Малой кровью
Шрифт:
– Правосудие свершилось! – загудело над головой.
Серёгин очнулся. Или ему так показалось. Или он очнулся уже не в первый раз. Вынырнул, погрузился, вынырнул снова, снова погрузился…
Тошнило, как после основательной нервной попойки на пустой желудок.
Он сморщился и попытался открыть глаза.
Как было темно, так и осталось.
Хотя нет. Темнота таяла, словно чёрный воск, оставляя такие же чёрные фигуры: двое, плечом к плечу,
Он приподнялся на локте и неожиданно для себя застонал – от тянущей боли и армии мурашек, набросившихся на всю левую половину тела.
Одна из фигур шевельнулась, и тут же где-то рядом затлел тусклый синеватый свет.
– Ты как? – спросил кто-то очень знакомый.
– Нич… чехо… – говорить было трудно, будто что-то застряло в горле. – Нор… мально.
– Пить хочешь?
– Страшно.
– Пошурши там, рядом с собой…
– Пошурши… – проговорил Серёгин знакомое слово. – Гришка, ты?! Живой?
– Да я, кто ещё…
Это был Гриша Фогман, считавшийся погибшим два месяца назад.
– Ну ни хрена… – прошептал Серёгин, нашаривая тем не менее флягу – чапскую, из прочного красного стекла, обшитую ноздреватой пружинящей кожей птицы тубсы, нелетающей хищной падлы ростом с осла. В Сайе они встречались редко, а на юге, говорят, охотились стаями, твари… Пробка разбухла, пришлось проворачивать её зубами. Во фляге было густое кислое вино со смолой – местное подобие рицины. – Ф-ф!.. – Три глотка, четыре, пять… надо остановиться. – Спас, Гриша, ну просто спас…
– Спа-ас… – передразнил Фогман. – Ты уверен? А если из огня на сковородку?
– Огня они не развели, не успели… Слушай, а что это за катер?
Фогман перебрался к нему. Серёгин сел, и теперь лицо бывшего героически павшего находилось почти рядом, сантиметрах в сорока, освещённое низовым красноватым светом, неизвестно откуда идущим – на кораблях нанимателей такого рода фокусы были в обычае.
– Катер мой, – сказал Гриша. – На руле приятель Тимграус, я бы вас познакомил, да он по-русски ни бум-бум. А ты же, я помню – ни на лингве, ни знаками…
– Не понимаю, – сказал Серёгин. – Откуда у тебя катер? И вообще – что с тобой произошло? Мы же тебя за мёртвого держали.
– Ну… почти и не ошиблись. Дня три я мёртвым побыл… Очень прикольно, должен сказать. Как-нибудь при случае – советую. Да ты не пыхти, Серёгин. Всё я тебе расскажу… просто тут такое дело, что не знаю, как начать. В общем, так. Я решил разобраться, что к чему. Давно ещё. Мне, понимаешь, показалось как-то, что и за белых, и за чёрных играет кто-то один. Не очень умело играет и не очень умело скрывается при этом…
– Для тупого сержанта ты наблюдателен, – сказал Серёгин.
– Я очень наблюдателен, – сказал Фогман. – Кроме того, я успел поучиться в трёх универах, и мне
Рицина вдруг долбанула в голову – горячей кумулятивной струёй. В мозгу образовалась дыра с оплавленными краями. Дыру наполнял белесоватый дымок.
– Эй, – сказал Фогман. – Ты что, плывёшь?
– На`борот. Всё п`нимаю. Как собака. Спать дог… долго не смогу. Рыжие. Классная вещь. Но – пл`вёт. Плывёт, да. Оно…
Глаза закрылись, и Серёгин действительно куда-то поплыл.
– Не спать! – почти крикнул Фогман.
– Такточ…
– Минут через двадцать будем на месте, не позволяй, чтобы тебя разморило, ты понял?
– Ага…
Что-то сверкнуло, потом сверкнуло ещё раз. Лицо Фогмана нависало сверху и было страшным.
– Извини…
– Что?
– За по морде.
– Не, нормально. Нормально…
Щёки горели. Но, хватив воздуха – или нашатыря? – сознание стремительно прояснялось.
Будто на гигантских качелях – только что ты был где-то внизу, а теперь уже над верхушками деревьев…
– Слушай, – сказал Серёгин. – Если станешь гнать ту же пургу, я сдохну. И уже никакими по морде не поднять. Говори, как есть.
– Я стал копаться в дерьме, и на меня вышли.
– Контры?
– Контры – недавно. Нет, это… в общем, это другие. В общем, теперь я шпион, Серёгин.
– И сколько уже?
– Четыре года.
– И чей же ты шпион, сержант?
– Это типа подполья. Подробностей пока не могу.
– Зачем тогда вообще?
– Мне нужен напарник. Сразу: против наших ребят мы работать не будем.
– А если я откажусь?
– А почему, собственно?
– У меня контракт. Ещё почти год…
– В деньгах ты не потеряешь. В безопасности – выиграешь. А вопросы чести… Наниматели наши – не та публика, чтобы мы западали и медитировали на эту тему.
– Не уверен. Меня они пока не накалывали.
– Впрямую они никого не накалывают… а вернее, накалывают всех нас одинаково. Золота они не жалеют, это верно. Только оно для них не стоит ни черта. Оно синтетическое. Нас нанимают, как негров за стеклянные бусы.
– Дома оно продаётся. То есть обменивается на бумажки.
– Скоро может перестать обмениваться… Впрочем, это ерунда. Не нас первых парят, не нас последних. Так?
– Гриш, я сейчас ничего не соображаю. Давай попроще.
– Повторяю: мне нужен помощник. Слушай, Серёгин: я больше десяти лет оттрубил в Легионе. Из них семь лет – сержантом. Я выучил почти тысячу ребят – и тебя в том числе. Я многих потерял из виду… кто-то продолжает служить, кому-то стёрли память и вернули домой, кто-то убит – но по крайней мере об этих мне известно. Но я не знаю ни о ком, кто дослужился бы до гранда, получил гражданство и поселился на Эдеме. Ни о ком, понимаешь?