Малюта. Часть 2

Куликов Илья Федорович

– Что ж, Малюта, ты по-пустому рот не открываешь. Останься, разделишь со мной трапезу. Ты, Алексей Басманов, и ты, Васютка Грязной, тоже оставайтесь. Вместе послушаем, что брат Малюта скажет.

Государь сел за стол, и его келарь князь Вяземский стал подавать ему пищу. Иван Васильевич принялся есть, делая знак Скуратову, чтобы тот начинал говорить.

– Государь, казаки на границе с Литвой поймали дворянина Якова Жилецкого. Пытался к Жигимонту перебраться, – не спеша начал рассказывать Григорий Лукьянович.

– Так отсеките ему голову и дело с концом. Нет у меня пощады к изменникам. Завтра он в руки оружие возьмёт, как окаянный Курбский, и будет землю, его взрастившую, грабить и жечь. Много изменников развелось, целыми стаями к Жигимонтке бегут. Туда им и дорога. Кого поймаем – казним, а те, кто убежал, – бес с ними. Я с ними намучился – пусть теперь Жигимонт мучается. Всё им Родина не мила, иноземщина манит – что ж, пусть хлебнут чужбинушки.

– Не в том дело, государь, – продолжил Малюта, – этот человек вёз к королю Жигимонту письма от князей Бельского и Мстиславского. В них описано, как они хотят Русь поделить. Одна беда – письма эти не их рукой писаны и печати так приложены, что и не поймёшь – истинные или подделка. Я его сильно пытал – говорит, что его заставили писать.

– Поделить Русь? – побагровел царь Иван. – Вот до чего додумались. Я им разделю Россию! Я их самих на части поделю!

Алексей Басманов тяжело вздохнул и, поклонившись царю, заговорил:

– Государь, коли сейчас против земских бояр выступишь, то все князья на их сторону встанут. Начнётся на Руси смута, а она только Жигимонту и нужна. Мы будем глотки друг другу рвать, так как князья Мстиславский и Бельский под свою руку всех Гедиминовичей, да и большую часть Рюриковичей соберут, а Жигимонт все наши завоевания себе присвоит, и к тому же ещё и наши исконные земли себе приберёт.

Царь Иван рукой смахнул со стола всю посуду и вскочил на ноги. Все отпрянули от него, кроме Малюты, продолжавшего спокойно сидеть на своём месте.

– И что – простить предлагаешь? Или, может, сделать вид, что я не вижу, как они Россию губят? Да как только царство на мелкие княжества распадётся, то всё погибнет. Жигимонт себе все западные земли заберёт, свейский король – северные, а султан с крымским ханом юг и царства Батыевы – Казань и Астрахань. Всю державу погубить хотят, бесы!

– Если ты начнёшь войну со Мстиславским и Бельским, то так и будет, – поддержал Басманова князь Афанасий Вяземский, – мы будем друг друга сечь, а враги со всех сторон на Россию набросятся.

– Государь, дозволь мне слово молвить, молю тя! – хриплым голосом произнёс Григорий Лукьянович.

– Ты заплечных дел мастер, – презрительно бросил Алексей Басманов, – и в дела государственные нос свой не суй. Не разберёшься. Ты своё дело хорошо знаешь – вот и знай.

– Кто тебе дал право на своего брата так говорить, – одёрнул Басманова царь, – брат Малюта не глупей тебя будет. Говори!

– Государь, если просто объявить Мстиславского и Бельского твоими врагами, то их и вправду вся Русь поддержит. Богаты князья да бояре, быстро соберут рать. Нужно сделать иначе – они должны перед всеми стать предателями, чтобы к ним в рать никто ни за деньги, ни удали ради не пошёл. К земским боярам – Бельскому, Мстиславскому, Воротынскому и Фёдорову, наших людей направь. Выряди их в костюмы иноземные и напиши им грамоты, якобы от короля Жигимонта. В них предложи измену да всякие награды наобещай. Если согласятся, то грамоты эти в Москве и во всех городах зачитаем простому люду. Русский народ сам их на куски порвёт. Не против тебя им придётся воевать, а против всей Руси. Сами к тебе на карачках приползут, прося прощения и защиты. В Твери, в Калуге, в Рязани так же, как и в Москве, люди себя уже русскими именуют, и им к удельным временам возвращаться не хочется. Помнят ещё, как горели церкви да как полон толпами в Литву и в Орду гнали.

– А что, – улыбнулся царь, – неглупо говоришь, Малюта. Пожалуй, так и сделаем. Они ведь ждут ответ Жигимонта – будет им ответ.

– А если они все откажутся, но соблазн возымеют? Может, этого человека, который якобы от них грамоты Жигимонту вёз, сам Жигимонт и послал? Может, нет никаких заговоров? Неужто за просто так покараешь их? Подумай сам, государь, ты ведь им соблазн неслыханный предлагаешь. Одно дело быть слугой – иное дело государем. Не искушай их, – проговорил князь Афанасий Вяземский.

– А это тебя искусить можно, потому что ты рода княжеского, – брякнул Васютка Грязной, от которого, как всегда, разило вином, – мне вот предложи быть государем, так я ему в рожу плюну. Один на Руси царь – Иван Васильевич!

***

Спустя несколько недель в Александровскую слободу прибыли ответы на письма, которые были разосланы боярам от имени короля Жигимонта. Все как один отказывались перейти на службу к королю. Царь Иван Васильевич, сидя на золотом троне, молча слушал их ответы и исподлобья посматривал на Малюту Скуратова и Васютку Грязного. Когда гонец, принёсший ответы бояр, ушёл, царь сжал кулаки и встал со своего места.

– Ну, брат Малюта, что скажешь? – спросил царь Иван Васильевич. – Верны земские бояре русской земле. Видно, дворянин, которого поймали казаки, со страху оговорил достойных людей.

– Может, и так, – согласился Григорий Лукьянович, спокойно смотря в глаза царю Ивану, – да только что-то мне слабо в это верится. Молю тя, государь, не будь слишком доверчивым. Хитры князья Бельский, Мстиславский, Воротынский, и уши у них повсюду. Серебро иногда получше всякой пытки языки раскрывает. Видно, прознали, окаянные, что ты их испытываешь, или кто из братьев-опричников сочувствует им, казнокрадам и губителям отечества. Вот этот Иуда среди нас стоит и своими ушами всё слушает, чтобы потом донести.

Малюта подозрительно посмотрел на князя Вяземского и на Алексея Басманова. Афанасий Вяземский развёл руками и рассмеялся.

– Государь, да к чему нам тебя и дело твоё предавать? Я келарь твой и верно тебе служу. Боярин Фёдоров пишет королю Жигимонту и воеводе его Хоткевичу, что он уже при смерти и нечего ему делать в землях короля. Полки водить он уже не в силах, веселить никого не умеет, плясать по-латинянски не умеет. Говорит, что богат и знатен и от тебя, царь, только милость видел.

Царь с подозрением обвёл взглядом своих ближников. В последнее время ему всё меньше хотелось доверять князю Вяземскому и Алексею Басманову.

– Смотрите – за тридцать серебряников Иуда Христа продал, а вы меня за сколько? Какие все письма складные пришли! Думаете, кто-то вас обласкает лучше меня? Хулите меня за спиной, что заставляю монашескую жизнь вести, а вам по душе только вино пить да имение своё увеличивать? А ты, брат Малюта, говорил, что пёс мой верный. Так что же ты измену не можешь выявить? Кто из моих ближников на самом деле враг мне? Афоня? Может, Васютка, пьяный дурень, язык свой унять не смог? Басманов?