Мальтийский апельсин
Шрифт:
– Ну же… Чего ты медлишь? Ведь ты же хочешь меня… Мы все – немножко звери… Только не целуй меня, ты сотрешь грим… просто подними юбку, и все! Через пару минут они распахнут дверь и увидят, чем мы занимаемся… И приз – наш!
«Подними юбку, и все» – этой фразой она решила свою судьбу. Это и была ее свобода, был ее образ жизни, который она так оберегала от всяческих нравственных посягательств. Эту же фразу, вероятно, она произнесла и вчера, подумал Нечаев, в гостиничном номере, когда была с Каротиным, а потом повторила ее и Сайганову. Каротина можно было понять – разве
И вдруг глаза ее потемнели.
– Я помогу тебе, – вдруг прошептала она. – На, держи…
Она достала откуда-то из складок юбки нож, точно такой же, какой был куплен для этого розыгрыша, с такой же рукояткой, и протянула ему.
– Я же узнала тебя, узнала… Ты искал меня, чтобы убить за брата, так и убей меня, убей… Я только этого и жду… Убей или возьми меня, как мужчина! Что еще вы, мужчины, можете в этой жизни? И ты, и твой Олег… Он был хороший мальчик…
– Сука, ты убила его, ограбила…
– Но прежде убили меня…
И тогда она сделала то, что будто толкнуло его и заставило взять в руки нож… Она сама приподняла подол юбки и языком облизнула пересохшие губы. Намотав подол юбки на кулак, он схватил нож и вонзил его в то самое место, где полагалось быть ране. Нож вошел прямо в сердце, и Ольга-Марина, исторгнув едва слышный стон, закрыла глаза. Нечаев отодрал приклеенную к ткани рукоятку первого, обломленного ножа и сунул в карман ее одежды. На рукоятке настоящего ножа не осталось его отпечатков. Затем он встал, вышел из домика и закурил. И тут вдруг увидел странную улыбку на лице Леры Тарвид. «Послушайте, – сказала она. – А может, вы с ней заодно и она – живая?» Нечаев едва не выронил сигарету. Он все еще находился в шоке и еще не осознал того, что только что случилось за закрытой дверью садового домика. Он все-таки убил ее. Или нет? Может, она все еще жива, а то, что сейчас он увидел и услышал, – лишь плод его воспаленного воображения? Услышав слова Леры, Сайганов уже более решительно распахнул дверь домика, подошел и присел возле Ольги-Марины, взял ее руку в свою. И почти сразу же отдернул, резко встал и вышел. Замотал головой, будто не веря в случившееся. Лера Тарвид, словно все еще не понимая, что это не розыгрыш, тоже следом за Сайгановым приблизилась к покойнице и даже коснулась ее лба ладонью. Вышла и снова разрыдалась… Хотя лоб был еще теплым… Значит, в глубине души Лера чувствовала, что ее подруга мертва.
…Потом были долгие разговоры об алиби. Алиби было у всех, без исключения, даже у убийцы. Как же любопытно было слушать разные версии, смотреть людям в глаза, как бы говоря им: посмотрите вокруг себя внимательно, это же я, я убил ее, неужели вы ничего не слышали, ведь я находился возле нее несколько минут, за которые можно было убить ее несколько раз… Подумайте хорошенько, пораскиньте мозгами, ведь это же я пришел с ней, я, доктор Нечаев, и это я лучше всех знаю, куда следует ударить ножом, чтобы она не закричала, не успела испытать боли… А потом убили Сайганова… Кто сказал, что его вдова – шизофреничка?
– Выходит, она хотела умереть… – Лера слегка опьянела, осмелела и говорила с доктором открытым текстом.
– Думаю, это оставалось ее единственным настоящим желанием, исполнить которое она была не в силах. Олег в этом смысле оказался сильнее ее…
– И что же вы теперь намереваетесь делать? Сдаваться?
– Нет, отчего же, я подожду… Уж если меня столько времени не могли вычислить, подожду еще… Тем более что улик – никаких. И полное алиби.
– Но Шубин наверняка знает, что это именно вы – брат Олега.
– Это еще ничего не доказывает… Хотите еще выпить?
– Пожалуй. – Она тяжело вздохнула и слегка коснулась рукой его ладони. – А зачем вам было заводить роман с Астровой?
– Она показалась мне настоящей, живой и полной жизни… Видимо, пообщавшись с Мариной, мне захотелось такой вот горячей, нормальной, здоровой женщины…
– Вы ничего ей не рассказали?
Доктор Нечаев не пожелал отвечать на этот вопрос.
– У вас есть деньги, чтобы нанять хорошего адвоката? – Она все же задала этот вопрос, чтобы уж потом ни о чем не жалеть.
– Да, Лерочка, есть, об этом не беспокойтесь. Или вы хотели предложить мне миллион долларов?
Лера поднялась. Ее пошатывало и слегка мутило.
– Нет, у меня нет таких денег… Просто мне хотелось вам помочь… Вам знакомы такие человеческие желания? Сколько вы еще намерены оставаться здесь? День, два, месяц?
– Понятия не имею…
В это время чья-то тень легла на столик – кто-то стоял за спиной Леры. Раздался сухой и жесткий щелчок, и доктор Нечаев с пробитым лбом повалился вместе со стулом на цементный пол кафе. Рука, затянутая в черную перчатку, из-за плеча Леры с грохотом опустила на столик прямо перед ней большой черный пистолет, возле которого словно из воздуха появился апельсин… Большой, красновато-оранжевый, в мелких порах… Сразу все стихло. Даже дождь прекратился.
Лера смотрела на пол, где разливалась алая кровь, и думала о том, что теперь кольцо ей некому будет отдавать…
В эту самую минуту Шубин сидел за столом в своем кабинете и проверял электронную почту. Рядом в кресле сидела Женя и чистила апельсин, большой, красновато-оранжевый.
– У Каротина что, все карманы набиты апельсинами?.. – улыбнулась она, протягивая Игорю половину душистого, мокрого от сока плода. – Какой оригинал! Метит свою территорию апельсинами… А мы никому ничего не расскажем? Корнилову, например… Молчишь? Вообще-то мы свою работу выполнили, клиент с нами расплатился… Интересно, сколько этому доктору впаяют?.. Или ты думаешь, что Каротин, который благодаря тебе знает, кто настоящий убийца Марины, сам решит, как его наказать? Думаешь, дело не дойдет до суда? Ау! Игорь, очнись… Что там такого тебе пришло, что ты онемел?
– Письмо от Земцовой. У нее родилась дочь, представляешь? Если это, конечно, не очередная шутка Крымова…