Маленькие мужчины
Шрифт:
— Я иногда сам чувствую то же самое, но после того как он пытался подбить мальчиков на дурные поступки и чуть не спалил дом дотла, я счел, что будет безопаснее убрать смутьяна, по крайней мере, на время, — сказал мистер Баэр.
— Обед готов, дай мне позвонить в колокольчик, — и Роб начал соло на этом инструменте, так что никто уже не мог слышать собственных слов.
— Так могу я взять Нэн, да? — спросила миссис Джо после обеда.
— Десяток Нэн, если хочешь, моя дорогая, — отвечал мистер Баэр, в отцовском
Вернувшись в тот день из поездки, миссис Баэр еще не успела распаковать свой веселый груз маленьких мальчиков, без которых редко отправлялась в путь, когда через заднюю дверь экипажа на лужайку перед домом выскочила девочка лет десяти.
— Эй, привет, Дейзи! Где ты?
Дейзи вышла на крыльцо. Судя по ее виду, ей было приятно видеть гостью, но вместе с тем она явно слегка встревожилась, когда Нэн сказала, по-прежнему прыгая на месте, словно было невозможно стоять смирно:
— Я тут останусь навсегда, папа разрешил, а мой сундук привезут только завтра, так как все мои вещи надо выстирать и зачинить, а твоя тетя приехала и забрала меня сразу с собой. Здорово, правда?
— Ну конечно. А ты привезла свою большую куклу? — спросила Дейзи, вспомнив, что во время своего последнего визита, Нэн разорила весь свой кукольный домик и настояла на том, чтобы вымыть гипсовое лицо красавицы Бланш-Матильды с мылом, чем навсегда испортила цвет лица бедняжки.
— Да, она где-то тут, — отвечала Нэн, с самой нематеринской беспечностью. — Я сделала для тебя колечко — выдрала для этого волосы из хвоста Доббина. Хочешь? — и Нэн достала кольцо из конского волоса и протянула Дейзи в знак примирения, так как при последнем расставании обе они клялись, что никогда не будут больше разговаривать друг с другом.
Красота подношения смягчила Дейзи, она стала более сердечной и предложила пройти в детскую, но Нэн сказала:
— Нет, я хочу увидеть мальчиков и зверинец, — и убежала, крутя свою шляпу на одной завязке. Завязка оборвалась, и хозяйка оставила шляпу на произвол судьбы в траве.
— Привет, Нэн! — закричали мальчики, когда она вприпрыжку подбежала к ним и объявила:
— Я остаюсь у вас.
— Ура! — завопил Томми со стены, на которой сидел, так как Нэн была родственной душой, и он предвкушал немало совместных удовольствий в будущем.
— Я умею подавать, дайте мне тоже поиграть в крикет, — сказала Нэн, которая охотно бралась за все на свете, не страшась ни шишек, ни синяков.
— Мы сейчас не играем, и, вообще, наша команда подает без тебя.
— Зато я могу перегнать любого из вас, — заявила Нэн, прибегая к своему самому сильному аргументу.
— Это правда? — спросил Нат у Джека.
— Она бегает очень хорошо для девочки, — отвечал Джек, смотревший на Нэн со снисходительным одобрением.
— Попробуем? — сказала Нэн,
— Слишком жарко, — и Томми вяло сполз со стены, словно совершенно измученный жарой.
— А что стряслось со Стаффи? — спросила Нэн, чьи быстрые глаза перебегали с лица на лицо.
— Ему повредило мячом руку, а он из-за любой чепухи ревет, — отвечал Джек презрительно.
— Я — нет, я никогда не плачу, даже если очень больно, это только маленькие ревут, — сказала Нэн высокомерно.
— Я мог бы заставить тебя зареветь в две минуты, — отвечал рассерженный Стаффи.
— Попробуй!
— Тогда пойди и сорви крапиву, — и Стаффи указал на жилистый образчик этого кусачего растения возле стены.
Нэн мгновенно схватила крапиву, вырвала ее и протянула Стаффи вызывающим жестом, несмотря на почти невыносимое жжение.
— Молодец! — закричали мальчики, готовые признать храбрость даже в представительнице слабого пола.
Обожженный стыдом куда сильнее, чем Нэн крапивой, Стаффи решил одолеть ее другим способом и сказал язвительно:
— Привыкла совать руки, куда попало, вот тебе и не больно. А вот пойди-ка и стукнись головой как следует о сарай, и спорим, что тогда ты заорешь.
— Не делай этого, — сказал Нат, который ненавидел жестокость.
Но Нэн побежала прямо к сараю и стукнулась головой так, что распростерлась плашмя, а звук при этом был как от стенобитного орудия. С кружащейся головой, но не потеряв самообладания, она встала, слегка пошатываясь, и сказала энергично, хотя лицо ее исказилось от боли:
— Мне больно, но я не плачу.
— Давай еще раз, — сказал Стаффи сердито, и Нэн сделала бы это, но Нат удержал ее, а Томми, забыв о том, что измучен жарой, налетел на Стаффи как бойцовый петушок, крича:
— Кончай это дело, а не то полетишь у меня сейчас через амбар вверх тормашками! — и так тряс и дергал бедного Стаффи, что через минуту тот уже не знал, стоит ли он на ногах или на голове.
— Она сама мне велела, — вот все, что он сказал, когда Томми оставил его в покое.
— Ну и что, если сказала, это ужасно подло обижать маленьких девочек, — заметил Деми с упреком.
— Хо! Мне все равно. Я не маленькая девочка, я старше тебя и Дейзи, вот так-то! — вскричала Нэн неблагодарно.
— Тебе ли проповедовать, Дьякон, ты сам задираешь Маргаритку каждый день! — выкрикнул Коммодор, который только что появился во дворе.
— Я не обижаю ее! Разве я тебя обижаю, Дейзи? — и Деми повернулся к сестре, ласково поглаживавшей обожженные руки Нэн и настоятельно рекомендовавшей приложить мокрый платок на быстро растущую на лбу фиолетовую шишку.
— Ты лучший мальчик на свете, — быстро отвечала Дейзи, добавляя, как принуждало ее к тому желание быть правдивой: — Ты делаешь мне больно иногда, но нечаянно.