Мальтийское эхо
Шрифт:
«Следует ли сейчас пытаться просить разрешения пройти внутрь? Наверняка, нет: вряд ли разрешат, а если уж разрешат, на видеокамере останется его физиономия и Ричард может просмотреть запись», — лихорадочно думал Андрей Петрович.
В задумчивости он направился к Большой гавани. Прогулялся по верхнему парку Барракка, еще раз полюбовался чудесной панорамой бухт на противоположной стороне гавани. И направился, бегло глядя на план города, к Национальной Библиотеке. Вот улица Св. Урсулы, вот Св. Павла, Св. Лючии, а вот и площадь Республики. Оказалось, что большая часть площади, прилегающая к библиотеке, была заставлена столиками летнего кафе под навесами. Они упирались буквально в статую королевы Виктории.
Андрей присел поближе к парадной арке библиотеки, заказал кофе и воду. Здание библиотеки — дворец в стиле классицизма. Через пять минут к нему подсела Вера. Лицо уставшее, задумчивое.
— Как твои дела, Андрей? Какие впечатления? — сразу спросила она, и, не выслушивая ответа, продолжила, — я хочу пить, да и перекусила бы что-нибудь. В библиотечной столовой я попробовала так называемый «вдовий суп» из овощей, заправленный молодым сыром из козьего молока. Гадость. А вот творожное печенье было вкусным.
Они заказали несколько пирогов. Один с начинкой из рыбы, овощей и риса. Другой — шпинат с анчоусами. Третий из цветной капусты с сыром и яйцом.
— А что это, моя жена хотела насладиться «вдовьим» супчиком?! Твой героический муж Андрей вернулся с задания целым и невредимым. И принес кое-какую «добычу», — и иронично, и гордо произнес Андрей.
Вера поцеловала его в щеку.
— Замечательно! И я неплохо потрудилась… — в её манере было, видимо, не спешить переходить к серьезным разговорам.
И точно: она опять подозвала официанта и заказала бутылку абсента. И это по-нашему, для разговора.
— Абсент тоже содержит полынь. Это любимый напиток Ван-Гога, расслабляет отлично. Нужно немного выпить перед встречей с противным Ричардом…
— А я его сегодня встретил… — начал было мужчина.
— Да что ты?! Нет, давай все по порядку. С подробностями фактов и впечатлений по сути наших поисков.
И добавила еще:
— Гете говорил: «Дьявол (и Бог) — в деталях!».
— По-моему, он еще говаривал «Случай — Бог!».
— Это точно! Но так говорили Наполеон и еще какие-то ребята… Может, и Гете тоже.
— Видно, что девушка весь день провела в библиотеке, — опять сыронизировал Андрей. — Начну с Собора Св. Иоанна…
— Ах, мне хочется побывать там снова… — запричитала вдруг женщина. — Вальтер Скотт работал на Мальте над своим последним романом из жизни рыцарей-госпитальеров и назвал этот собор самым великолепный их тех, что он видел.
Ей так и хотелось еще раз блеснуть эрудицией.
— Так вот, — продолжал серьезно мужчина, не обращая внимания на ее слова, — сэр Оливер подружился со мной и шепнул мне на ухо…
И он рассказал, что и как было.
— Ты запомнил детали шкатулки, ее вид и вид камушков?
— К сожалению, не удалось.
— Все равно замечательно. Ясно, что сэр Оливер Старки держал Укладку в руках и она хранилась на Мальте! — Вера уже что-то просчитывала в уме, судя по ее отрешенному виду. И после паузы пробормотала, — надо полагать, попала к Ордену во время Осады… выкрали хитростью у турок. Так, так, дальше, — и вскинула глаза на Андрея.
Эти глаза были полны не просто внимания, а страсти, жажды новостей.
Андрей рассказал про портрет барона.
— То есть лицо Иуды? — переспросила женщина.
— Почему? — недовольно парировал Андрей.
Его раздражало, когда так прямолинейно и примитивно судили о ситуации и персонажах той древнейшей и непростой истории. И пояснил:
— Я в повести касаюсь тех версий… о куске хлеба Сатаны… — раздражение мешало ему, — ну, в общем одна из версий о том, что Христос умышленно спровоцировал, подставил Иуду, да и сам… выпил уксуса. Еще версия, что Иуда пошел на предательство, чтобы заставить того объявить во весь голос о своей Божественной Природе. Еще версия: Иуда — единственный из апостолов, в полной мере ощутивший таинственную Божественную природу Христа, выбрал предательство как свою жертву, равноценную для обычного человека жертве Христовой. Низкий миропорядок — зеркало Высшего.
И после паузы добавил:
— Ведь и Павел, которому Спаситель дал такое высокое назначение, был очень грешным и противоречивым человеком.
— Я помню твою интереснейшую повесть. У тебя Павел — надменный, честолюбивый человек.
— Таким и был.
— Только вот мне, как женщине, очень не симпатичны его высказывания, что женщина должна молчать, ни в коем случае не учить: она же совершила первородный грех. Или его совет не жениться. Якобы неженатый заботится о Господнем, а женатый — о мирском, о том, как угодить жене.
— Ну, Павел тут еще скромен в высказываниях, — и он наизусть процитировал из книги Екклесиаст — «И нашел я, что горче смерти женщина. Потому, что она — сеть, и сердце ее — силки, руки ее — оковы. Добрый перед богом да спасется от нее, а грешник уловлен будет ею!».
— Это какое-то махровое женоненавистничество уже, — она сделала обидчивый вид. — А мне бабуля сказала, что ты гусар и глаз у тебя «горит». И ведь «горит»… иногда! Зачем ты выучил наизусть этот жуткий отрывок?
— Пригодится в хозяйстве.
Вера хотела продолжить дискуссию, но посмотрев в грустные и какие-то опустевшие глаза Андрея, спросила:
— Так каков портрет?
— Я же сказал: раздвоение личности, раздвоение мыслей, дел, судьбы. Боль в лице. Может это боль предателя, не могу судить.
— Во всяком случае, это отлично соотносится с моей версией относительно судьбы этого Гомпеша, — она забарабанила ногтями по столу, — а что «пирамида»? Попал внутрь?
Погруженная в размышления, она достала блокнот и спешно начала чертить там стрелки, знаки, круги и цифры.