Мальтийское Эхо
Шрифт:
Жан был прилежен в обучении богословию и наукам, но молодой ум искушался мудростью европейских и восточных мыслителей. Однажды он испугался, глядя на отца Бертрана, после его высказывания о том, что мир снаружи нереален, а глаза - не единственный орган зрения, спросил:
– Отец, как относиться к словам, которые часто звучат в проповедях "не внеси в святилище Божие чуждого огня"?
– Огонь един!
– воскликнул аббат.
Он был алхимиком и много работал с огнем. Он называл себя то Постигающим, то Смотрящим. На всю жизнь запомнил Жан высказывания отца Бертрана:
"Меч познания нужно воткнуть в камень истины".
"Поиск нужно начать с созерцания, отстраненности от предмета поиска. Нужно строить намерение с ощущением абсолютного покоя, не пытаясь, как платоники, искать порядок и правила. Нельзя выбраться из трясины, прилагая к ней силу!".
Ля Валетт помнил наизусть и другие мудрые высказывания аббата.
Нужен отдых. Покой, отстраненность. Он зашел в комнату, сел в кресло и начал смотреть на огонь в камине. Он медитировал, отец Бертран называл это анамнезис, воспоминания души. "Генетические" воспоминания не только его личного духа, но и Мирового духа.
Через 20 минут он очнулся, открыл глаза. Магистр не достиг на этот раз полного покоя. Значит, читать бумаги из папки Старки еще не время.
Выглянуло солнце. Гроссмейстер взял любимого сокола и вышел во двор. Ля Валетт радостно, как ребенок, запустил птицу и принялся наблюдать ту нить паутины, которую в воздухе очерчивал сокол. Что было в способе дозора птицы? Если только случайный поиск, то зачем он взмывал высоко вверх и парил там. Оттуда не увидишь добычу, выгодней было летать низко. На ум опять пришли слова аббата:
"Спрессованное в словах намерение обладает магической силой. Смотрящий получает Ключи Совпадений".
– Да, да, именно совпадений, именно ключи, - вслух проговорил ля Валетт.
Он вернулся к столу. Ему показалось, что в папке теперь меньше бумаг.
"Отлично! Промысел оставил именно то, что нужно", - улыбнулся про себя великий магистр. Пора посмотреть.
Всего два листочка, пронумерованные каким-то шифром из букв и цифр. Старинная бумага, тексты написаны от руки: один на греческом, другой на арабском языках. Второй явно более древний. Лист вырван из книги. Текст бы составлен со слов свидетеля (!) с корабля, на котором Св. Павел потерпел кораблекрушение у берегов Мальты. Текст именно со слов, наверное, изменялся и переписывался много раз, но суть та же, что в пергаменте! К листку прикреплена небольшая записка от сэра Старки, поясняющая, что листок этот из одного древнего издания, купленного Старки на базаре в Триполи в 1550 году.
Первый же, на греческом языке, Старки нашел на Родосе, когда знакомился с церковными записями в одном христианском храме. Это было изложение исповеди, которую местный священник с разрешения исповедовавшегося беженца из Византии записал, и теперь показал Старки как важный документ (обычные исповеди не записывают и не хранят в церковных архивах). Этот беженец-грек был свидетелем (!) случая, когда несколько турков, оказавшиеся каким-то образом у двери-керкапорты во внутренней стене крепости, достали какой-то золотистый предмет, из которого выползла змея, проползла под дверью и открыла засов с другой стороны! Человек этот нес питьевую воду для держащих оборону внешней крепостной стены. Увидев турок, он испугался и спрятался, а как только турки ворвались в Константинополь - он бежал из города. Он бродяжничал и все рассказывал: "Дьявол! Дьявол! Я видел как вошел в дверь Сатана!".
"Вот они, свидетели! Вот ключи совпадений!" - думал великий магистр и приказал слуге пригласить секретаря. Тот пришел еще более задумчивый, чем утром. Мешки под глазами выдавали чрезмерную усталость.
– Дорогой Оливер, вы так и не подремали сегодня утром?
– сказал ля Валетт и указал рукой на кресло.
– Нет, Ваша Светлость.
Гроссмейстер не спешил с серьезным разговором и начал с отвлеченных вопросов.
– А что это за шифры на листочках из букв и цифр?
– спросил великий магистр.
– В мои обязанности вашего секретаря входит не только сбережение и пополнение архива Ордена, но и систематизация всех материалов. Я разработал принципы этой систематизации и составил определенный каталог, по которому разместил тома архива. Буквы - имена событий, городов, людей, цифры - даты событий и даты поступления документа в архив. Еще в цифрах - где приобретен документ. Кто автор, ну и т.п.
Сэр Старки говорил холодно и без эмоций. Сочетание противоположностей - умение сердцем Видеть у ля Валетта и математические точные умозаключения Оливера. Это давало возможность делать некоторые выводы. Но великий магистр не ученый, на его плечах ответственность принятия решения.
– А по какому принципу вы пополняете архив? Точнее, библиотеку? Например, почему в Триполи купили именно эту книгу, а не другую?
– Книги переписываются десятки, сотни раз и названий - многие тысячи. А в выборе книг у меня тоже есть система. Ее трудно описать, это нечто вроде матрицы знаков. Например, восточный триграммы, египетские иероглифы. Когда мы с вами, сир, играем в шахматы, то на простом уровне используем мою систему.
– Это огромный, напряженный труд! Но почему Вы не докладываете мне о своей работе?
– Наверное, потому, что всему свое время. Яблоко должно созреть, чтобы упасть с дерева. И тогда можно делать выводы: почему упало, по какому закону? А гордиться и хвастаться перед вами своей работой - не считаю достойным. Я должен подчеркнуть, что я могу невольно подпасть под влияние какой-то просто сочиненной легенды, мифа, который растиражировался по книгам и по миру. Я должен точно знать Вектор Истины!
– Я прекрасно понимаю вас, друг мой! Пергамент и те листочки в папке на этом Векторе?
– Не знаю пока. Все это подлинники, но на Векторе ли Истины? Я еще хочу поработать в библиотеке.
– Я буду участвовать в этой работе! Мне тоже нужно точно знать Вектор Истины! Прочувствовать его и умом и сердцем!
Сэр Старки поклонился и пошел к выходу. И когда он уже взялся за дверную ручку, гроссмейстер спросил громко, чеканя слова:
– Где сейчас Укладка?
– У Сулеймана, - был ответ.