Малыш по переписке
Шрифт:
— И ты для этого так настойчиво мне звонил? — надменность сквозила в его голосе, словно промозглый ветер, пробивающийся в щели худого дома.
— Да нет, — спокойно хмыкнул я, подходя к распахнутому окну в холле первого этажа, — мне, в общем-то, плевать на твою безграмотность в данном вопросе, но коль уж ты имел глупость заделать ребенка, найди и смелость признать его!
— Что? — возмущенно воскликнул он, ни сколько не удивив меня этим, — хотя постой… — медленно проговорил, видимо роясь в анналах своей памяти, — неужели одуванчик на поверку оказалась не такой робкой и наивной какой пыталась казаться? Она что, пришла к тебе и пожаловалась на меня? Так вот гони ее взашей! — злобно прокричал он, — меркантильная, лживая сука! Решила повесить на меня своего…
— Чуть больше уважения к матери своего ребенка, — гаркнул на него я, был бы рядом, врезал бы по морде.
— Да не мой он! — орал Эрик, — мы виделись всего дважды! И единственный раз, когда у меня был на это шанс, она свалила в закат, пока я в ресторане отеля, как дурак, заказывал шампанское и клубнику. И с кем она кувыркалась в ту новогоднюю ночь на Бали и все остальные тоже — я без понятия. Так что не фиг мне приписывать чужие заслуги! А если будет настаивать, я потребую анализ на отцовство. Так ей и передай! — его негодование выплескивалось через динамик, словно лава из бунтующего вулкана.
На мгновение повисла мертвая тишина, разбавляемая лишь его недовольным сопением. Все, что происходило вокруг меня, словно замерло, как поставленная на паузу кинолента. Разум пытался осознать услышанное.
— В какой гостинице ты был на Бали? — произнес раньше, чем успел понять, для чего мне это вообще надо было знать.
— Да какая к черту разница! — возмущенно пыхтел он.
— Какая гостиница? — давлю я на него.
— Интерконтиненталь… — с сомнением в голосе произносил он название.
— Бали Резор, — продолжил я за него.
— Короче, Амир, мне плевать, что она там тебе наплела. Ребенок не мой! — уверенно заявил Эрик, без тени сомнений и вероятных предположений. — Все, пока…
Я смотрел, не моргая на потемневший экран телефона и пораженный шальным предположением. Разумом понимал, что шанс один на миллион, а сердце гулко отбивало танцующий ритм надежды, искренне уповая на то, что моя пигалица, попутав номера, волей проведения оказалась в моей постели. И уж совсем безумным было предположение о ребенке.
Он мог быть моим…
ГЛАВА 35
*Амир*
— Амир, — голос Таиного врача врезался в мои сумбурные рассуждения, — ты к жене? — поинтересовалась она, кинув взгляд в сторону лифта.
— Да, — шагнув к ней навстречу, подхватил Тамилю под руку и двинулся вместе с ней в указанном направлении, — но перед этим, хотел бы у тебя кое-что узнать о состоянии ее здоровья.
Она улыбнулась, согласно кивнула и пока мы поднимались на нужный этаж, а затем шли к той самой палате, в которой вчера разместилась Тая, врач в вкратце поведала мне о самочувствии пациентки.
— А когда лучше сделать тест ДНК? — все же не удержался и задал мучащий меня вопрос.
Тамиля притормозила около двери и с удивлением взглянула на меня, видимо, ожидая каких-то объяснений. Мое молчание и предостерегающий от расспросов взгляд, были прочитанные ею правильно.
— Учитывая состояние матери и малыша, лучше после родов, — официально отчеканила она, толкнула дверь и пропустила меня в палату к жене.
Пигалица дремала, повернувшись набок и подложив одну ладошку под щеку, вторая рука, с торчащей из нее трубкой капельницы, лежала поверх одеяла. Стараясь не шуметь, я подошел к кровати и присел на край.
Длинный веер черных ресниц чуть дрогнул, маленький аккуратненький носик недовольно поморщился, она расстроенно вздохнула, но так и не проснулась. Ее болезненная бледность колкой волной переживаний прокатилась по телу, сжав сердце в тиски тревоги. И лишь заверения врача успокаивали меня.
Подался вперед, наклонившись, невесомо скользнув губами по Таиному виску и глубоко вдохнул тонкий аромат свежих трав. Такой упоительно манящий и будоражащий мое сознание до расплывчатых воспоминаний. Тех, что раскрашивали мои надежды яркими красками, укрепляя веру в правдивость предположений. Тихая улыбка коснулась моих губ.
Я провел костяшками пальцев по абрису ее лица, аккуратно, чтобы не потревожить сон моей пигалицы. Любовался ей, напитываясь тем покоем, что расплывался в душе теплым озером лишь в ее присутствии.
Куча невысказанных вопросов роем неугомонных пчел жужжали в моей голове. Ответы на них мигом разрешили бы все сомнения, но я боялся. Я до чертиков боялся услышать не то. Я не хотел рушить сложившуюся в моей голове картинку бытия. Пусть все идет своим чередом.
Тая глубоко вздохнула, медленно пробуждаясь от дремоты. Распахнула затянутые дымкой сонливости омуты карих глаз, растеряно сфокусировала на мне свой взгляд и робко улыбнулась. В горле моментально пересохло, а сердце, как хреново запущенная ракета, взметнулось вверх и сорвалось с орбиты.
Я нес какую-то чушь. Но искренне мечтал поскорее их забрать из стен этой клиники. Домой, в уют, под мой неусыпный контроль…
— Тебе, наверное, пора домой? — дрогнувшим голосом спросила Тая, когда за окном последний солнечный луч, мазнув по городу прощальным отблеском, растаял в спустившемся на землю ночном покое.
Нехотя поморщился, не желая ее оставлять в объятиях больничных стен. Оглянулся по сторонам, в поисках подходящего места для сна.
Небольшой диванчик в углу стоял здесь больше для декора, чем для выполнения прямых функций, предписанных данной мебели. На полу между кроватью и окном не так много места, да и вряд ли мне здесь расстелют такое же шикарное спальное место, что ждало меня в первую нашу, можно сказать, брачную ночь. А может, попросить перевести пигалицу в двухместную палату?
— Думаю не очень разумное решение, — улыбаясь и чуть морща свой носик качнула головой Тая, заметив мои изыскания, — диванчик не внушает доверия, на полу жестко и холодно, а в моей кровати…
— Тесновато? — с толикой надежды в голосе произнес, любуясь румянцем смущения, легкими мазками окрасившего ее щечки, вызвав желание коснуться их.
Тая, закусив в растерянности нижнюю губу, лишь кивнула головой, поймав мой внимательный взгляд. В воздухе моментально заискрилось, а молчание, повисшее, между нами, было таким красноречивым. Оно окутывало нас незримым коконом просыпающегося доверия. В первую очередь ее доверия ко мне.