Малюта. Часть 2
Шрифт:
– Ты первый, кто поклялся мне служить, а посему жалую тебе сорок тысяч рублей из государевой казны, – торжественным голосом произнёс Фёдоров. Видно было, что он всю жизнь хотел произнести эти слова.
– Щедро новый царь деньги государственные раздаёт, – выругался Малюта, толком не понимая, что происходит.
Неужто и впрямь царь Иван Васильевич решил передать царство этому дураку? Тогда пропала Россия – хоть на меч бросайся. Впрочем, улыбка, которая блуждала на лице у истинного царя, оставляла надежду на
– Ну! – закричал Иван Васильевич. – Кто ещё на колени перед новым царём станет? Ты, Вяземский, или ты, Басманов? Грязной Васютка?
Опричники боязливо косились на государя, но клясться в верности новому царю не решались.
– Раз ты теперь не царь, то сам сначала поклянись в верности Ивану Петровичу Фёдорову, – сказал Фёдор Басманов, сын Алексея, за что тут же получил от отца удар под дых.
– Замолкни, дурень! Глумится государь, не видишь? – прошипел на ухо скорчившемуся от боли сыну Алексей Басманов.
– Ну чего, царь Иван, – вновь обратился к Фёдорову государь, – давно, наверное, хотел меня на коленях видеть? Хочешь, чтобы я тебе в верности поклялся? Видишь – они все боятся. А скажи, сколько ты мне тысяч из казны дашь? Тыщ тридцать?
– Тебе, игумен, дам пять тысяч на восстановление монастыря и из царской милости дозволю тебе иметь жену вопреки церковным канонам.
Малюта не выдержал и отвернулся, чтобы не расхохотаться. Совсем боярин Фёдоров глуп. Не дай Господь дожить до того, когда уже разум твой в могилу просится, а ты всё жив.
– Спасибо тебе, царь, – с лживой улыбкой сказал Иван Васильевич, – а моей братии можно тоже жён иметь? Дозволишь?
Князь Куракин поёжился, увидев эту улыбку на лице царя. А что, если тот не по-настоящему от царства отрёкся? Да нет, тут же успокоил себя князь. Если бы не по-настоящему, то разве посох золотой отдал бы и трон свой уступил бы? Всё, новый теперь царь!
– Чего пустое спрашиваешь, – набравшись духу, произнёс Иван Куракин, – не смей, игумен Иван, у царя милость выпрашивать. Он тебе и так Александровскую слободу пожаловал, а тебе всё мало!
Иван Васильевич покивал головой, подошёл к своему трону и низко поклонился новому царю.
– Здрав буде, великий царь земли Русской! Ты принял из рук моих честь, столь тобой желаемую, – проговорил Иван Васильевич, обнажая кинжал, который висел у него на поясе, – но имея власть сделать тебя царём, имею власть и низвергнуть!
Государь с размаху вонзил кинжал в грудь сидящего на золотом троне боярина. Фёдоров повалился на пол, прижимая руку к окровавленным одеждам. В этот же момент в руках опричников появились сабли и они, подбежав к боярину, принялись сечь его на мелкие кусочки.
Царь Иван Васильевич подошёл к Куракину. Тот в страхе прижался к стене и с ужасом смотрел на государя.
– Опоил меня Фёдоров! Волю подчинил! – стал неумело оправдываться
– А сорок тысяч рублей? Часом, не они тебя обморочили? Малюта, возьми этого человека и допроси его как следует. Выведай, кто против меня крамолу чинит!
***
Тяжёлая дубовая дверь со скрипом отворилась, и перед князем Иваном Андреевичем Куракиным в свете факела появилась фигура.
– Так потехи ради поклялся в верности государю! Потехи ради! Видел, что всё это шутка, и решил государя позабавить! – закричал что было мочи князь Куракин, бросаясь в ноги вошедшему в камеру Малюте. – Сжалься!
Григорий Лукьянович отпихнул ногой князя Куракина и нарочно медленно сел на деревянный стул – единственный находящийся в подвале. На стуле лежала верёвка.
– Чего вешаться не стал, князь, – вежливо поинтересовался Малюта, – боишься в ад угодить?
– Послушай, я очень богат. У меня много денег, да ещё и братья подсобят. Давай я тебе десять тысяч рублей дам за то, что ты меня отпустишь!
– Десять тысяч? – выпучил глаза Малюта и голосом бессребреника произнёс:
– Это и впрямь большие деньги. Знаешь, сколько мне государь пожаловал за всю службу? Триста рублей и терем велел срубить. А ты предлагаешь десять тысяч. Да я в руках столько никогда не держал!
– Вот-вот, – поднимаясь с колен, радостно сказал Куракин, – да на десять тысяч рублей ты в любом царстве себе место найдёшь. Хочешь – королю будешь служить, хочешь – султану. Я сразу понял, что ты человек хороший. За десять тысяч ты две жизни спасёшь – свою и мою. Будешь жить во дворце, а я просто жить.
– Ммм, – словно раздумывая, проговорил Малюта и неторопливо погладил себя по бороде, – а сколько сейчас деревня стоит?
– Бог его знает. Такая, чтобы двора три-четыре – рублей десять-двенадцать. Да на те деньги, что я тебе дам, город купить можно.
Малюта встал со стула и принялся сматывать верёвку, иногда поглядывая на князя Куракина.
– Ну чего? Уговорились? Десять тысяч! Тебе никто столько не предлагал – ведь так? Чего взор отводишь – не предлагали ведь? Заживёшь по-новому, больше не придётся людей мучить.
– А знаешь, князь, я ведь пока ещё не согласился. Всё хорошо в твоих словах, да одно плохо – мне нравится слушать, как такие, как ты, предлагают мне деньги, которые я даже никогда не видел, а я отказываюсь. Ты спросил, предлагали ли мне больше? Предлагали. Окольничий Головин предлагал шестьдесят тысяч. Пётр Ховрин – восемьдесят тысяч. Спросишь, откуда у них такие богатства, и голову сломаешь, а ответа не найдёшь. Молю тя, скажи мне, а откуда у тебя столько денег? У царя их украл? Молю тя, скажи, не утаи от меня.