Мальтийское эхо
Шрифт:
Андрей Петрович посмотрел на план Собора.
«Хм, это еще не крипта. Вот главный алтарь, скульптурная группа «Крещение Христа». Нет, осмотр всей этой красоты чуть позже. Пока мало туристов, нужно пройти в крипту». Мысль стала тревожной: «Я ведь совсем не имею опыта использования этой трости-биолокатора. Как по мановению этой палочки-выручалочки подключить свое сознание ко Времени и Духу сэра Старки? Видеть же я начинаю в некоей обостренной, особенной ситуации».
Он подошел к крипте. Саркофаг ля Валетта, саркофаг ля Кассьера — другого великого магистра, на средство которого и по чьему повелению началось строительство собора. А вот и захоронение сэра Оливера Старки. Крипта расположена в подвальном помещении, под алтарем. Прохладно, сумеречно, безлюдно. Хорошая аура. Но какая-то внутренняя неловкость мешала проделать нужные манипуляции с тростью.
«Надо было потренироваться с Верочкой. Поиграть с ней в прятки или в «Двенадцать записок», — неожиданно вслух произнес Андрей. И потом опять мысленно:
«Двенадцать, всюду двенадцать… Двенадцать апостолов, апостол Павел родился двенадцатого… Это может быть какой-то подсказкой». Он обошел надгробие сэра Старки. Уперся взглядом в перевернутый крест. Первые секунды этот перевернутый крест не напоминал знака Сатаны, а напоминал мачту парусника; а красивые инкрустации (их было двенадцать!) ассоциировались с узлами крепления судовой снасти парусников. Он зачем-то вспомнил Ушакова, адмирала, причисленного к святым. Напряг память: «А были ли причислены к святым Кутузов, Суворов… Кажется нет. Странно.» В голове пронеслись образы Г. Н., апостола Павла… Они были в дозоре! Сознание начало туманиться, глаза закрылись, число 12 расплылось змейкой, закругляя и объединяя цифры 1 и 2. Андрей прошептал: «Змея… Укладка…». Еле слышный звук, напоминающий щелчок, заставил его открыть глаза. Он увидел, как в центре надгробия появилось еле заметное светлое пятно. На это пятно он направил трость. Из пятна сформировался предмет, напоминающий шкатулку. Еще щелчок — крышка шкатулки отворилась, из нее высыпались какие-то камушки беловатого цвета. Двенадцать штук! В мгновение ока камушки обернулись змеей, которая зашипела и попыталась заползти на трость. Мужчина взмахнул ею. Все исчезло… Ноги Андрея стали ватными, руки дрожали, еле удерживая трость. Но это удача! Первая, большая, главная! Спасибо, «Чижик-Пыжик».
Быстро поборов волнение, в хорошем расположении духа, он продолжил рассматривать шедевры Храма. Вот взгляд укололся о скульптуру из белого мрамора: обнаженный по пояс мускулистый человек, на гладко выбритой голове которого длинный запорожский чуб?! Откуда, почему на этом далеком острове такой вот русский след?… «Нужно спросить у Веры», — запротоколировал в голове и отправился в Музей собора, затем в капеллу правого крыла.
Вот они, два полотна гиганта позднего Возрождения Микеланджело Меризи да Караваджо: «Усекновение головы Иоанна Крестителя» и «Св. Иеремия». Толпа туристов.
«Среди этих людей так много «истинных» поклонников живописи. Видно по «вдумчивым» лицам», — иронично и недобро подумал Андрей. «А ведь если бы не случай, я бы вряд ли попал сюда, да и вообще российским интеллигентам в большей их части судьба уготовила лишь рассматривать альбомы классики архитектуры и живописи, дома…». Андрей раздражался на себя за эти мелкие и суетные мысли о скудном материальном положении многих образованных людей сегодняшней России. Талант, знания и мудрость внутри человека! В конце концов, только в монашестве или просто уединенности думающего человека обретаются истинные устойчивые ценности. И впечатления. Те, которыми не пресытишься!
Теснота помещения отвлекала и мешала. Туристы толкались и галдели. Но вот Андрею Петровичу удалось наконец отдать свои глаза, мысли и душу мрачным краскам этого гениального хулигана. Вот подпись автора красным цветом на крови Крестителя. Единственная на полотнах Караваджо, человека, дважды приговоренного к смертной казни и дважды бежавшего от наказания! В первый раз он убил человека и удрал на Мальту. Там он стал «Рыцарем по милости» за свой Божий Дар, хотя и не таким полноправным как «Рыцари по праву», имевших глубокие аристократические корни. Но гордец не желал просить милости у права, продавать талант сильным мира сего. И вот однажды он жестоко избил одного такого «правого», был посажен в тюрьму, приговорен к смерти. И опять удрал! На сей раз на Сицилию, в Сиракузы. Искать его не стали, исключили из Ордена с позором.
— Да, ребята, — Андрей Петрович обратился по-русски к одному из туристов, грузному мужчине, который тупо смотрел на лужу крови на картине. — Не удается пока закрыть вопрос о гениях и злодеях.
Дядька отскочил к другой картине. Андрей тоже естественным образом приблизился к «Св. Иеремия».
— А вот скажи-ка, брат, — с серьезным видом, не выдавая ёрничества, снова обратился он, и снова по-русски, к растерянному и вспотевшему по всему периметру лысины господину. — Как думаешь, часто бил Св. Иероним себя этой палкой, чтобы не заснуть во время перевода Библии? — Андрей указал на картине палку и для наглядности объяснения стукнул себя легонько тростью по голове.
Ужас на лице толстого господина нельзя передать словами. Он засеменил к выходу, толкнув по пути тоже не худощавую даму, которая от возмущения чуть не ударила его зонтиком.
— Ну вот, — засмеялся Андрей, обращаясь уже к даме, — а еще говорят, что высокое искусство может быть доступно каждому и облагораживать всякого простого человека. Ничего, не беспокойтесь, мы с вами изгнали торговца из Храма. Только и всего-то. Как принято из века.
«Ну все, хватит куражиться — подумал он. — Все же я в «Кафедрале». Нужно насладиться этим дорогим сердцу воздухом европейских соборов.»
При выходе в сувенирной лавке наш герой купил за 8 евро замечательный подсвечник: резьба по дереву, покрытому бронзовой краской, изображала четырех рыцарей, расположенных по кругу, и сверху медная чаша для свечи. Он любил зажигать свечи!
Следующий пункт экскурсии — Дворец великих магистров. Андрей заглянул в брошюру: построен тоже великим Кассаром, примерно в то же время, что и Кафедральный Собор, при ля Кассьере. Здание занимает целый квартал. Весь фасад, хоть и величествен, но строг. Только два арочных прохода в стиле барокко имеют украшения. Эти арки ведут во внутренние дворики. Один из них называется Двором Нептуна, т. к. в нем стоит бронзовая статуя бога морей. Статуя стоит под сенью вековых лип и в тени одной из них Андрей углядел небольшую скамейку, на которую незамедлительно присел. Силы нужно беречь… Необходимо также сбросить неудовольствие, вызванное большой шумной экскурсионной группой американцев, зашедших во Дворец перед носом Андрея. «Хозяева мира», видимо, решили припасть к алтарю нестяжательства, благочестия и личной бедности.
Есть пауза, чтобы почитать верину книгу в той ее части, где в разной связи упоминается Гомпеш. Он не любил работать с историческими материалами бессистемно и наспех. Но Верочка дала задание лишь прочувствовать и понять по портрету характер этого человека — барона и магистра. Текст был насыщен подробностями, множеством официальных депеш того сложного и запутанного времени рубежа 18–19 веков, когда ситуация в Европе была противоречивой, быстро меняющейся, двусмысленной и ускользающей от анализа. Сама Вера Яновна называет в книге этот период «театром абсурда».