Малыш
Шрифт:
— Ничей!… Просто найденыш… — ответил мужчина.
— Хорошо… Он мой… мой! — вскричала она, беря крошку на руки и прижимая к груди.
— Но, госпожа… — начала было горничная.
— Замолчи… Элиза… замолчи!… Это ангел, ниспосланный мне Небом!
Поскольку у ангела не было ни родителей, ни семьи, то лучше всего было, конечно, оставить его красивой даме, наделенной столь добрым сердцем, поэтому ее решение было встречено громкими одобрительными возгласами, раздавшимися как раз в тот момент, когда рухнули среди отблесков блуждающего огня последние остатки «рэгид-скул».
Глава VI
ЛИМЕРИК
Кем же была милосердная дама, появившаяся вдруг на сцене таким весьма мелодраматическим образом? С таким же успехом ее можно было бы представить среди бушующего пламени, жертвующей своей жизнью ради спасения хрупкого создания, и никто бы ни на минуту не усомнился в искренности ее порыва, так велика была сила ее сценического убеждения. И действительно, будь даже у дамы на руках ее собственный ребенок, и то она не могла бы так горячо прижать его к груди, как она прижимала Малыша, подходя к экипажу. Напрасно горничная пыталась взять у госпожи бесценную ношу… Никогда!… Никогда!…
— Нет, Элиза, оставь его! — повторяла дама дрожащим голосом. — Он мой… Небо позволило мне спасти его из пылающих руин… Благодарю, благодарю тебя, Господи!… О! Дорогой мой!… Дорогой!
А дорогой наполовину задохнулся, дыхание у него прерывалось, рот судорожно хватал воздух, глаза закатились. Ребенку был бы нужен воздух, много свежего воздуха, а теперь, когда Малышу уже не грозил дым пожара, он рисковал умереть от удушья из-за нежностей, которые обрушила на него его спасительница.
— На вокзал, — приказала дама кэбмену, едва сев в экипаж, — на вокзал!… Гинею [81] за труды… если успеем на поезд девять сорок семь!
[81] Гинея — английская золотая монета, впервые выпущенная в 1663 году из металла, привезенного с берегов Африканского континента, из Гвинеи, откуда и название монеты; выпускалась до 1813 года.
Возница не мог остаться равнодушным столь щедрым посулам — в Ирландии чаевые были чем-то вроде общепринятой нормы. Поэтому он пустил рысью лошадь, запряженную в граулер [82] , название, принятое в Ирландии для обозначения старомодных и удивительно неудобных экипажей.
Так кем же все-таки была эта путешественница, воистину ниспосланная самим Провидением? Быть может, благодаря невероятно счастливому стечению обстоятельств Малыш попал наконец к своей истинной благодетельнице?
[82] Граулер — старинный четырехколесный извозчичий экипаж.
Мисс Анна Вестон, драматическая примадонна [83] театра Друри-Лейн, своего рода Сара Бернар [84] на гастролях, выступала в настоящее время в театре Лимерика, графство Лимерик, провинция Манстер. Она только что завершила длившуюся несколько дней увеселительную поездку по графству Голуэй в сопровождении своей горничной — иными словами, подруги, столь же ворчливой, сколь и преданной, сухопарой Элизы Корбетт.
Эта актриса была человеком очень добрым, ее обожали любители мелодрамы, она постоянно что-то играла, даже когда занавес был уже опущен. Это была женщина совершенно необузданная в изъявлении чувств, с открытым сердцем, всегда готовая прийти на помощь и тем не менее чрезвычайно строгая в вопросах искусства, неуступчивая в случае, когда какая-либо оплошность могла ее скомпрометировать, и исключительно компетентная в вопросах гонорара и почестей, оказываемых звездам, — да эта актриса была просто великолепна!
[83] Примадонна — первая актриса.
[84] Бернар Сара (Анриетт-Розин Бернар, 1844 — 1923) — великая французская драматическая актриса.
Однако мисс Анна Вестон, широко известная во всех графствах Великобритании, ждала лишь случая, чтобы отправиться за славой в Америку, Индию, Австралию, так как гордость не позволяла ей быть лишь куклой в пантомимах на подмостках театров, где она, по ее мнению, оставалась непонятой.
Вот уже три дня, как, желая отдохнуть от бесконечных постановок современных драм, в которых ей постоянно приходилось умирать в последнем акте, мисс Вестон приехала подышать свежим, животворным воздухом залива Голуэй. Закончив путешествие, она под вечер направлялась на вокзал, чтобы сесть на поезд в Лимерик, где на следующий день должна была играть в спектакле, когда отчаянные вопли и огненные всполохи привлекли ее внимание. Горела «рэгид-скул».
Пожар?… Ну как можно отказаться от удовольствия увидеть один из «настоящих» пожаров, столь непохожих на театральные, имитируемые с помощью плауна? [85] По ее приказу и несмотря на возражения Элизы, экипаж остановился в начале улицы, и мисс Анна Вестон лично присутствовала при всех перипетиях захватывающего спектакля, совершенно несравнимого с тем, за которым театральные пожарные наблюдают внимательным, но слегка презрительным взглядом. На этот раз отнюдь не бутафорские части декораций обрушивались, перекручиваясь от страшного жара, — все пылало взаправду, на самом деле! Ситуация складывалась прямо как в хорошо поставленном спектакле. Настоящая трагедия! Два человеческих существа оказались запертыми на чердаке, лестница уже охвачена пламенем, и никакого выхода… Два мальчика, большой и маленький… быть может, было бы еще лучше, если бы в западне оказалась девочка? Мисс Анна Вестон окончательно вошла в образ самоотверженной спасательницы. Да, она сама бы бросилась на помощь несчастным, если бы не ее пыльник, который мог бы дать новую пищу огню… Кстати, крыша вокруг каморки только что обрушилась… Вот бедолаги показались в дыму, старший держал малыша на руках… О! Старший! Какой герой, как он похож на артиста! Какая выверенносгь жестов, какая сценическая достоверность!… Бедняга Грип! Он и не подозревал, что произвел такой эффект… Что касается другого… «Найс бой!., найс бой! Славный мальчик!» — повторяла мисс Анна Вестон, ну прямо ангел, преодолевающий пламя ада!… Не правда ли, Малыш, ведь впервые тебя сравнили с херувимом [86] или с любым другим представителем небесной детворы. Да! В этой мизансцене мисс Анна Вестон сумела схватить мельчайшие подробности. Как в театре, она вскрикнула с трагическими интонациями: «Все мое золото, мои драгоценности, все, что я имею, тому, кто их спасет!»
[85] Плаун — род травянистых споровых растений.
[86] Херувим — в христианском вероучении так называется ангел высшего чина.
Но в ответ на ее призыв никто не бросился вдоль шатающихся стен, никто не полез на обрушивающуюся крышу… И наконец, херувимчик упал прямо в подставленные ему руки… а затем угодил в объятия мисс Анны Вестон… Теперь у Малыша имелась мать, причем толпа утверждала, что эта знатная дама только что признала своего сына, найденного среди горящих обломков «рэгид-скул».
Ответив поклоном на аплодисменты публики, мисс Анна Вестон исчезла, унося свое сокровище, несмотря на все возражения горничной. Чего же вы хотите? Ведь нельзя же требовать от взбалмошной двадцатидевятилетней актрисы с ярко-рыжими волосами, пылающими щеками и трагическим взором хотя бы на мгновение умерить свой пыл! Держаться в рамках — дело Элизы Корбетт, тридцатисемилетней блондинки, холодной и бесцветной, находившейся уже несколько лет на службе у своенравной хозяйки. По правде говоря, самой характерной чертой актрисы было то, что она постоянно не жила, а играла. Ей круглосуточно казалось, что она участвует в театральном спектакле и находится в состоянии борьбы с перипетиями героинь репертуара. Для нее самые обычные жизненные ситуации были «обстановкой», и если уж обстановка такова…
Само собой разумеется, что экипаж вовремя прибыл на вокзал и возница получил обещанную гинею. И теперь мисс Анна Вестон, наедине с Элизой в купе первого класса, имела наконец возможность отдаться излияниям, которыми могло быть переполнено сердце настоящей матери.
— Это мой ребенок!… Моя кровь… моя жизнь! — твердила она. — Никто его у меня не отнимет!
Только между нами: а кто, собственно, мог бы отобрать у актрисы этого брошенного ребенка, без роду без племени?
А Элиза между тем думала про себя: «Посмотрим, надолго ли тебя хватит!»
Поезд тем временем не спеша катил себе к Ажери-джонкшн [87] , пересекая графство Голуэй, к железнодорожной ветке, соединяющей его со столицей Ирландии. Позади оставалось уже что-то около дюжины миль — а Малыш так и не пришел в сознание, несмотря на театральные заботы и красноречивые тирады артистки.
Прежде всего мисс Анна Вестон занялась тем, что раздела ребенка. Освободив Малыша от пропитавшихся дымом лохмотьев, она оставила на нем только шерстяную курточку, которая была еще в приличном состоянии. Затем наскоро соорудила ему рубашку из своей кофты, вынутой из саквояжа, а новую курточку — из суконной блузы, одеяло же — из шали. Но ребенок, казалось, и не замечал, что завернут в теплое и прижат к сердцу, еще более горячему, нежели все эти одежды.
[87] Ажери-джонкшн — лазурный перекресток (англ.).