Маловероятно

Шен Л. Дж.

Дома я открываю бутылку, и мы передаем ее друг другу, сидя за обеденным столом и наполняя чайные кружки до краев. На улице льет как из ведра, и внезапно я ненавижу Толку, Ирландию и себя. Неудивительно, что Рори не хочет иметь с нами ничего общего. Со всеми нами. Хорошо, что она не знает, каким человеком был ее папаша. Достаточно сказать, что есть весомая причина, почему Кэтлин не убивалась от горя, когда он скончался.

Перестань придумывать Рори оправдания. Она первоклассная дрянь, которая даже не удосужилась сказать, что убила твоего ребенка.

«Ее

тело — ее дело», — убеждаю себя. Хотя неплохо бы было предупредить заранее. Я мог бы уговорить ее. Обдумать варианты. Задать вопрос.

Ого, пора завязывать с алкоголем.

— Похоже, тебе нужно еще. Я налью. — Кэтлин похлопывает меня по руке и в третий раз наполняет кружку. Водка выплескивается за край.

Я замечаю, что сама она не пьет. Неудивительно, ведь Кики никогда не была любительницей пригубить. Я замираю и удивляюсь, зачем она вообще сказала, что ей нужно выпить, а потом решаю, что лучше тонуть в жалости к себе и в алкоголе, чем пытаться понять ее мотивы.

— Ты не спросишь, что произошло? — брюзжу я в уже наполовину опустошенную кружку. Первые две порции я вылакал так, словно это была вода.

Кэтлин сидит напротив, качает головой.

— Думаю, я и так знаю, и остается только гадать, что у тебя еще случилось. Я проявляю выдержку.

— Рад, что хоть один из нас может, — бурчу я, вспоминая те дурацкие письма.

Мне никогда не удастся их забыть. Теперь я действительно знаю, что не продам ни одной песни. Я не могу рисковать, ведь если стану известным, Рори может обнародовать ту писанину.

— Ты не заслужил таких страданий. — Кики наклоняется вперед и поглаживает меня по плечу.

— Поверь, заслужил. — Я смеюсь, поднимая лицо к потолку. — Я выставил себя на посмешище. Это только моя вина.

— Мал, ну какое же ты посмешище? Ты самый умный, самый талантливый человек на свете.

— Тогда, миледи, вам пора сменить круг общения. — Я салютую кружкой и в один заход опрокидываю в себя последние капли водки.

Все кружится перед глазами — ослепительно, медленно и лениво. Воздух тяжелый, спертый, удушающий. Я словно на тусклом дне пруда.

Сначала я не замечаю, как Кэтлин садится мне на колени. Только когда она крепко, как удавка, обвивает руками мою шею, я прихожу в себя и резко уклоняюсь от ее рта.

— Кики, — вырывается у меня стон, — нет.

— Ш-ш-ш, Мал, позволь утешить тебя.

Она хватает меня за шею и прижимает мое лицо к своей груди, сдавливая ее. Приятно. Сиськи у нее большие. Носом и ртом чувствую, какие они мягкие и теплые. Они пахнут цветочным парфюмом и немного потом.

Кэтлин теребит мои волосы и целует в макушку. В ухо. В щеку.

— Твоя сестра. Я люблю ее, — хриплю ей в грудь.

Ее декольте так и манит меня. Я просовываю язык в ложбинку, пробуя на вкус соленую кожу. Ощущения не те, и я вспоминаю, по какой причине не занимался сексом после отъезда Рори.

Кэтлин молчит. Она вытаскивает грудь из лифчика и проводит шершавым соском по моей щеке.

— Я не хочу с тобой трахаться, — напрямую говорю я и запрокидываю голову.

Это правда, но я все равно возбужден. Потому

что она здесь, и она мягкая, и она хочет того, от чего отказалась принцесса Аврора из Нью-Джерси. Кожа Кэтлин горячая в отличие от холодной кожи Рори, но об этом просто забыть, когда ты обдолбался. Тем более в Кэтлин течет та же кровь, что в Рори — эту кучку ДНК и генов Рори никогда не сможет отнять у нашей деревни. У меня. Кики здесь, в Толке, и мечтает, чтобы я затрахал ее до смерти. А у меня стояк, такой сильный стояк, что в штанах становится тесно.

Ох, как бы мне хотелось быть чуточку похожим на Дэниела или Шона, или Джейка, или любого другого моего приятеля, который с удовольствием переспал бы с Кики, только потому что она оказалась рядом.

— Отстань, — фыркаю я и качаю головой. — Пожалуйста, милая. Тебе лучше не делать этого.

Но руки Кэтлин везде. Они на моей груди, плечах, спине и лице. Они обхватывают мой подбородок, а сама Кэтлин наклоняется и целует меня — страстно, жестоко, беспощадно. С языком, с ненавистью и с разочарованием. Она целует меня так, словно я сотворил с ней что-то ужасное, и наступил час расплаты.

Голова кружится как сломанная карусель. Я бормочу: «Хватит, хватит, хватит».

Кики прижимает ладонь к моему окаменевшему члену и сжимает его.

— Если ты не хочешь, то почему такой возбужденный?

— Тыдолжнаперестать, — заплетающимся языком уговариваю я.

Игнорируя мой приказ, она расстегивает ремень. В голове серый туман из расползающихся в разные стороны мыслей, но мне все-таки удается понять, что к чему. Ее новое пристрастие к коротким юбкам и платьям создает удобный доступ. Она давно все спланировала. И она всегда приносит что-нибудь поесть и выпить. Совпадение? Не думаю.

Я чувствую, как ее теплая влажная вагина опускается на мой эрегированный член.

— Кэтлин, я не хочу с тобой трахаться, — повторяю я, стараясь произнести это внятно.

При мысли о том, что сейчас случится, становится тошно. Потому как знаю, что Рори никогда не примет меня, если узнает, что я переспал с ее сестрой. Эгоистично, что это первая причина, а вторая — я не хочу обидеть или ввести в заблуждение Кики.

— Ты уже меня трахаешь, — шипит она и проводит языком по моей шее. — И будешь продолжать, пока не кончишь.

Она поднимается, потом опускается, двигаясь на мне быстрее, и внизу живота я чувствую напряжение.

— Нет.

— Да, Мал. Я такая мокрая, — произносит Кики.

И это правда. Думаю, никогда еще женщина со мной так не возбуждалась.

На хрен Рори.

На хрен Рори, которая продинамила меня, думая, что мы просто разок потрахались.

Теперь я трахаю ее сестру. Говорят, месть сладка, но во рту стоит такой мерзкий привкус, что блевать тянет.

А вот влагалище Кэтлин совсем не мерзкое. Теперь она полностью забирается на меня верхом и медленно и с упоением двигается по моему стояку. Я слышу шлепки наших бедер. Чувствую ее влагу, которая стекает мне на лобок. Кики стонет в мой рот, ее губы сладкие и ловкие. Сжимаясь вокруг моего члена, она прикусывает меня за губу, которая тут же начинает кровоточить.