Мальтийское эхо
Шрифт:
— Я бы мог переночевать в гостинице, — сказал Андрей.
Ирина будто не расслышала, задумавшись о чем-то.
— Еще прошу: маме ни слова о дяде, его записках и поездке на Мальту…
— Ты не волнуйся, дочка. Давай я скажу в двух словах — вмешался Платоныч.
Он сухо, в виде рапорта, рассказал Андрею о том, что муж Марии Родиславовны преподавал основы судовождения в кораблестроительном институте. Умер он по старости и болезни 5 лет назад. Старше был жены своей на 6 лет. Их сын, отец Верочки и Иришки, окончил Высшее военно-морское училище в Ленинграде, служил командиром на подводных лодках. И однажды в походе на Средиземном море рассказал своему заму по политчасти о каких-то секретах своей семьи по… вопросу религии, что ли… Политрук доложил командованию и мужа Юлии отправили на сушу, заниматься ремонтными работами в порту. Тот начал пить, попал в «дурку» и умер там 10 лет назад. Юлия — актриса, служила в различных театрах Питера. Сейчас не играет, подрабатывает в театральных студиях и с удовольствием занимается внуком, сыном Иришки. Ему шестнадцать, зовут Павел. И живет с бабушкой. После смерти мужа Юлия, и так-то впечатлительная чересчур дама (актриса!) была долго в депрессии и попросила отдать ей на воспитание внука. Иришка согласилась. И еще, — Платоныч сделал паузу, — Юлия винит… в каком-то смысле… в том, что муж увлекся «религией» Марию Родиславовну и Натаныча. Поэтому ты, Андрей, мой родич в командировке.
— Достаточно, Платоныч, — вмешалась девушка. — Кстати, если вам захочется побывать на могиле дяди Гриши, то он, как и все наши родные, похоронен на лютеранском Смоленском кладбище на Васильевском острове.
— Обязательно, — отозвался Андрей Петрович.
Минут десять ехали молча. Раздался звонок на Иринин сотовый. Звонила Вера. В какой-то момент разговора Андрей увидел в зеркале растерянный взгляд девушки, направленный на него.
— …нет, это совершенно бесцеремонно, Вера… Ну, хорошо, только предложи это сама… Я дам ему телефон… — слышны были обрывки фраз телефонного разговора.
Она хмуро отдала телефон в руки Андрея.
— Доброе утро, Андрей Петрович, — сказала Вера. — Я сейчас на работе. Давайте мы с вами встретимся в районе Казанского собора в 17:00 у памятника Барклаю-де-Толли. Предлагаю вам купить путеводители по Мальте и Сицилии, погуляйте и почитайте. Погода великолепная. И еще: взяли ли вы свою повесть? Не забудьте, пожалуйста. Да, передал ли вам Платоныч трость? Погуляйте с ней сегодня, чтобы привыкнуть. — Пауза. — И главное: наша поездка может иметь некоторое осложнение. Об этом при встрече. — Снова пауза. — Не сочтите мою просьбу бестактной, но вам необходимо приобрести во внешности европейский лоск. Это вопрос дипломатического протокола, и расходы отнесем в графу «представительские». Хотите сами зайдите в магазины, но лучше, если вас сопроводит Иришка… А еще лучше подождите встречи со мной. Удачи!
Андрей передал телефон девушке обратно.
— Да-а-а, — протянул он, — опять загадки: Сицилия, трость, европейские штаны… Поездка, надо полагать, не будет томной…
— О, это уж точно! У моей сестрицы авантюрный характер! Как и у дяди… Что касается ваших нарядов — меня увольте. Я плохо разбираюсь «в тряпках» и ненавижу ходить по магазинам. Это по Верочкиной части: она штучка столичная. Увидите сами… И по ресторанам вас затаскает…
Платоныч притормозил. Он был опять хмур: ему не нравились «загадки».
— Я забыл отдать вам трость. — Он вышел из машины, открыл багажник, достал трость. — Вот, изготовлено мною по рисунку и объяснениями Веры Яновны, — посмотрел тревожно на Ирину, — а ты, дочка, не врешь, что едешь отдыхать?
— Ой, Платоныч, не нуди…
Платоныч отдал трость Андрею, сел за руль, и тронулись дальше. Андрей с большим интересом рассматривал предмет. Мордочка Иришки тоже высунулась над его левым плечом.
— Какая красивая! — искренне вскрикнула девушка.
— Палка крепкая, не переживай. — Польщенный похвалой Платоныч любовно коснулся трости. — Вся длинная часть из вишни, на ее конце — титановая трубка с резиновым «набалдашником». Внутри трубки есть резьба. В нее можно навернуть при необходимости вот это, — он достал из «бардачка» две титановые треугольные пирамидки, удлиненные, высотой примерно 15 см и тоже с резьбой в основании. — Это нужно положить в какую-нибудь фабричную коробку с толстой фольгой… Таможня «даст добро»! — старый «морской волк» имел опыт мелкой контрабанды. — Эх, бывало я этой принцессе — он посмотрел на Ирину, — когда ей годика не было, привозил ей из «загранки» коробки с молочной смесью, добрые такие коробки с фольгой…
— Почему же, Ирина, вы не всосали с молоком Платоныча любви к буржуазному «шопингу»? — улыбнулся Андрей.
Та засмеялась в ответ.
— С ручкой пришлось повозиться, чтобы придать форму по рисунку. Вымачивал, под прессом высушивал… На конце ручки тоже титановая трубка с теми же… «трансформерами», — закончил моряк-умелец.
Вещь была очень качественная и даже стильная. Титановые части были с красивым рисунком гравировки, деревянные — покрыты темно-вишневым лаком, подпаленные тоже художественно, с помощью паяльника. Андрей пожал руку мужчине, искренне поблагодарил, Иришка погладила Платоныча по жесткой седой щетине затылка.
Но вот предназначение этого предмета Андрей не очень понимал. Явно двойное. С одной стороны — это некая опора и орудие. И даже оружие. С другой — это «скипетр фараона». Но что вкладывала в эту форму египетская эзотерическая традиция, он не помнил.
— Сорвешь колосок — найдешь тропинку в поле. Возьмешь посох — уйдешь по горной тропе, — вдруг проговорил Андрей.
— Вы что, увлекаетесь японской поэзией — хокку? — удивилась Ирина. — Какой прелестный стих, где-то я слышала его.
— Да нет, это у меня само как-то сейчас… сочинилось — задумчиво сказал Андрей.
— Эх, к вашим талантам добавить европейские наряды — это что-то! — А вот как вас подстричь — я знаю! Тут могу помочь. — Там на юге жарко.
Андрей промолчал. Он смотрел рассеяно в окно и о чем-то размышлял. О чём? О пальчиках?
А вот и Нева! Мост Александра Невского, улица Марата, Гороховая и, наконец, Садовая. У Андрея защемило сердце. Сколько воспоминаний… Даже запах той белой ночи, того мокрого асфальта он отчетливо помнил! У него была отличная память… Вспомнил жену. Когда он, бывало, в приподнятом настроении заговаривал с ней о тех счастливых местах, минутах их первых радостных супружеских лет, его обжигала та непамятливость, а порой раздражительность, на которые он натыкался… А у него вот отличная, просто такая память — на двоих хватит!
Платоныч заехал в Мучной переулок. Опять кольнуло. Совпадение? Знак? Они с женой снимали здесь комнату в их медовый месяц. Нет, медовую неделю.
Остановились, вышли, выгрузили багаж.
— Платоныч, дорогой, отвези эту сумку с банками сестрёнке домой, ключи у тебя есть. Да, Андрей Петрович, положите, пожалуйста, в сумку вашу повесть. А мы с «командировочным» зайдем ненадолго к маме, потом в парикмахерскую, потом я к подружке, Андрей Петрович — на задание. Я ночую у сестры, завтра утром заберешь сначала «родственника» отсюда, потом нас с Верой, увезешь в аэропорт, ну, а потом домой, в усадьбу. Да, и не забудь, что бабуля просила привезти булочки с маком, и…
— Да все я помню! Все будет четко, по-флотски. Я до утра к старому другу, ну, ты знаешь его. Вспомним портовых девчонок! — шутил моряк в предвкушении доброй встречи.
— Знаю, знаю… Но не как однажды зимой… В семь у Веры.
— Обижаешь, принцесса. Тогда ведь как раз канун Дня Защитника Отечества был. Грех было не отметить, — буркнул защитник Отечества.
— Ну все, пока. — Она в знак доброго расположения приобняла Платоныча, и тот уехал.
— 9 -