Шрифт:
Жильберту Госинни
Художественные образы, сюжеты придуманы Рене Госинни и Жан-Жаком Сампе. Права на товарный знак сохранены за издательством IMAV.
ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2017
Machaon®
Новые соседи
С этого утра у нас новые соседи!
У нас уже есть один сосед, месье Бледур, он очень хороший и всё время ссорится с папой, но с другой стороны нашего дома стоял пустой дом, и он продавался. Папа пользовался тем, что в том доме никто не живёт, и выбрасывал туда опавшие листья из нашего сада, а иногда ещё бумажки и разные вещи. Там никого не было, так что и историй из-за этого не было, а то однажды папа бросил шкурку апельсина в сад месье Бледура, и месье Бледур не разговаривал с папой целый месяц. И вот неделю назад мама сказала, что ей сказала молочница, что дом сбоку продан какому-то месье Куртеплаку, что он начальник обувного отдела в магазине «Бережливый малыш», на третьем этаже, что он женат на даме, которая любит играть на пианино, и что у них дочка моего возраста. Больше молочница ничего не знала, она только слышала, что перевозкой занимается «Ван ден Плуг и Компания» и что произойдёт это через пять дней, то есть сегодня.
– Приехали! Приехали! – закричал я, когда увидел здоровый грузовик с надписью «Ван ден Плуг» на каждом боку.
Папа и мама подошли к окну гостиной смотреть вместе со мной. За грузовиком стояла машина, из неё вышел мужчина, у которого над глазами была куча бровей, потом дама в платье с цветами – она несла пакеты и клетку с птицей, а потом девочка такого же возраста, как я, с куклой в руке.
– Смотри, как она безвкусно одета, эта наша соседка, – сказала мама папе. – Как будто занавеску на себя нацепила.
– Да, – сказал папа, – и машина у них, похоже, постарее моей.
Из грузовика выскочили грузчики, и, пока мужчина открывал калитку в сад и дверь в дом, дама что-то без конца объясняла грузчикам, размахивая клеткой с птицей. Девочка всё прыгала вокруг дамы, а потом дама ей что-то сказала, и девочка перестала прыгать.
– Можно, я пойду в сад? – спросил я.
– Можно, – ответил папа, – только не мешай новым соседям.
– И не таращись на них, как любопытный дурачок, – сказала мама, – не надо быть бестактным.
И мама пошла со мной, она сказала, что ей срочно надо полить свои бегонии. Когда мы вышли в сад, грузчики вытаскивали из грузовика кучу мебели и ставили на тротуар, где стоял месье Бледур, который мыл свою машину, и я удивился, потому что месье Бледур моет свою машину в гараже. Особенно когда идёт дождь, как сегодня.
– Осторожнее с моим креслом в стиле Людовика Шестнадцатого! – закричала дама. – Накройте его, чтобы оно не промокло, у него очень дорогая обивка!
Потом грузчики вытащили здоровое пианино, на вид очень тяжёлое.
– Аккуратнее! – закричала дама. – Это концертный «Дрейель», очень дорогой!
Кому, наверное, было совсем не смешно, это птице, потому что дама всё время размахивала ею.
Потом грузчики стали затаскивать мебель в дом, и дама шла рядом и без конца говорила им, чтобы они ничего не разбили, потому что все эти вещи стоят кучу денег. Только я не понял, почему она так громко кричала, – может быть, потому, что грузчики её совсем не слушали и всё время веселились?
А потом я подошёл к живой изгороди и увидел, как девочка прыгает то на одной ноге, то на другой.
– Привет! – сказала она мне. – Меня зовут Мари-Эдвиж, а тебя?
– Меня – Николя, – сказал я и вдруг покраснел. Вот глупо!
– Ты ходишь в школу? – спросила она.
– Да, – ответил я.
– Я тоже, – сказала мне Мари-Эдвиж, – а ещё у меня была свинка.
– Ты так умеешь? – спросил я и перекувырнулся; хорошо, что мама не видела, потому что от мокрой травы на рубашке остаются пятна.
– Там, где я жила раньше, – сказала Мари-Эдвиж, – один мой друг умел перекувыркиваться три раза подряд!
– Подумаешь! – сказал я. – Я могу сколько захочу, вот смотри!
И я стал кувыркаться, но мне не повезло, потому что мама увидела.
– Что это тебе взбрело в голову кататься по траве?! – закричала мама. – Только посмотри, во что ты превратился! И вообще, с чего ты решил гулять в такую погоду?
Тут из дома вышел папа и спросил:
– Что тут происходит?
– Ничего, – сказал я, – просто я кувыркался, как все люди.
– Он мне показывал, – сказала Мари-Эдвиж, – у него хорошо выходит.
– Мари-Эдвиж! – закричал месье Куртеплак. – Что ты там делаешь у кустов?
– Я играла с соседским мальчиком, – объяснила Мари-Эдвиж.
Тогда месье Куртеплак со своими огромными бровями подошёл и сказал Мари-Эдвиж, что хватит торчать на улице, что надо пойти в дом и помочь маме. Папа подошёл к живой изгороди с широкой улыбкой.
– Давайте простим наших детей, – сказал папа, – я думаю, у них это как удар грома.
Месье Куртеплак сдвинул брови, он не смеялся.
– Вы новый сосед? – спросил он.
– Хе-хе! – засмеялся папа. – Не совсем так, скорее это вы новый сосед, хе-хе!
– Пусть так, – сказал месье Куртеплак, – тогда вы окажете мне любезность, если не будете больше швырять ваши отбросы через живую изгородь.
Папа перестал смеяться, глаза у него стали круглыми.
– Вот именно, – продолжал месье Куртеплак, – мой сад – не завод по переработке вашего мусора.
Моему папе это совсем не понравилось.
– Скажите-ка! – сказал папа. – Вам, наверное, ваш тон кажется забавным? Наверное, вы нервничаете из-за переезда, но всё равно…
– Вовсе я не нервничаю! – закричал месье Куртеплак. – И вообще, каким тоном хочу, таким и говорю, но, если вы не желаете проблем, перестаньте относиться к этому участку как к своей урне, в конце концов, это немыслимо!
– Не слишком заноситесь с вашей старой колымагой и вашей жалкой мебелью, вот что! – закричал папа.