Малиновка поёт лишь о любви...

Лакомка Ната

– Благодарю, ваше высочество, - Дьюлла приняла книгу и встала слева от принцессы.

Стелла-Гертруда пошла дальше, приветствуя посетителей, и вместе с ней пришлось идти Дьюлле, оставив леди Кандиду. Вот уж трудно было подумать, что когда-то наставница будет казаться такой родной. Дьюлла оглянулась, но леди Кандида махнула рукой, давая понять, чтобы шла за принцессой и не отставала.

Принцесса была одинаково приветлива и любезна со всеми. Для каждого она находила добрые слова и прекрасно помнила всех, кого когда-либо видела, или узнавала людей по рассказам отца. Лорды и леди, буквально, раздувались от гордости,

когда принцесса справлялась о здоровье их престарелых родственников или вспоминала о каком-нибудь забавном случае, имевшем место в прошлом. Иногда она шутила – очень изящно, надо сказать. Придворные смеялись, а ее высочество лишь улыбалась – мягко, чуть застенчиво, и это выглядело очаровательно, волшебно, прекрасно.

Миновав двор от церкви до королевского замка, принцесса обернулась к Дьюлле и сказала:

– Вот и все, с церемониями покончено. Теперь можем немного поболтать. Вас зовут Дьюлла?

– Да, ваше высочество, - подтвердила девушка. – Вы очень любезны, что запомнили мое имя.

– Его трудно не запомнить. Оно такой же редкой красоты, как и вы. Смотрю на вас и наслаждаюсь, - принцесса поманила пальцем леди из своей свиты. – Вот это – леди Готель, она старшая среди моих дам, она вам все расскажет и познакомит с остальными.

Леди Готель чем-то походила на церковный шпиль – была такой же длинной, тощей и острой – начиная от кончика носа и заканчивая носками туфель.

– Вам понравилась комната? – продолжала расспрашивать принцесса, поднимаясь по лестнице.

– О да, ваше высочество, комната очень удобная, - поблагодарила Дьюлла. – Вы очень добры, что побеспокоились.

– Полагаю, брат хотел, чтобы вы жили с ним? – принцесса смотрела на Дьюллу безмятежно-ласково, но девушку почему-то насторожил этот взгляд и вопрос.

– Рик сказал, что я должна жить в королевском замке, - ответила она медленно, - чтобы всегда быть готовой услужить вам.

– Ах, он такой предупредительный, - заметила принцесса. – Как его раны?

– Уже все в порядке, - заверила Дьюлла.

– Значит, будет участвовать в следующем турнире? – обрадовалась принцесса. – Это чудесно! Нам очень его не хватало. Вы похитили его надолго, моя дорогая.

– Увы, я не причастна к похищению, - Дьюлла смягчила дерзкие слова почтительным поклоном, - я всего полгода, как из монастыря, и жила в замке Свон, куда кузен приехал только в мае.

– И не слишком торопился покидать свое лесное убежище! – подхватила принцесса. – Но вы и в самом деле очаровательны. Отец говорил, что ваша красота подобна рассветному утру…

– Его величество никогда меня не видел! – запротестовала Дьюлла.

– Значит, повторил слова вашего брата, - принцесса лукаво улыбнулась, показав на щеках ямочки. – И я вижу, что он не солгал ни словом.

– Благодарю, - пробормотала Дьюлла.

Принцесса направилась завтракать, а Дьюлла поступила в распоряжение леди Готель. Глядя вслед ее высочеству, Дьюлла испытывала двойственные чувства. С одной стороны принцесса и в самом деле околдовывала – пусть некрасивая, она умела расположить к себе. Но с другой стороны что-то в ней настораживало Дьюллу. Как будто… как будто принцесса была охотником, затаившемся на тропе и ждавшим, когда дичь попадет в хитрую ловушку… Только кто был этой дичью? Дьюлла?..

– Пойдемте, я познакомлю вас с остальными фрейлинами, - сказала леди Готель, когда принцесса удалилась. – Молитвослов можете передать леди Ровене, - она указала на миловидную девушку с русыми косами, оплетенными синими лентами, - обычно она носит книги ее высочества и читает молитвы.

Девушки обменялись поклонами, и молитвослов перекочевал в руки леди Ровены.

– Леди Бригита носит шкатулку с туалетными принадлежностями.

Высокая смуглая девушка со смоляными кудрями и быстрыми насмешливыми глазами, прежде чем присесть в выверенном поклоне, окинула Дьюллу оценивающим взглядом, задержавшись на поясной сумочке, к которой был прикреплен серебряный бубенец, звеневший при каждом шаге.

– Такие сумочки носят в Салезии, - заметила леди Бригита.

– Прислала моя тетя, она настоятельница монастыря в Божоле, - тут же ответила Дьюлла. – Вам нравится? На мой взгляд, очень мило.

Конечно, никакой тети не существовало и в помине, но Дьюлла уже успела заметить, как любили при дворе все, связанное с Салезией. Салезия задавала тон в моде, книгах и развлечениях, и девушка не преминула небрежно похвастаться связями с этой страной.

Через четверть часа Дьюлла перестала запоминать имена благородных девиц – держательниц салфеток, подавальщиц шарфов и срывательниц цветов. Их попросту невозможно было запомнить с первого раза. Она не переставала удивляться, зачем принцессе этот птичник? Разве нельзя самой сорвать цветок и разобрать нитки в рукодельной корзинке?

Корзинку, кстати, ей вручили сразу после завтрака, и Дьюлла поняла, что должность ее представляет собой по-настоящему каторжный труд.

Пока музицировала, Дьюлла разбирала клубочки шелка по цветам, сматывала перепутавшиеся нитки, выуживала иголки из россыпей бисера и жемчужных бусин. Потом ей пришлось таскать тяжелую корзину за принцессой, хотя та не пожелала сегодня заниматься вшиванием.

Наконец, около полуночи, когда Стелла-Гертруда после вечерней службы легла в постель, фрейлинам позволили разойтись.

Дьюлла заплутала бы в хитросплетениях коридоров королевского замка, но леди Готель поручила леди Ровене проводить новенькую.

– В шесть утра нам нужно уже быть у дверей спальни принцессы, - говорила Ровена нараспев. – Ее высочество встает рано, чтобы успеть к мессе.

Дьюлла слушала внимательно, хотя глаза у нее слипались. Ровена заметила это и вдруг отбросила светскую холодность:

– Вам непросто придется поначалу, - сказала она с сочувствием.
– Первый месяц самый трудный, потом привыкните.

– Благодарю, вы очень добры, - сказала Дьюлла, а про себя подумала, что никогда не привыкнет.

– Принцесса – просто чудо, - поверяла ей Ровена. – У нее такой добрый и веселый характер, вы обязательно полюбите ее.

– Я уже обожаю ее высочество всей душой, - заверила ее Дьюлла.

– Вы тоже ей понравились, - сказала Ровена с легкой завистью. – То, что она позволила вам идти рядом с ней – огромная честь.

Они еще немного поболтали, и Дьюлла нашла свою новую знакомую достаточно интересной и доброй, чтобы проникнуться к ней приязнью. Она предлагала Ровене зайти, но девушка отговорилась, что уже поздно, и ей самой полагается давно находиться в комнате для фрейлин. В отличие от Дьюллы, у остальных девушек отдельных комнат не было.