Мальтийское эхо
Шрифт:
Андрей Петрович вспомнил, как еще Людовик 15 призывал ослаблять Россию изнутри, вызывая беспорядки! Все в истории старо… все когда-то было. И еще одна андреева интересная мысль: именно страх перед Россией заставит Наполеона захватить Мальту! Стратег! И вдруг другая: а почему бы Наполеону не поставить Орден себе на службу? Более половины рыцарей — французы, и почти все великие магистры — французы. А сколько во Франции приорств и командорств. Нет, конечно это было невозможно: аристократы ни за что не примут выскочку-революционера. Циника, атеиста.
Андрей Петрович припомнил также труды Ключевского. Тот считал, что Средиземноморский поход Ушакова был направлен против турок, но соглашался с тем, что Екатерина II, подстрекаемая Вольтером, как и Петр I хотели возродить Византию и сделать Константинополь столицей Российской Империи — Третьего Рима. «Наполеоновские планы!».
Орден не шел на союз с екатерининской Россией. Не шли рыцари и на союз с тайной французской масонской ложей, которая в то время имела влияние на Мальте. Пройдет чуть более 10 лет, и Орден посмотрит в сторону России, а еще чуть позже волны наполеоновских войн и смута внутри Ордена «выбросят» рыцарей к берегам России!
А пока, в период с 1775 по 1795 г.г., были лишь ограниченные военные и дипломатические контакты. Из военных Андрей отметил, что русские корабли вставали в гавани Мальты и воевали против турок. Дипломатические, пожалуй, более важные. Во-первых, в 1775 году в Польше Екатерина II помогла организовать новое богатое приорство Ордена и 6 командорств. Во-вторых, на русскую службу был приглашен граф Джулио Литта, кавалер мальтийского Ордена с 1790 г. С 1789 года, в России капитан-генерал-майор, затем контрадмирал. С 1795 г. он еще и посол Ордена в России.
Но беда надвигалась быстро, как грозовые тучи. В 1789 случилась Французская революция. На Орден обрушились удар за ударом. Потери территорий, приорств, средств! И весьма значительные потери!
И вот в 1798 г. Мальта сдана Наполеону! Практически без сопротивления…
Следующая, самая большая и основная глава, как и большая часть приложений, уже относилась ко времени правления императора Павла I.
Андрей устал, хотя прочел всего-то 37 страниц несложного для историка текста. Закладывая 37-ую страницу он почему-то подумал: «Почему Пушкин ничего не написал серьезного о Наполеоне, о волне революционности, о русском декабрьском восстании. Ну разве что «Во глубине сибирских руд…» Но это не обзор, и не анализ, на который был способен «наше все». Неужели известная дерзость характера, отголоски африканской крови толкали к оправданию революций?… Гений и злодейство…»
Он предложил Вере Яновне перекусить. В кафе они сидели уже почти четыре часа. Та кивнула и произнесла: «Горячее что-то и чашку чаю, зеленого». Андрей принес два кебаба с баклажанами и два чая.
Мужчина переключился на размышления о Византии, о рукописях профессора. Женщина закончила читать повесть и обедать одновременно. Очень симфонично. Захлопнула книгу и легонько брякнула вилкой и ножом о пустую тарелку.
— Можно тебе, Андрей, задать пару вопросов?
— Да.
— Первый: почему ты разгуливаешь без трости?
Она, видимо, заметила, что до бара и обратно он шел без нее.
— Я нес поднос двумя руками.
— Это я понимаю, но привычка носить трость должна быть стабильной, устойчивой.
— Да тут за версту нет ни английских, ни турецких шпионов. Пустой, большой, полутемный бар. И, кстати, почему мы совершенно не тренируемся изображать молодоженов? Только вот книжки читаем часами…
Она не обратила внимание на эти слова и сказала:
— В нашей тактике поведения на Мальте (а я обдумала кое-что) есть слабое место, ты прав: я не умею так быстро и естественно играть… шутовские роли… — и тут же переключилась на второй вопрос. — На странице 37 ты пишешь, что Св. Павел был отправлен в Рим. На суд кесаря, на суд этого вепря Нерона по собственному желанию. Это что — наивность? Уверенность в своем умении убеждать?
— Павел надеялся вылечить будто бы болевшую жену Нерона…
— Свою супругу Нерон, этот матереубийца, ненавидел…
— Не упрощай. Он провел жизнь в ужасе, а его учитель Сенека…
— Ну да, Нерон играл на арфе, декламируя свои поэмы, а… ногами забивал своих любовниц.
— Тем не менее, сенат и император дали Павлу право еще какое-то время путешествовать и проповедовать: Кипр, Антиохия, Македония, Греция.
Вера еще с полчаса, называя номера страниц по памяти, и буквально цитируя Андрея, задавала вопросы.
— Мне это важно, Андрей. Для моей «матрицы» в голове.
— Но я ведь в повести больше поставил вопросы, чем дал ответы.
— Это естественно, но раз есть возможность «вживую помучить» автора, я не могу отказать себе в удовольствии.
— Извини, я хочу вздремнуть минут 20.
И он действительно задремал сразу и забормотал. Но как-то странно: глаза полуоткрыты, лицо напряженное, левая рука мелкой дробью стучала пальцами то по повести, то по книге Веры Яновны, правая сжимала то горячую кружку чая, то трость.
Вера взволнованно смотрела на него, но когда минут через пять лоб мужчины покрылся испариной, и лицо сильно побледнело, осмелилась осторожно тронуть его за плечо.
— С тобой, Андрей, все в порядке?
— Уже да, поезд умчался, — рассеянно промолвил мужчина, приходя в себя.
— Какой поезд? Ты будто гадал по принятому в Турции обычаю, на расплавленном свинце. Лицо у тебя сейчас красное. И глаза налились жизнью, а минуту назад ты был крайне бледен, глаза тусклые. Я немного испугалась.
— Бывает, мы ведь с тобой в Византии…
— Ты что-то Видел? Может это спровоцировала я? Тем, что за секунду до твоего… сна положила под свою книгу Пергамент? Хотела показать позже.
— Покажи сейчас!
Вера достала Пергамент.
— Я все сделала аккуратно, сложила и переложила калькой, а раньше хранила в медном старинном небольшом тубусе-футляре. Сейчас прячу в ноутбуке, внутри, убрав оттуда плату!
Андрей лишь вперил взгляд на Пергамент, но в руки не взял.