Мало ли что говорят...

Соломатина Татьяна Юрьевна

Соне очень хотелось поднять руку и спросить, что же на самом деле делает та самая Кэт или тот самый Джон. Ну, там, клизмы ставит в хосписе или раздаёт бесплатные шприцы наркоманам? Или же сидит в офисе и занимается составлением отчётов о том, как всё распрекрасно в субсахариальной Африке? Потому что если бы все деньги, потраченные за годы существования ООН на благоустройство субсахариальной Африки, были бы потрачены именно на это самое благоустройство, то у каждого тамошнего субсахариального жителя должен уже быть не вспухший от голода живот, туберкулёз и прочая нищета и оппортунистические инфекции, а личный особняк со штатом прислуги. Но Соня ничего такого не спрашивала. Во-первых, из приличия. Во-вторых, потому что боролась со сном. Это очень сложно – не уснуть под речи о международной

обстановке и роли Кэт (или Джона) в оной.

Сонины коллеги тщательно записывали всё в заранее выданные блокнотики, не забыв нацепить на себя розданные при регистрации бейджики с именами. У Сонечки тоже был опознавательный номер. Но чёрт возьми! Она была в водолазке. «Василии» и «Елены», как приличные, закусили «крокодильчики» на лацканах пиджаков и отворотах блузок. Соня же, как собака в дог-отеле, сидела со своим именем на шее. Причём и тут её прописали не как всех приличных людей. Не Софьей. А именно Соней.

Спустя три кофе-брейка она очумела. И, судя по взмыленным физиономиям «товарищей по несчастью», они тоже были явно не в себе. Потому что ни к чему так напрягаться. Соня, к примеру, давно перестала слушать о роли белого человека с деньгами в той самой всё так же нищей субсахариальной Африке, Индии, Восточной Европе и прочих коллекторах зла, голода и болезней. Она, Соня, и так за мир во всём мире безо всяких денег. И, честно говоря, жрать хочется… Простите, есть. Но очень сильно!

После довольно неплохого обеда (увы, без капли спиртного), остатками от которого можно было бы накормить немало действительно голодающих, игрища продолжились. Только теперь представлялись «наши».

Отечественные «Василии» и «Елены» были куда как утомительнее американцев. Это постараться надо было! Во-первых, наши жутко смущались, краснели и начинали потеть. Во-вторых, они не утомляли никого «забавными» подробностями из личной жизни, а нудно бубнили об «этапах боевого пути», зачастую скатываясь, как герои Ильфа и Петрова, в описание пресловутой «международной обстановки», которой уже сами себе и всем американцы успели поднадоесть. Только наши делали это картонно, без страсти, в отличие от заокеанских братьев и сестёр. Вот так вот. И наши говорили об этой самой обстановке и о роли их лечебного учреждения в таковой. Неизвестно, что страшнее. Из негласного регламента они выбивались по полной, но добродушные американцы никого не перебивали, радостно труся головами даже в ответ на дебильные тексты, напоминавшие доклад в минсоцздраве.

Когда очередь дошла до Сонечки, она назвалась «СонЬей», всё равно уж… И честно сказала, что в Америку хочет, но без фанатизма. Потому что рано или поздно всё равно в ней окажется. И, желательно, морским путём. Но она не против посетить оазис демократии за казённый счёт. Здравоохранение её, откровенно говоря, интересует примерно так же, как международная и межгалактическая обстановка. А больше интересуют люди. Отдельные люди, а не нации, народы и всеобщее процветание. Потому что всеобщее процветание – дружное, но, увы, недолгое – она встречала только у тюльпанов на клумбе. Всё остальное уважаемым дамам и господам наверняка известно из анкеты, включая такие интимнейшие подробности, как девичья фамилия бабушки и отчество самца с предпочтительным запахом. Соотечественники смотрели на Соню… Помните, как косились соискатели «чёрного похоронного костюма» на быстроногого ушастого афроамериканца в фильме «MIB» [6] , после того как он пристрелил муляж шестилетней девочки с учебником ядерной физики под мышкой?.. Вот-вот. Укоризненно.

6

MIB – Men In Black, «Люди в чёрном», кинофильм, 1997 г., США.

Американцы заученно-радостно заулыбались и объявили очередной кофе-брейк.

Сограждане и так не торопились знакомиться с Соней, а после своей короткой речи девушка и вовсе оказалась в вакууме, что, правда, её ничуть не расстроило. Ей вполне хватало собственного общества. Но каково же было её удивление, когда к ней подошёл молодой человек, интересовавшийся патентами, и пригласил… на совместный перекур в холл гостиницы. Соня горделиво проследовала мимо открывших рот соратников, еле сдержав желание показать им язык. Всё-таки мальчишества ей было не занимать. Поэтому, нагло взяв под руку американца, она обернулась и… всё-таки показала им язык. А что такого? Эйнштейна она любила с детства.

Последующие два дня вся группа играла в игры и предавалась всяческим маразмам. Водили хороводы. Объяснялись и задавали вопросы с помощью жестов. И так далее, и тому подобное в том же духе. Косность Сониных соотечественников была просто гениальна. В комнате, полной флип-чартов и фломастеров, они упорно продолжали строить друг другу «коз», мужественно выполняя задание инструктора: «Без слов объясните полицейскому, что вы заблудились». «Без слов», но не без рисунков же! Когда подошла Сонина очередь, она просто нарисовала компас и рядом знак вопроса, человечка – и ткнула в себя пальцем. Американцы восторгались, как дети. Наши – дулись, как детсадовцы.

Было окучено громадьё каких-то смешных тестов, в том числе на IQ. Несмотря на очевидный идиотизм – на взгляд сотоварищи – иных ответов, коэффициент интеллекта у Сонечки вышел просто сногсшибательный. Что-то там больше 130. Хотя совершенно непонятно, за что. Да и вообще, есть ли у интеллекта коэффициент? Ага. А у козы – барабан. Вопросы тестов были, скорее, на сообразительность. Сообразительность – она у любого толкового крестьянина есть. Или логика. При чём здесь интеллект? Соня очень этим тестам удивлялась. Например, вопрос: «Зачеркните лишнее слово в ряду: 1. коза; 2. кофе; 3. корова; 4. лошадь». Все коллеги, заглядывая друг другу в листочки и советуясь, как двоечники, которым разрешили списывать, безжалостно удалили «кофе». Потому как он, видите ли, напиток, а не животное. Соня же удалила «лошадь», и все презрительно похихикали в её сторону. А между тем яснее ясного, что как раз «лошадь» там не к месту, потому как все слова в ряду начинались на букву «к». Ну и… молока к кофе от неё не дождёшься!

Одно из заданий называлось «Сто фактов о себе». Было заявлено, что это что-то вроде конкурса и победитель будет «королём/королевой» сегодняшнего заключительного банкета, закрывающего семинар-подготовку. На выполнение давалось два часа. Соня была свободна уже минут через пятнадцать. И, пока коллеги пыхтели и сопели, отправилась в бар гостиницы испить, наконец, нормальный кофе, потому что кофейный порошок с кофейных же семинарских перерывов уже вызывал желудочные спазмы.

«Ещё гастрита не хватало!»

После обеда было запланировано объявление победителя шутливой биографии-резюме. Пошушукавшись, американцы делегировали зачитывать победившие «Сто фактов» «патентованно-курящего» молодого человека. Он, радостно улыбаясь, похвалил всех от щедрот душевных так, что Соня чуть не захлебнулась в изливающемся из него сиропе. Зачитал особо понравившиеся из пары-тройки листочков пункты фасона: «Я за борьбу за мир во всем мире с помощью миротворческих формирований», «Я против расовой дискриминации, а также лиц кавказской национальности» и «В 1989 году я защитил кандидатскую диссертацию на тему: «Зависимость частоты половых актов жителей Москвы от урожая пшеницы в Краснодарском крае». И приступил к прочтению «королевских», по мнению американской стороны, «Ста фактов».

Заученная уже было до автоматизма улыбка сползла с Сониного вытянувшегося лица, когда она услышала до крайней забавности искажённый американским акцентом следующий русскоязычный текст:

1. Меня родили.

2. Теперь живу.

3. Правда, нравилось.

4. И теперь тоже.

5. Но сначала больше – читать.

6. Но много.

7. Как-то укакалась в яслях.

8. Пришлось написать об этом.

9. Ненавидела маму и публичный позор.

10. У меня очень хорошая память.