под утро, но она их в суматохе дня почти сразу же забывала.
Хотя Гринька, конечно, жених завидный. Даже если на красоту его не смотреть, то все равно – единственный сын у родителей, две сестры у него еще младших, да ведь отец – тоже скорняк, дело свое зятю не передаст, всё Гриньке останется. Мать у него тоже тетка неплохая, строгая, конечно, но не склочница и сплетни не распускает. Строгая баба, ее все Погорелки боятся.
Дарьяна пока не боится, хоть возможно, и зазря.
В семье Прасковья Никаноровна всегда была главная, тут даже спорить бессмысленно. Вон, муженек ее, такой же большой и кудрявый, как Гринька, молчит, сидит у окна, киселек ложкой тихо только хлебает. А тетка Прасковья в каждый уголок дома нос свой длинный уточкой засунула, в каждую чашку заглянула.
Дарьянка зубами скрипит, а поделать ничего не может – свекровь будущая в своем праве. Радость нечаянная только тогда и приключилась, когда свекровушка, невзирая на предупреждения, в сарай к дракону зашла. А тот как раз зевнул широко и влажно, обрызгал любопытную тетку липкими слюнями да еще и искрами полыхнул так, что подол пришлось тушить.
Тетка Прасковья, как ни странно, даже не заорала, только глянула на Дарьянку с уважением и спросила:
– Слушается тебя скотинка-та?
– Слушается, – гордо ответила Дара. – И в упряжи у меня ходит, и под седлом. И еще сам охотится.
– Славно, славно,— и в дом вернулась, но за пироги хвататься не спешила.
Дарьяна молчала – а что тут скажешь? Прасковья старшая, ей и начинать разговор. А тетка все хмурилась.
– Вот что я скажу, Дарьяна, – наконец, решилась она. – Девка ты, конечно, справная, хозяйственная. Кремень, а не девка.
Дарьяна кивнула. Дракон, нагло подслушивающий под окном, тоже кивнул. На комплимент слова тетки Прасковьи походили мало.
– Я так вижу – мы с тобой не сживемся, – снова как камень уронила тетка. Снова пауза.
Дарьяна не утерпела, тихонько шепнула:
– Так и не надо, наверное. У вас свой дом, у меня тут тоже нажито немало. А скорняк в Малиновке совсем старый. Недаром все наши давно в Погорелки ходят.
– И то верно, – кивнула Прасковья, ловко подхватывая кусок пирога. – А шо, малина свежая, да?
– Утречком сбегала в лес, – выдохнула “невеста”, уже понимая – раз гостья пирог взяла, стало быть, дальше деловой разговор пойдет.
– До осени тянуть смысла не вижу, – веско сказала Прасковья. – Шта нам та осень? Тем более, тут у тебя свой огород, свой сенокос. Да и руки мужские по хозяйству не лишние будут. Изба вот на левый угол покосилась, бани своей нет, курятник того и гляди развалится. Порося пошто не заведешь?
– Некуда, – коротко ответила Дарьяна. – Свинарник строить надо, дорого. Да и не управлюсь я сама со всем хозяйством.
– Ну так муж на что? И баню поставит, и свинарник построит, да, Гринь?
Гринька равнодушно кивнул, доедая шестой, кажется, кусок пирога.
– Только, Дарьяна, ты ж семья наша будешь. А сама знаешь – скорнякам что главное? Шкуры. Вот, как скотину резать будем, твои руки совсем не лишние будут.
Дарьяна все это знала, чай, не первый год в деревне жила. И в принципе была готова. К тому же, что и говорить, понимающая свекровь – это сокровище просто.
Только… отчего ж ей так выть хочется? И Гринька этот… сидит, мычит пироги жует. Нет бы слово хоть сказал! Ведь так всю жизнь и будет слушать одну только мамку, а Дарьяну уже – в третью очередь или даже больше.
Тетка Маланья ей, впрочем, рассказывала на днях поговорку про ночную и дневную пташку, но за неимением опыта Дара ничего не поняла, а теперь вот страдала.
– Стало быть, на следующей неделе и свадьбу сыграем, – бодро подвела итог Прасковья Никаноровна, и Дарка от неожиданности чуть со стула не сверзилась.
– Как на следующей? – только и пискнула она.
– А шта тянуть быка за яйки? Быстрее обженитесь – быстрее хозяйство наладите. Глядишь, уж к следующему лету и внука мне родишь. Ты не боись, нянек у нас хватит, поможем. Ну шо, пошли что ли, мужики?
Мужики в унисон кивнули и одновременно поднялись из-за стола. От пирогов остались лишь крошки. Кисель тоже кончился. Дарьяна с ужасом думала, что готовить свадебное пиршество надо начинать уже завтра. Если у Гриньки вся родня такая прожорливая, то она свихнется непременно.
Ну, хоть сестры его помогут да мать, да тетка Маланья.
Ох, дел-то теперь невпроворот. Платье из сундука свадебное достать да перешить – мамка-то выше, чем Дара была. Гостей позвать. Столы да стулья по всей деревне собрать. А все, что Дарке внезапно хотелось – это забиться в сарайчик к своему дракону и сидеть там, носа не высовывая.