Маленькая книга счастья. Где прячется радость и как ее найти
Шрифт:
Мацуда разблокировал матовую стеклянную дверь в блок 302 и, стремительно двигаясь по квартире, показал, где находятся выключатели света и термостат, инструкции на английском для плиты и холодильника. Не успела я и глазом моргнуть, как он исчез, и я осталась одна. Меня окружало так много необычного, что переварить все это сразу было нелегко. В центре лофта находилась маленькая кухня – ее поверхности цвета зеленой мяты и насыщенного синего располагались вокруг ярко-зеленой колонны. Нигде не было видно ни одного шкафа. Вместо этого с розового потолка свисали металлические кольца, на которые и вешались вещи. На кольце в одном из углов болтались качели, и это был единственный предмет в квартире, напоминающий традиционную мебель. От центра отходили отдельные «комнаты» – слово я ставлю в кавычки, потому что только одна из них отдаленно напоминала комнату, как ее воспринимаем мы с вами. Самой простой была спальня – стандартный куб, оформленный в приглушенных тонах коричневого, с темным ворсистым ковриком. Вторая комната представляла собой желтый цилиндр, положенный на бок. Это была ванная комната без дверей с цилиндрической душевой кабиной, похожей на телепорт, а еще нужно было преодолеть идущий волнами пол, чтобы добраться до унитаза. Третья комната
А потом я посмотрела на пол. Представьте себе песчаную дюну, вздыбленную порывистыми ветрами, наклоняющуюся то в одну, то в другую сторону, – а потом вообразите твердые маленькие бугорки по всей ее поверхности как мурашки на коже великана. Это был совсем не тот пол, к которому мы привыкли, – по этому полу нужно было взбираться и карабкаться и при каждом движении постоянно искать и находить равновесие. Когда я торопливыми маленькими шажками обежала всю квартиру, ударяясь пальцами ног то тут, то там, я поняла, насколько ранее не ценила ровную поверхность под ногами, воспринимая ее как должное. Меня охватило чувство некоторой подавленности и неустойчивости, но, как я узнала из инструкций, это состояние было вполне естественным и служило интересам высшей цели. Потому что я не просто оставалась на ночь в квартире. Я пыталась научить свое тело оставаться в живых.
Если формулировка идеи обратимой судьбы звучит фантастически, то теория, стоящая за ней, кажется более приземленной. Аракава и Гинс верили, что скучный комфорт современных зданий убаюкивает наше тело и вводит его в оцепенение, что приближает упадок. С их точки зрения, все эти плоские полы и белые стены притупляют наши чувства и заставляют неметь мышцы, что приводит к их атрофии. Для борьбы с этой проблемой они выдвинули провокационную теорию, которую назвали теорией обратимой судьбы. Теория утверждает, что люди могут предотвратить старение и смерть, живя в стимулирующей окружающей среде, которая постоянно бросает вызов их телам. Я подумала о том, как мало знаю о работе собственного тела в повседневной жизни. Иногда я могу перемещаться по всему нью-йоркскому метро, уткнувшись носом в книгу и не глядя по сторонам. Похоже, мы сами себе построили настолько простой мир, что можем передвигаться в нем на автопилоте. Простота и комфорт – вот две путеводные звезды современного дизайна почти для всего, от кофеен до приложений для iPhone. Раньше я всегда думала, что это хорошо, но внезапно засомневалась.
Если уж я собралась взять все от ночи в этой квартире, то решила, что лучше начать с инструкций. В пакете лежали тридцать две пронумерованные карточки. Я наугад вытащила одну. Карточка № 9 сообщила: «По крайней мере один раз в день пройдите сквозь всю квартиру в полной темноте». Я рассмеялась. Мне сложно передвигаться по этому жилищу даже при свете дня. Я представила, как буду объяснять японской скорой помощи природу полученных травм, и решила пропустить эту карточку. Вытащила другую: «Каждый месяц двигайтесь через свой лофт, словно вы животное (змея, олень, черепаха, слон, жираф, пингвин и т. д.)». Это выглядело безопаснее, но, поскольку у меня была только одна ночь, я прыгала, ковыляла и скользила в ускоренном темпе сразу за всех зверей. Вдруг я почувствовала неловкость. Но все окна были матовые, и никто не мог наблюдать за моими импровизациями.
Некоторые инструкции читались как загадки. Карточка № 12 гласила: «Вступите в контакт с полом, так чтобы произвести солнечный свет». Я так и не поняла, что имелось в виду, но мне повезло с № 8: «Пол – это клавиатура, которая находится в процессе изобретения. Попробуйте помочь выяснить, что это за клавиатура». Я танцевала, воображая, что лофт – это гигантский музыкальный инструмент. Я мурлыкала и пела.
Мне пришлось забыть, что я взрослый человек, чтобы следовать этим инструкциям, которые, как я вскоре поняла, прилагались к дизайну. Я поговорила с Момойо Хомма, директором фонда, которая ведет работу по проектам Аракавы и Гинс, и она передала мне слова Аракавы: «Вы должны помнить, что, когда вы были ребенком, вы познавали мир через свое тело». Я представила себе, как маленький ребенок скачет по полу этой квартиры «с обратимой судьбой», исследуя красочные поверхности липкими пальцами. У маленьких детей есть тесная связь с миром. Они все тянут в рот. Аракава предположил, что, обретая речь, человек приобретает и барьер, который сдерживает его способности познавать себя путем познания окружающего мира. В некотором смысле теория обратимой судьбы – это попытка посмотреть на мир глазами ребенка, для которого этот мир полон новых ощущений и кажется чудом. Хомма также добавила, что, согласно мнению Аракавы, наше общее представление о чувствах слишком узкое. «Это чепуха, что у нас есть только пять чувств, – говорит Аракава, – у нас тысячи чувств, для них просто нет названий». Небольшое исследование показывает, что оценка Аракавы в тысячи может быть преувеличенной, но ученые насчитывают где-то между 12 и 21 чувствами. У нас есть чувства времени, равновесия и направления. У нас есть внутренние чувства, такие как датчики растяжки, которые говорят нам, когда наши животы полны, и проприоцепция – чувство, которое подсказывает нам, где находится наше тело в пространстве. Чувство, называемое прикосновением, на самом деле происходит от четырех различных рецепторов – боли, температуры, давления и осязания, – которые в совокупности дают нам самое надежное ощущение в мире.
Все эти чувства ожили во мне, когда я маневрировала по квартире. Чувство равновесия работало на полную мощность. Я ощущала мышцы ступней, хотя раньше даже не знала, где они находятся. Даже чистка зубов не позволяла расслабиться: пол у раковины так изгибался, что приходилось держаться за стену, потому что нога, одетая в носок, все время скользила назад. Это была настоящая работа, но жизнь в этом лофте казалась намного веселее по сравнению с жизнью в обычной квартире. Человек по имени Шинго Цудзи, который жил в одном из лофтов в течение четырех лет, поделился со мной словами своего друга, который описал эту квартиру как «место, где невозможно всерьез грустить или сердиться» [3]. Я подумала о людях, чье настроение улучшалось, когда они гуляли в парках с разнообразием растительности и множеством птиц. Интересно, есть ли что-то особенное в наполненной и яркой окружающей среде, если она буквально толкает наше сознание прочь от меланхолии? Этот причудливый лофт и его ловкие дизайнеры помогли мне понять, что суть изобилия не в материальном накоплении, а в богатстве чувств. Цирк и блошиный рынок настолько радостны, потому что они дарят нам множество восхитительных и волшебных ощущений. Эстетика изобилия достигается наслоением цветов, текстур и форм, и это совсем несложно.
Чувства и ощущения
Хотя пример лофта «обратимой судьбы» можно назвать крайностью, существует явное доказательство того, что находиться под воздействием изобилия ощущений не только доставляет удовольствие – это жизненно важно для здорового развития нервной системы. Обезьяны и кошки, выращенные без визуальной стимуляции, не развивают полноценно ту часть мозга, которая обрабатывает визуальную информацию, что приводит к дефектам зрения во взрослой жизни животных [4]. Мыши будут проводить больше времени в среде, богатой ощущениями, чем в стерильных условиях, если у них есть выбор [5]. А те мыши, которые выращены в более насыщенной среде, показывают лучшие результаты при проверке обучаемости и памяти, чем их сверстники, живущие в обычных клетках. Исследования с участием людей показали, что детей на различных этапах развития привлекают звуки и формы, что стимулирует рост новых нейронных связей. По словам нейробиолога Джина Уолленстейна, это поведение – результат «инстинкта удовольствия», который мотивирует ребенка искать так называемый сенсорный вход [6]. Он помогает точно настроить связи между нейронами в процессе, называемом синаптическим прунингом. Подумайте о нашем мозге как о весах, которые нужно откалибровать, прежде чем они смогут точно измерять вес. Поскольку сенсорная стимуляция внутри матки ограничена, большая часть нашей способности к восприятию развивается после рождения. Наш мозг не может развиваться изолированно; он требует постоянного диалога с окружающей средой, особенно с обилием текстур, цветов и форм.
Возможно, именно поэтому дети принимают эстетику изобилия так легко, независимо от того, настаивают ли они утром надеть платье в горошек, а колготки в полоску или выбирают игрушки, которые, как правило, не подходят для гостиных многих озабоченных стилем родителей. Несколько лет назад мне попалась на глаза статья в журнале о модернистских кукольных домах, и я почувствовала волну жалости к любому ребенку, который получил такой подарок на Рождество. К счастью, из маленьких детей получаются ужасные модернисты, и они склонны добавлять найденные детали и самостоятельно преобразовывать пространство до тех пор, пока оно не будет соответствовать их собственному богатому чувству прекрасного.
В то время как развивающийся детский мозг – самый настоящий охотник за новыми ощущениями, мы, в общем, никогда в течение жизни не обуздываем наше стремление к сенсорной стимуляции. Это подтверждает непрекращающаяся популярность разного рода занятий от массажа до дегустаций новых блюд и подводного плавания. Но исследования показывают, что это не просто праздные удовольствия: мозг взрослых также извлекает пользу от воздействия на него множества разнообразных ощущений [7]. Исследования показывают, что области мозга взрослых, отвечающие за эмоции, заметно активируются при стимуляции прикосновением, вкусом или запахом. Изучение прикосновений, в частности, показывает, что прикосновение приводит к снижению стресса, улучшению настроения и усилению внимательности [8]. Несмотря на то что лечение сенсорной депривацией в настоящее время довольно популярно и предлагает кратковременный уход в спокойное пространство без каких-либо электронных устройств, большую часть времени нам нужен базовый уровень сенсорной стимуляции для поддержания нормального когнитивного функционирования [9]. Исследования показали, что всего пятнадцать минут сенсорной депривации могут вызывать галлюцинации, параноидальные мысли и негативные настроения [10]. В одном исследовании участники, находившиеся в абсолютно пустой комнате в течение пятнадцати минут, предпочли получить удар электрическим током вместо того, чтобы сидеть одним, ничего не делать и никуда не смотреть [11]. Во многом именно благодаря ощущениям мы познаем и осмысляем окружающий мир. Если в мозг не поступает информация, мы постепенно сходим с ума.
Потенциальная терапевтическая ценность сенсорной стимуляции хорошо известна в Европе. Особенно в Нидерландах, где проводится терапия под названием «снузелен» для лечения нарушений развития головного мозга, мозговых травм и слабоумия. Снузелен – это гибрид двух очаровательных звукоподражательных голландских слов, snuffelen (нюхать) и doezelen (дозировать). Снузелен представляет собой практику создания мультисенсорной среды, где пациентам предоставляется выбор ощущений, которые им нравятся больше всего. Снузелен-комнаты немного похожи на психоделические салоны 1970-х годов: мягкая мебель, вокруг вихревые голограммы, движущиеся световые дисплеи и красочные бурлящие трубки с водой, напоминающие лавовые лампы. Во многих комнатах присутствуют ароматы вроде апельсина или клубники и музыка. Подобная терапия может показаться как минимум странной, но интенсивные приятные ощущения, которые она предлагает, оказывают очевидное влияние на настроение и поведение без побочных эффектов, которые приходят с лекарствами. По словам медицинского персонала, эти ощущения выводят пациентов с деменцией из замкнутого состояния. Они открывают глаза, трогают вещи, они смеются. Исследования по терапии снузелен все еще находятся на ранних стадиях, но результаты уже показывают, что добавление сеансов снузелен-терапии к стандартным методам психиатрической помощи уменьшает апатию и беспокойство среди пожилых пациентов с деменцией, а также меняет неврологическую активность пациентов с поражениями мозга, способами, схожими с теми, что предлагает медитация [12]. В Канаде некоторые учреждения длительного лечения обнаружили, что снузелен помогает уменьшить потребность в контроле над пациентами, имеющими проблемы с поведением и принимающими антипсихотические препараты [13].