Мальтийское эхо
Шрифт:
— Я умею разгадывать сны. Расскажи, — мужчина сел, оттряхивая песок с живота.
— Я будто бы стою на обрыве, неожиданно громадная черная летучая мышь подхватила меня, усадила на свой плащ-крылья и понесла в бездну! Жуть… — она присела рядом.
— Это просто. Это проявление коллективного бессознательного… — Андрей говорил с юмором, хотя в сердце «заскребли кошки».
— У меня был похожий сон. Мы с тобой трудовой коллектив — вот и сны снятся одинаковые, — мужчина сделал паузу и продолжил с иронией, — Коллектив переусердствовал с погружением в бездны исторических тайн. А что говорил Г.Н?
— Если долго вглядываться в бездну, бездна начинает вглядываться в тебя!
— Вот и вся психоаналитика! — Андрей сделал серьезное лицо, — скажи, мы выполняем волю Пославшего нас или свою прихоть; и любопытство свое удовлетворяем; и гордыню свою тешим? Понимаешь: Любить, Верить — гореть огнем! Нитей накала недостаточно…
— Господи, ты снова философствуешь и нудишь! — огорченно сказала женщина. — Как в тебе это уживается? Тонкое живое остроумие, глубокая ироничность и занудство.
Андрей Петрович ничего не ответил, и лишь спросил:
— Купаться пойдешь? Нет?
— Нет, я не очень люблю это, — она внимательно посмотрела на мужчину, — ни купаться, ни обсуждать «крыжовник», ни философствовать впустую.
Андрей ушел плавать. Выйдя из воды, он не направился к Вере, а стал прогуливаться по кромке воды, чтобы обсохнуть.
Женщина рассматривала его. Высокий, поджарый, ни живота, ни лысины. Крепкие руки с длинными красивыми пальцами. Хорошая стрижка, с пробором по середине, волосы пепельные, «мелированные» естественной сединой. О возрасте, характере и судьбе говорят глаза: большие, круглые, чуть навыкате и почти всегда грустные и усталые; они светло-голубые от природы, но от раздумий и иронии чаще бесцветные, как морская вода на глубине. Общий вид портят большие уши, полноватые женственно-чувственные губы и крупные, видимо больные, колени. Чуть выступающие скулы, многочисленные морщины, особенно на высоком лбу и вокруг глаз, она отнесла к привлекательным чертам мужской внешности. Но иногда лицо совершенно менялось, становилось ледяным, жёстким и губы утончались, кривились змеёй в равнодушной брезгливости! Глаза индевели, прикрывались веками, будто рыцарь опускал «забрало».
Они вернулись в гостиницу, переоделись и, не успев на завтрак, прихватили запасы еды, оставшиеся с вечера. Взяв на улице такси, через полчаса они уже были на автовокзале у фонтана Тритонов в Валетте. Прежде чем сесть в экскурсионный по острову автобус, парочка успела выпить кофе. Автобус удобный с радио-наушниками, где на русском языке вещались путевые заметки. Удобным было и то, что, как везде в Европе, этот маршрут курсировал целый день, и по расписанию в местах посадки-высадки пассажиров можно было вновь и вновь ехать дальше, предъявив однодневный проездной билет.
Уже в автобусе Андрей Петрович попытался напугать немного свою спутницу, рассказав, как несколько лет назад они летели с женой, детьми и внуками в Америку через Рим, проведя вот на таких автобусах день, гуляя и рассматривая достопримечательности «вечного города». И вот, имея времени уже «в обрез», они не смогли быстро найти точку посадки, хотя запомнили ее хорошо. Оказалась она за углом и шофер, смеясь, сообщил, что это конкуренты-перевозчики регулярно меняют столбики с номерами этих круговых маршрутов.
— Ты просто ребенок, Андрей. Мальта — не Рим. И времени у нас предостаточно. И весь остров на такси можно пересечь за пару часов.
Мужчина равнодушно начал смотреть в окно автобуса, слушая радио-экскурсовода: «Мдина была древней столицей Мальты до прибытия рыцарей Ордена иоаннитов. Город раскинулся на высоком плато, виден издалека. Из самой Мдины открываются изумительные виды на весь остров. Этот «мертвый город» кажется музеем под открытым небом. А Рабат, бывшее предместье Мдины, восхитителен средневековой путаницей узких улочек, где под мостовыми скрываются разветвленные катакомбы раннехристианской эпохи. Своим нынешним барочным обликом Мдина и Рабат обязаны новой застройке на прежних арабских фундаментах после страшного землетрясения 1693 г. В этом же году произошло извержение Этны. Был разрушен и весь юго-запад Сицилии».
Автобус остановился в скверике между Мдиной и Рабатом. Наши путешественники прошли через мост надо рвом, прошли через Главные ворота, напоминающие триумфальную арку, зашли в киоск сувениров. Вера купила две вазочки из знаменитого мальтийского стекла, себе и в усадьбу. Андрей с удовольствием приобрел то, что искал в Валетте и не мог найти: картинку характерного мальтийского окна и резную деревянную дверную колотушку — украшение мальтийских старинных домов, еще один «эксклюзив» острова.
— Картинку подарю Марие Родиславовне: она сердечно провожала меня, глядя в окошко, а колотушку — Анне Никитичне за пироги. А Иришке и Плытонычу не придумал.
— Ты что, считаешь себя обязанным каждому знакомому привозить сувениры?
— Зачем же каждому? — он уклонился от разговора.
— Давайте, фельдмаршал, прокатимся в карете. Здесь так делают все добропорядочные туристы.
— С удовольствием, моя Королева.
Они чинно прокатились по главной улице маленького городка туда и обратно, любуясь церквами и дворцами.
На площадке северного бастиона они, выйдя из кареты, замерли, оглядывая панораму Мальты. Андрей подобно Наполеону… вытянул руку (без подзорной трубы, но с компасом). Вера рассмеялась. Тогда он поменял экспозицию. Взяв ее руку в свою, он изобразил «Рабочую и колхозницу».
— Повторяй клятву, женщина: закосим и забьем! — он прыснул, — в Рабат! — уже серьезно воскликнул «фельдмаршал». — По каретам!
Через двадцать минут они петляли по старинным узким улочкам, вдыхая осенний воздух позднего средневековья вкупе с весенним ароматом раннего Возрождения. По непонятной причине Вера Яновна шла быстро, часто спрашивая у мальтийцев какой-то адрес.
— Ты чего такая… стремительная, — Андрей чуть не употребил «подорванная». — Вот план городка, вот церковь Св. Павла, вот катакомбы. Мы что, уходим от погони?
— Фу, не «накаркай». Радио-путеводитель, ты слышал, в автобусе обещал в Рабате наличие домашнего ресторанчика, где классно готовят «Фенека». Этот кролик — хит мальтийской кухни. Я ведь тебе об этом говорила раньше.
Голод, конечно, не «тетка». И тем не менее, тут уже Андрей молчаливо удивился наивности женщины: кроликов в Европе не умеют готовить. Пробовал он кролика и в ресторанчике на Большой площади в Брюсселе, и там, и сям, везде соус почему-то темно-коричневый и неприятно горчит. А вот дядя Леша, сосед по площадке в родительском доме, из андреева детства умел готовить жаркое из кролика! Он держал кроликов в сарае возле дома и маленький Андрюша не мог удержаться от прыжков в снежный сугроб с крыши этого сарая. Дядя Леша ругался, но когда звал по воскресеньям родителей Андрея «на жаркое», после третьей стопки водки утверждал, что «топанье Андрюхи по крыше сарая способствует плодовитости кроликов».