Малыш по переписке
Шрифт:
— Как у вас здесь дела? — ближе к обеду, когда медсестра уже убрала капельницу, а Данэлу я уговорила съездить домой ко мне заглянула Тамиля.
— Лучше, — улыбнулась я, не лукавя. Неприятные ощущения и впрямь утихли, вот только волнение так и сжимало мертвой хваткой душу.
— Вот и хорошо, — она перелистнула несколько листов на своей планшетке, — через полчаса заберу тебя в операционную. Де не пугайся ты так, — успокаивающе проговорила она, подходя к кровати, — мы наложим парочку аккуратных шовчиков, чтобы твоя малышка больше
– Привет, пигалица, — его глаза смотрели на меня с волнением и заботой, — чего это вы решили в больничке задержаться? Вас тут вкусно кормят? — усмехнулся он, переводя взгляд на небольшой столик-поднос, стоявший на прикроватной тумбе.
— Нет, — сморщила я нос, вспоминая, как давилась несоленым картофельным пюре и парой кусочков отварной курочки.
— Тогда, может, домой? — кивнул Амир в сторону двери.
— А можно? — с надеждой спросила я, уставшая за день от больничных стен.
— Если вы будете себя хорошо вести в течение недели, то врач торжественно клялась отпустить вас на мои поруки и даже медсестру нам пропишет, для домашнего наблюдения за моими девочками.
За окном вечерело, и закатные лучи уходящего солнца окрашивали пространство в зефирные тона, смягчая дневные реалии и даря легкое ощущение сказочности. А самым волшебным было то, что Амир сидел на моей кровати, держал в руках мою ладонь и говорил все то, чего я точно не ожидала от него услышать.
Или это лишь плод моего сонного сознания, погрузившегося в дремоту, как только добродушно улыбающаяся медсестра привезла меня в палату после процедуры?
Я все еще спала и мне это снилось? А висевший на стене телевизор, что-то монотонно бубня, заполнял тишину даже во снах? И эта красота за окном…
ГЛАВА 34
*Амир*
Как только шасси самолета коснулись греческой земли, я моментально перевел смартфон в активный режим, желая немедленно связаться с родителями и прояснить ситуацию. Весь полет меня не покидала мерзкое чувство страха, а неизвестность лишь усугубляла гнетущее ощущение беспомощности. Еще ни разу в жизнь я не пребывал в таком угнетающем состоянии, когда у тебя вроде бы все есть, а сделать ты ничего не можешь. Ты бессилен, ты просто песчинка, гонимая ветром по просторам вселенной.
За несколько часов, проведенных в замкнутом пространстве салона самолета, на высоте десяти тысяч метров над землей я четко понял одно: маленькая пигалица, оставленная мною на чужбине, мой личный зонтик, укрывавший меня от ураганов и бурь, создававший в душе покой и умиротворение.
Бред? Может быть и так… Но вчерашний вечер и сегодняшнее утро без нее были холодными, пустыми и безжизненными.
Я разблокировал телефон, снял режим “в полете”, но не успел даже открыть телефонную книгу, как громкая мелодия входящего звонка разорвала тишину салона.
— Что это ты братец, так поспешно сбежал? Афера с женитьбой не удалась, да? — язвительный голос Игоря, словно тягучая черная смоль отравляющим потоком заползала в душу.
— Ты знаешь есть на свете то, что намного дороже ценных бумаг, акций, облигаций и прочей мишуры, — уверенно выдохнул я, словно опрокинув тяжелый груз ненужных забот, со своих уставших плеч.
— Боже, Амир, не пугай меня! — театрально — взволнованно произнес он, — что вдруг в твоей жизни стало важнее президентского кресла в семейной корпорации?
— Тебе не понять, — не желая раскланиваться и посвящать его в свою личную жизнь.
— Неужели твоя безродная девка со своим нагулянным уб…
— Рот свой поганый закрой и даже дышать в их сторону не смей, — грозно прорычал я, обрывая его на полуслове, — она моя жена, любимая. Ребенок мой!
— Ух, как все серьезно-то! — не унимался он, — ну мне ты можешь не врать! — истерические нотки прорывались сквозь наигранное превосходство, — я осведомлен…
— В чем? — спокойно уточняю, не выдавая всей бури негативных чувств, штормившей во мне и грозящей снести к чертям сдержанность и рациональность поступков.
— Что твоя девка, — плевался он ядом, а у меня возрастало желание свернуть его тощую шею, — в декабре зажигала с Эриком и уб… ребенок этот тоже его. Вот только он послал ее, как только та предъявила ему тест с двумя полосками, — его противный хохот напоминал гиеновый.
— Ну, если ты считаешь, что так замечательно осведомлен о моей жизни, на кой ты со своим программистом подсунули все это мне? — злость полыхала во мне ярким пламенем. А Игорь расслабился, чувство превосходства затуманило его мозг, и узнать весь его гнилой план сейчас не составляло особого труда, главное — бить правильно.
— Да потому что! — все больше распалялся он, — твоей кристальной репутации не помешает пара грязных, очень грязных пятен. Таких, от которых ты еще долго бы отмывался. Но ты и тут выкрутился! — уже орал он в трубку.
— А дальше то что? В чем вся соль вашей авантюры?
— Ты не имел права на ней жениться! Это роль была уготована Толику, а мы бы потом с тебя алименты трясли, — выдал он свой “гениальный” план, захлебываясь собственной желчью.
— А теперь слушай меня внимательно, слизняк! Ты получишь ту часть акций, что положена по завещанию, но только часть. Ты хотел жить на дивиденды? Ну, так вот, чтобы они были, ты теперь будешь пахать на фирме, и хорошо пахать, от этого напрямую будет зависеть твое благосостояние. Пофилонить и спустить фирму в унитаз у тебя не получиться! — угрожающе предупредил его, — и насчет моей жены и МОЕГО ребенка советую тебе забыть все и даже не пытаться вспомнить!
Не напрягая себя больше общением, я оборвал связь до хруста, сжимая аппарат в кулаке.
Эрик! Гаденыш! И здесь он…
А Тая? Мне не хотелось верить, что она была в курсе всего и просто очень правдиво играла. Нет… Или да? Черт-черт-черт!!! Голова гудела от роя разноплановых мыслей.
Я замер, не дойдя до, ожидавшего меня недалеко от трапа, автомобиля.
Мысли скакали, словно лошадки на детской карусели — одна невероятнее другой. Столько вариантов, столько размышлений, что все это казалось сюрреализмом. Будто не со мной, будто в дикой сказке.