Мальтийское эхо
Шрифт:
Андрей с девушкой поднялись в квартиру. Иришка открыла дверь своим ключом. Их встретила Юлия Станиславовна, высокая светловолосая женщина с приветливой улыбкой. Мама и дочка обнялись и расцеловались. Ирина представила Андрея, изложила его «легенду».
«А ведь соврала и глазом не моргнула! — подумал мужчина про девушку. — Ангел, небесное создание».
— Садитесь завтракать, дорогие. Вы, Андрей Петрович, бывали в Петербурге раньше? Мы с Иришкой могли бы после вашей работы погулять вместе, сходить в театр. Какой театральный жанр Вы предпочитаете? — и она еще пару минут рекламировала интересные театральные постановки.
«Точно,
— Да, я бывал в Ленинграде частенько. А погулять вряд ли получится. Очень много работы… и допоздна… — вымучивал слова «конспиратор».
— Не беспокойтесь. Мы, театральные люди, привыкли ложиться спать за полночь… — весело и шумно говорила хозяйка, накрывая на стол.
— Мамуля, не хлопочи, нам надо убегать уже. Я к тебе сегодня загляну еще, часа в три-четыре ты будешь дома? А сейчас мне нужно срочно повидаться с Соней. Ночую, сегодня у Веры, она редактирует новую книгу, ей нужна помощь. А завтра у тебя.
Соня, видимо, подружка, и это единственный кусочек правды во всем эпизоде встречи. Какие-то сложности были в отношениях матери и дочери… Мать как-то виновато опустила глаза и закивала головой.
— Ах, да. Вот гостинцы вам с Пашулей от Анны Никитичны. Пашка в школе?
— Спасибо. Павел в гимназии. А к двум часам я буду дома. Схожу ненадолго на репетицию в студию и вернусь. Какой замечательный получается спектакль! Мольер! Ребята очень стараются. И заинтересованы. Мы нашли уже несколько площадок для показа: вот дом культуры на Фрунзенской… — она торопилась рассказать дочери многое.
Дочь торопилась.
— Мама, потом, — уже с укором сказала дочь.
— Ах, да! Извините меня, болтушку, — в руках женщины сахарница и заварочный чайник нервно застучали друг о друга.
Тому сахару и тому чаю не суждено было соединиться в чашке ароматного напитка, дарящего тепло и уют. И понимание.
Андрей и Ирина вышли на улицу и направились по Садовой в сторону Невского. Мужчина весело помахивал тростью, изредко опуская ее на асфальт. Трость ему нравилась.
— «Очки дворнику были не нужны, но он к ним привык и носил с удовольствием», — девушка на память процитировала «Двенадцать стульев».
На Невском Ирина посмотрела на часы, потом виновато на Андрея и сказала:
— Извините меня, Андрей Петрович, но уже начало двенадцатого, я не могу вас более сопровождать… Мне нужно повидать Соню, мою подругу. Я ей обещала…
— Вы и мне обещали сводить меня на «холю ногтей и одулянсион» — грустно процитировал классиков. — В парикмахерскую.
— У Сони неделю назад был день рождения. Да и не виделись мы с Рождественских каникул, с тех пор как она приезжала к нам в усадьбу. Кстати, она работает редактором в журнале «Нева». Может быть, по приезде с Мальты заглянем к ней, отдадите свою повесть. Я могу поговорить об этом сегодня. Она отличный филолог и тонкого восприятия человек.
— Ради Бога, избавьте, ради Бога, — нервно отрезал Андрей. Потом мягче. — Может быть позже…
Он припомнил опыт общения с редактором в своем университете. Редактирование научных сборников и учебных пособий по истории особенно не занозило душу Андрея, но однажды он доверил одной дамочке-редактору свою повесть о Св. Павле, по неопытности не оговорив условия: только корректура! Андрей полагал, что поскольку расходы на редактирование и издание он оплачивает за свой счет, то к рукописи отнесутся доброжелательно. Произошло обратное: целые абзацы были так «переписаны», что ушла из повести «кровь» автора, его стиль, его юмор, где-то даже смысл поменялся. Он брезгливо бросил эту «редакцию» в печь! Чужое! Андрей Петрович доверил ключи от своей «творческой лаборатории» (она выспрашивала: что да как…), а дамочка сделала там свою «лабораторную работу», бездарную, школьную.
— Я вижу, что задела что-то болезненное, — встревожилась девушка.
— Ничего особенного, — закончил тему мужчина, проделав в воздухе удар тростью как саблей и поставив ее как «точку» на землю. — Авторская гордыня.
— Вы перейдите на противоположную сторону проспекта и идите в сторону площади Восстания. Попадутся и парикмахерские, и книжные лавки и магазины одежды. Да, вот хоть «Гостиный двор». Но… мой совет: сестра забракует ваши новые наряды. Лучше купите вместе с ней!
— Хорошо, Ирина, я последую вашему совету.
— С Верой у вас встреча в пять. Магазины-рестораны часа два-три. В семь я позвоню. До встречи и удачи! — девушка скрылась в метро.
Андрей следовал намеченному топографическому плану. Вот салон-парикмахерская. Присел за столик в фойе, полистал журналы, пустые, глянцевые. Его быстро пригласили в зал. Парикмахерша оказалась молоденькая, симпатичная девушка. Она весело поддерживала болтовню Андрея, рассказывала ему, что она с Украины, что в Питере второй год. Мужчина попросил изменить его закадычную «канадку» на что-то «джеймсбондовское», как в тех журналах, в фойе. Свою просьбу он подкрепил сказкой о том, что по секретному заданию отправляется на Мальту «спасать мир», что в трости у него заряд специальных ядерных мини-боеголовок. На вопрос девушки подстричь ли брови, Андрей воскликнул:
— Что Вы! Ни в коем случае! В славянской мифологии «космы», а особенно брови — это связь с космосом, а у меня, как у спецагента, тем более.
Он так убедительно и «на серьезе» трепался, что хохлушка выпучила на него свои голубые наивные глаза и выдохнула шепотом:
— Правда?
Из салона мужчина вышел бодрым шагом и продолжил прогулку по Невскому, эдаким «гоголем», но осторожно опираясь на трость, будто уверовав, что там и впрямь жуткие боеголовки.
Несмотря на то, что часть своих косм он «отринул о земь», душа его была настолько открыта, что Космос помог ему, и в первом же книжном магазине он купил путеводитель по Мальте. А вот по Сицилии не было. Неудачу Андрей отнес за счет того, что этот остров всплыл на повестку дня только утром, и сознание не успело сделать правильного «запроса» туда, на самый верх, в Бесконечность.
Мужчина вспомнил себя подростком. Он любил тогда читать классические рыцарские романы. Поэтика Вальтера Скотта с его описанием старинных суровых зубчатых замков на холмах Англии и Шотландии. Странствующие рыцари, не путешествующие, а именно странствующие!
Об Ордене рыцарей — иоаннитов, этом самом аристократическом, самом могущественном и самом таинственном из европейских рыцарских Орденов Андрей помнил самые краткие исторические сведения. Он помнил, в частности, что названия «Мальтийский орден», «Мальтийский крест» отражало лишь часть истории существования Ордена со времени их заселения на Мальте. Помнил и скудные факты о Великой осаде, да краткий период в жизни Павла I, связанный с его избранием великим магистром.