Маленькая страна
Шрифт:
– А больница тут при чем? Вы ж там практику проходите, а не лечитесь. У вас там брали анализ крови?
– У меня - брали.
– Что значит у тебя? Только у тебя? Почему? Так, ладно, не тяни кота за хвост, что за врач, как зовут, где его можно найти? Праздники кончатся, пойдем разбираться. Поругалась она. С врачами не ругаться надо, а решать проблемы, связанные со здоровьем.
– Зовут его Анхенаридит ир го тэ Ставэ, а найти его можно... При желании можно его найти. Вот только потом до конца дней своих будешь жалеть, и что искал, и что нашел, и что вопросы задавал. Не связывайся, папа, не скажет он. Да и вообще, он на
– под конец не удержалась, аж рассмеялась удовлетворенно, вспомнив его лицо - словно сапогом ему по физиономии въехали.
– Вампир?
– вся папина решительность улетучилась.
– Тот самый? А ты точно уверена, что это он?
– Да, он и не отрицал. И потом, это он у меня кровь брал.
– Ты ж говорила, что не брал.
– Я говорила, что не пил. А шприцом из вены в пробирку - да, брал, причем лично. Сказал, что будет делать анализ по своим технологиям, человеческие его не устроят, там каких-то параметров не рассматривается. И теперь - вот. Как думаешь, что это может быть?
– Честно говоря, дочка, я даже не знаю, чем тебя успокоить. Зная его интерес к тебе, могу предположить только одно.
– Что?
– Ты только не пугайся, это не более, чем мои домыслы, я по вампирам не специалист, но...
– Да что?
– Боюсь, он закрыл твою кровь, чтобы сохранить ее для себя.
– В смысле?
– не очень поняла я.
– Есть такое понятие, как "экстренное донорство". У вампиров существует своя Служба Крови, их задача - сохранить жизни тем, кого кто-то из их сородичей выпил слишком сильно, не собираясь убивать. В этом случае Служба Крови доставляет на место происшествия так называемого "живого донора", делается экстренное переливание из вены в вену. Иногда донор заказывается заранее, если у вампира есть предчувствие, что он не сможет вовремя остановиться. Но и в случае экстренного вызова они прилетают очень быстро.
– Погоди, а "живой донор" - это кто? Он откуда берется?
– А "живой донор", дочка, это абсолютно любой человек Страны Людей, причем используют его обычно под гипнозом, так, что он даже не знает, что его куда-то возили и он служил донором.
– Как?
– А вот так. Знаешь, что такое Гора Вампиров? На самом деле? Это лаборатория. Всеобщая база крови всех жителей нашей страны. Вампиры не признают наши понятия о группах крови. Для них это очень грубо и примитивно, они в нашей крови ощущают очень тонкие нюансы, и при переливании "своим, любимым" пытаются эти нюансы воспроизвести и сохранить. Поэтому в лаборатории на Горе абсолютно всем жителям нашей страны, достигшим совершеннолетия, делается анализ по их методикам. Данные заносятся в базу. Когда требуется донор, оператор смотрит, чья кровь максимально подходит пострадавшему, выбирает того, кто территориально ближе, и вот уже человек становится донором, сам о том не догадываясь.
– А при чем здесь я?
– При том, что кровь на Горе ты не сдавала, не забыла?
– То есть меня в базе нет?
– То есть ты в базе уже есть. Твой Анхенаридит позаботился. Твою кровь он наверняка послал именно туда. Вместе с запретом на донорство. Подозреваю, это, в первую очередь, запрет на "живое донорство". Всю твою кровь он явно присмотрел для себя и не жаждет делиться. Я не знаю, какие сказки он тебе рассказывает, но он имеет на тебя виды, и весьма серьезные. Будь с ним, пожалуйста, очень аккуратна. Не спеши за Лизой. Ты мне живая дорога.
– Да не собираюсь я... И потом, все равно не сходится. Если он не хотел, чтоб меня как "живого донора" использовали, так зачем мою кровь в базу посылать? Нет ее там - так и не используют.
– А тебе он как донора искать будет? Если нет в базе твоей крови, то с чем сравнивать? Очень даже сходится. Он не хочет, чтоб как донора использовали тебя, но для тебя донор должен быть найден в считанные секунды.
Я ошарашенно молчала. Воистину, страна свободы. Чем больше узнаю о вампирах, тем страшнее в ней жить.
– Погоди, а ты откуда все это знаешь?
– вдруг пришла мне в голову мысль.
– Только не говори, что в книжке прочитал, все равно не поверю.
– Да так, - папа вдруг смутился.
– Приходилось сталкиваться. Давно. Ты еще не родилась.
– То есть? Ты хочешь сказать...Ты ведь не был "живым донором", иначе ты б не запомнил. Донора искали для тебя, верно? И это была не разовая связь, ты знаешь слишком много подробностей. Ты был... У тебя была...
– даже взрослые дочери порой не могут сказать такое в лицо своим отцам.
– Была, - признал папа, тяжело вздохнув.
– Мне бы не хотелось вспоминать. Было слишком больно, когда мы расстались. Я бы пошел за ней через Бездну, не задумываясь. Я даже умолял ее об этом. Но она не взяла. Сказала, самое ценное в жизни - это не любовь. Это дети. И у меня они могут быть. Мне потребовался не один год, чтобы понять, что она права. Береги себя, девочка. Всегда помни, что у тебя тоже могут быть дети. А твоему папе станет совсем уж незачем жить, если еще и без тебя.
Глава 7. Палач.
Торжества были назначены на пять. Сумерки только близились, но вся территория университета переливалась огнями гирлянд. Все до единой елки вдоль дорог были украшены, а сами дорожки - усыпаны конфетти. Я влилась в факультетские двери вместе с шумной толпой студентов, гардероб был, как водится, переполнен, но настроение волшебного праздника витало над всеми.
Беломраморные ступени парадной лестницы украшало с десяток выстроившихся по бокам нарядных елок, словно указующих нам путь, а на вершине нас ждали распахнутые двери Зала Торжественных Собраний. О, вот и сбылась моя мечта: мои сказочные двери раскрылись, готовые явить свою тайну! Правда, будучи открытыми, сами двери несколько терялись, мне очень нравилась их строгая элегантная красота, а теперь она была не видна. Зато я вошла, наконец, в этот таинственный Зал.
Он был огромен. Деревянные скамьи, расположенные амфитеатром, уходили вверх, почти в бесконечность, оставляя внизу полукружье сцены, где стояла сейчас вереница наряженных елок, а перед ними - стол для почетных гостей и кафедра. И если скамьи и стол были обычные, как в любой аудитории, что было даже несколько обидно, то кафедра, несомненно, приковывала взоры. Она вся была резная, ажурная, это было какое-то немыслимое переплетение ветвей, листьев, цветов, казалось, вся она дышит жизнью, цветом, светом, и листья чуть трепещут на ветру, и цветы источают тончайший аромат. А это было всего лишь очень черное дерево, даже и не знаю, какой породы. Но мастерство исполнения - достойно лучших выставочных залов.