Маленькая страна
Шрифт:
– Да, гуляла!
– заявила прежде, чем он успел раскрыть рот.
– Нашла парней, которые целоваться умеют лучше, и с ними гуляла! И сидр у них вкусный! И горы ледяные! И...видеть тебя не желаю! Никогда! Ни единого более дня! Ни минуты!
И громко хлопнула дверью подъезда. Ну, если этот придурок влюбленный еще родителей мне напугал, и они там морги опять обзванивают...
Родители спали. Тихонько раздевшись, тоже рухнула на кровать. Надо как-то выспаться. Вечером же еще торжественное собрание в университете. Ага, посвященное отбытию куратора ир го тэ Ставэ на родину предков. Ладно, он же нам за место себя другого куратора обещал. Аж генерального. В смысле - всего университета.
Провалилась в глухую тьму без сновидений, и было мне счастье. А потом, видно, перевернулась во сне на спину, и что-то твердое впилось мне в затылок. Не вполне еще проснувшись, повела рукой: что там за лишняя деталь ко мне в кровать свалилась? Пальцы нащупали холодную гладкость металла, потянули, силясь убрать из-под моей головы эту штуку. И тут же я ощутила, что тяну себя за волосы. И проснулась окончательно. Вспомнила.
Немного нервно отцепила от волос его заколочку и уже даже размахнулась, чтобы запустить ее куда подальше. А потом остановилась. Взглянула внимательно на этот кусок драгметалла. Благо на улице было уже совсем светло, свет зажигать не потребовалось. Строгая простота формы. Изысканная сложность рисунка. Холодная белизна основы. Разбегающиеся по всем направлениям теплые солнечные лучи. И все это словно в узел связано тонкой черной нитью. В голову невольно лезли глупые вампирские сказки о битве солнечных богов с демонами Бездны, что-то было там о созданиях света с душами, охваченными тьмой. Вот как-то примерно это мне в тот миг и примерещилось. Его светлая солнечная душа, мечтающая о листве и птицах, повязанная путами смерти. Обреченная убивать. Сама почти уже мертвая, но все же...все же...Местами, сполохами мелькают золотые лучи, и можно почти поверить. В чудеса. В сказку. В любовь. В Сэлисэна и Елену. Ведь зачем-то он сидел со мной на той крыше. Гулял в парке. Катал в Бездну. Рассказывал все то, о чем, наверно, далеко не всем людям рассказывают. Как он сказал мне тогда? Чтобы я вспоминала о нем то хорошее, что он все-таки смог для меня сделать? Было бы подло утверждать, что хорошего не было. И пусть он мерзавец и негодяй, распутник и убийца. Он просил меня принять этот подарок в память о том хорошем, что я сумела в нем разглядеть. И я приняла. И приму. Вот этот маленький кусочек его светлой души, затянутой черной нитью порока. В память обо всем хорошем, что у нас было.
И я крепко сжала вампирскую заколку в ладонях. И снова уснула, прижимая ее к себе - крепко-крепко. А когда проснулась, решительно заколола ей свои волосы.
– Выспалась, душа твоя беспутная?
– приветствовала меня на кухне мама.
– Вы зачем с этим негодником Артема обидели? Не хочешь встречаться - так и скажи, что дураком-то парня выставлять?
– Что?
– только и смогла выдать я. Артема обидела, да, было дело. Но никаких негодников, вроде, в дом не тащила, одна пришла. Или мне совсем уж память отказывает?
– Что "что"? Поздно дурочку-то строить, знаю я все. Артем ее бегает, ищет, нас на уши поставил: пропала, потерялась, нету! Про больницу что-то. Я в больницу-то сразу позвонила, быстро выяснила, что такая пациентка к ним не поступала, даже с жалобами не обращалась. Хорошо я догадалась Петьке вашему дурному позвонить. Он, конечно, тоже молодец, пытался дурачка со мной разыгрывать. Ну, да со мной не забалуешь, я ж его с детства как облупленного. Признался, что у него ты прячешься. Не хватает духу Теме в лицо всю правду сказать, вот и выдумали всю эту круговерть. Тебе самой-то не стыдно? Артема обманула, нас едва на уши не поставила, еще бы: ночь на дворе, ребенка нет нигде! А если б я не догадалась Петьке позвонить?
А если б Петька не догадался тебе соврать? Вот уж, да уж, был бы праздник! Надо будет хоть позвонить, спасибо сказать, спас семью от убийств и инфарктов.
– Ты хоть с Темой объяснись, нехорошо так. Не по-людски, - продолжала разглагольствовать мамочка.
– Да объяснились мы, он меня у подъезда ждал. Все, что возможно, мы друг другу уже сказали, - странно, еще вчера я и не думала порывать с Артемом. Казалось, мы пара. А сегодня я чувствовала только облегчение от того, что больше не надо с ним видеться, общаться, иметь какие-то общие планы. Я и не заметила, когда он стал меня тяготить, а, оказывается, тяготил.
– А с Петей у тебя что?
– не успокаивалась мама. Ну да, ей же мою жизнь надо знать, как свою. Как-то она порой путала, где граница проходит.
– А что с Петей? Благодарность Пете. С занесением в личное дело. Выручил. Даже спас. Кстати, - поспешила я увести разговор на другое, - я тут вчера после зачета куратора нашего встретила. Спросила его про твою нумерологию. Светлейший вампир сказал, что все фигня. Точка отсчета взята условно, так что цифры складывать бессмысленно, они случайные, реальное количество прошедших лет не отражают.
– Да?
– заинтересовалась мама.
– Ну может, вампирам виднее. А ты что же, вот прям так подошла к куратору и спросила?
– Ну, мы же с ним знакомы...
– Погоди, погоди, это что же, тот самый? Ну, который кровь твою? Анхен, верно?
– Да не пил он моей крови, сколько ж можно повторять! Не пил! И не просил даже. Кстати о крови. Где у нас папа?
Мама лишь плечами пожала, мол, не настолько у нас большая квартира, чтоб потерять. Явно слегка обиделась, что я пошла что-то лично с ним обсуждать. А я как-то побоялась при ней, явно она мне не ответит, еще и всполошится по-глупому.
– Папа, а ты не знаешь, в каких случаях ставят запрет на донорство? Полный запрет?
– Мне казалось, это все знают. В случае наличия у человека неизлечимых болезней, которые он может передать через кровь.
– И чем таким неизлечимым я могу быть больна?
– Ты? И не мечтай. Здоровье у тебя железное, нам с мамой даже в детстве жаловаться не приходилось. Так что откосить от сдачи донорской крови на законных основаниях тебе не удастся. Хотя, если честно, я не понимаю, зачем тебе это. Это ж людям, не вампирам. Люди, да тем более тяжелобольные, тебе чем не угодили? Мы что же с мамой, эгоистку вырастили?
– Ты не понял, - я устало вздохнула.
– Я не мечтаю его получить. Мне его уже поставили. Полный запрет на донорство. Безоговорочный.
– Как поставили? Кто? Почему?
– папа, похоже, был ошарашен не меньше моего.
– Как - молча. Прихожу сегодня в лабораторию, а мне сообщают: "не имеем права у вас взять, ваша кровь закрыта для использования". Представляешь, у всего курса нашего взяли, а у меня - не имеют права.
– Погоди, но это же врач должен решать, надо идти к твоему терапевту, спрашивать. Возможно, это просто ошибка какая. Ты когда кровь сдавала последний раз?
– Да ходила я...к врачу, который это решил. Да он все "потом, потом". Ну а потом мы...поругались так страшно, что вряд ли он мне теперь скажет. А я вряд ли пойду еще спрашивать.
– Лариса, ну ты как ребенок. Поругались, не пойду. Это ж с твоим здоровьем проблемы. А если ошибка - так тем более обидно, она тебе полжизни перечеркнуть может. Ну хорошо, не хочешь - давай я пойду, будем разбираться с твоими анализами. Что за врач-то? Из районной поликлиники или из вашей, студенческой?
– Из больницы.