Мальтийское Эхо
Шрифт:
– Мне это важно, Андрей. Для моей "матрицы" в голове.
– Но я ведь в повести больше поставил вопросы, чем дал ответы.
– Это естественно, но раз есть возможность "вживую помучить" автора, я не могу отказать себе в удовольствии.
– Извини, я хочу вздремнуть минут 20.
И он действительно задремал сразу и забормотал. Но как-то странно: глаза полуоткрыты, лицо напряженное, левая рука мелкой дробью стучала пальцами то по повести, то по книге Веры Яновны, правая сжимала то горячую кружку чая, то трость.
Вера взволнованно смотрела на него, но когда минут через пять лоб мужчины покрылся испариной, и лицо сильно побледнело, осмелилась осторожно тронуть его за плечо.
– С тобой, Андрей, все в порядке?
– Уже да, поезд умчался, - рассеянно промолвил мужчина, приходя в себя.
– Какой поезд? Ты будто гадал по принятому в Турции обычаю, на расплавленном свинце. Лицо у тебя сейчас красное. И глаза налились жизнью, а минуту назад ты был крайне бледен, глаза тусклые. Я немного испугалась.
– Бывает, мы ведь с тобой в Византии...
– Ты что-то Видел? Может это спровоцировала я? Тем, что за секунду до твоего... сна положила под свою книгу Пергамент? Хотела показать позже.
– Покажи сейчас!
Вера достала Пергамент.
– Я все сделала аккуратно, сложила и переложила калькой, а раньше хранила в медном старинном небольшом тубусе-футляре. Сейчас прячу в ноутбуке, внутри, убрав оттуда плату!
Андрей лишь вперил взгляд на Пергамент, но в руки не взял.
– Расскажи, что ты Видел, - попросила Вера Яновна.
Андрей Петрович выпил стакан минералки и сбивчиво, отрывисто, но довольно спокойно начал рассказ:
– Там вдали, где стеклянная стена бара, появились черные шелковые занавески, ветер чуть колыхал их. Послышался стук колес поезда... Ночного экспресса... "Тьма-Свет"... В центре распахнувшихся занавесей появилось окно... нет, дверь... Керкапорта. Авансцена, рампа... Два кресла. Рампа странная, она испускала то свет, то... тьму. И предметы отбрасывали то свет, то тень. Из двери появился Г. Н., в руках у него моя трость, он сел в одно из кресел и показал тростью на дверь. Стук колес прекратился, послышался орган... затем вдруг удар колокола явил на сцену Святого Павла. Он сел в другое кресло, руку его обвивала змея. Апостол посмотрел на профессора и произнес: "Впереди - случайность, позади - закономерность. Сущностное не есть бытие. В едином много другого. Твари земные живут без выбора, ты, человек, имеешь его". Затем сбросил змею и продолжил: "Укладка у Сил Света. Змея у Черных Ангелов". Павел исчез... Раздался громкий звук разбитого стекла, затем зазвучал восточный дудук... и в кресле уже сидел Мехмед II. В правой руке он держал золотую шкатулку... открыл...проделал какие-то движения с лежащими там костяшками... пошевелил губами и резко выбросил из шкатулки... змею; та быстро заползла под керкапорту, дверь открылась, и на авансцене появился весь окровавленный Константин XI... В руках он держал шапку Мономаха. Подошел к профессору, протянул шапку и упал замертво. Мехмед злобно взглянул на Г.Н., встал из кресла и тоже упал замертво. Через миг на "сцене" никого. Пауза... Тишина... Затем звон сабель. Крики людей и в креслах опять двое: Ля Валетт и Сулейман. У магистра в руках пергамент, у Султана золотая шкатулка... Опять змея ползет к двери... Вдруг... резкий лай собак, свора разъяренных псов бросается на Султана... Опять исчезают все... Музыка, Вагнер, Шуберт... В креслах Андрей и неизвестный. У неизвестного разные глаза: один черный, другой ярко-зеленый. "Кто ты?" - спросил Андрей. "Моя фамилия Ричардсон, я - "часть силы той, что без числа творит добро, всему желая зла". Берегись, поручик! "Я - фельдмаршал", - жестко сказал Андрей и направил трость на Ричардсона. Произошло странное: трость "уползла" змеей к Ричардсону, она уже у него в руках и... обращается в шпагу, воткнутую в камень... Музыка исчезла... исчезла "сцена"... Шелест неожиданного града. Поезд умчался... Бар, чашка чая и... прекрасная Верочка, - Андрей улыбнулся, закончив рассказ.
– Это... Ты поразительный человек!
– женщина всматривалась в даль,- На, прочти. Это те два листочка из тетради дяди.
Андрей прочел. Улыбнулся по-детски, сказав тихо:
– Да, Ключи Совпадений!- и снова прикрыл глаза.
Объявили посадку на самолет. У "гейта" сели на лавку, пережидая суетную очередь. Поодаль присел мужчина европейской, богемной внешности с большой и, видимо, тяжелой сумкой. Он долго не мог найти себе место, хотя свободных было предостаточно. Лицо опереточного дьявола, весь в коже, несмотря на жару и то, что был весь в поту. Вера шепнула на ухо Андрею:
– Кто это? Продолжение вашего чудесного "сна в руку"?
– Как кто? Вестимо, посыльный. Из ада. Вот перевозит "дела". А в самолете летать боится. Небо не его стихия, - прыснул Андрей.
– Шутки всё у тебя... специфические!
– Так и дела у нас с тобой ... специфические.
Сели в самолет. Андрей сидел у прохода. С удовольствием отметив про себя: "стюардессы молоденькие, симпатичные. И в юбочках, а не в брюках. Это очень благоприятно влияет на мужчин-пассажиров".
Но сейчас главное - 1,5 часа сна!
– 13 -
Аэропорт "Luga" в центре Мальты. На такси до Слимы - 25 минут. Слима (в переводе с арабского "привет"), как и Сент-Джулианс - один из городков вдоль побережья, примыкающих к Валетте. Туристический центр.
– Слима, Мальта!
– воскликнул Андрей Петрович, сев в такси.
Таксист, уступивший в цене 5 евро, с удовольствием поддерживал разговор с разболтавшимся Андреем. Тот смело говорил на своем собственном "английском с жестами и гримасами". Хотя от аэропорта до Слимы всего 7 километров, но дорога, с крутыми поворотами, зачастую вырубленная среди скал (то ли песчаник, то ли известняк?) заставляла ехать с необходимой осторожностью. Пассажиров лишь раздражало принятое здесь левостороннее движение. Это им казалось неудобным на горном серпантине, да и напоминало "английский след" на острове. Еще Андрей почему-то подумал: "А может этот Ричард-Ричардсон левша?".
С любовью к родному краю и природным пафосом южанина таксист рассказывал, что Мальта - микрокосм пестрой, многоцветной, многонациональной, многоязыковой средиземноморской культуры.
– Да, Алеф, - умно заметил историк.
– Что, что?
– не понял таксист.
– Вавилон, - буркнул Андрей Петрович.
– Вот селение Мзида, а вот отсюда лучше всего любоваться панорамой Валетты, - продолжал парень, - Мзида в переводе с арабского - "убежище рыбаков". Вот лодки с "глазами".
– Да, знаю. "Глаз Осириса" - древний финикийский символ, защита от всех опасностей.
– Давайте я прокачу вас по Сент-Джулиансу, - сказал таксист.
Путешественники любовались прекрасным узким заливом и пляжем, покрытым золотым песком. Дальше показались береговые скалы, непреступные на вид, но с ползающими по ним скалолазами.
– А вот городок Пачвиль, знаменитый на весь мир как место бурных ночных развлечений.
Мужчина улыбнулся больше тому, что водитель все время поглядывал в зеркало на "жену", которая равнодушно смотрела в окно.
– Ты, женушка, чай задремала?
– спросил Андрей по-русски.
– Меня убаюкивает твой неподражаемый английский, дорогой, - тоже по-русски.
– Да, мне говорили, что у меня редкий эдинбургский диалект.
– Очень редкий, пожалуй, единственный в своем роде!
– ехидничала женщина.
– Мой принцип разговора на английском научный: не прилагать стараний. Ты знакома из психологии с принципом 20/80, т.е. 20% усилий дают 80% результата, а 80% дают лишь 20%.
Машина остановилась.
– Мы у гостиницы "Каринтия". Отличный отель 5 звезд, - сказал водитель.