Малый драконий род
Шрифт:
Я вновь обратился к своей целительской силе, не обращая внимания на чувство слабости, нахлынувшее сразу же, едва вокруг меня возникло тусклое мерцание. Я целитель третьего разряда — мне под силу за считанные минуты врачевать переломы, сращивать разорванную плоть, снимать лихорадку. Когда Ланен была на пороге смерти, я спас ей жизнь...
Борьба была нелегкой, но в конце концов я добился того, что меня окружило довольно яркое силовое поле. Собравшись с духом — что потребовало от меня не меньше усилий, чем вызов силы, — я прибегнул к внутреннему зрению целителя и заглянул в собственное тело.
Меня сейчас же выпростало: желудок мой освободился от недавней трапезы, и без того крайне скудной; потом меня еще долго крючило, хотя выйти
Свернувшись у меня во внутренностях, вонзив клешни мне в хребет и поводя туда-сюда шипастым хвостом, внутри меня сидел демон. Я не призывал его, не позволял ему вторгнуться мне в душу, не говоря уже о теле, — он был засунут туда против моей воли. Берисом, разумеется.
Я слышал о подобных вещах, но не думал, что такое может произойти со мной. Про себя ведь каждый уверен, что с ним никогда ничего подобного не случится... Это был рикти-посыльник. Такое заклятие требует от демонов многого и так или иначе дорого обходится тому, кто вызывает их для этой цели, однако цена эта не идет ни в какое сравнение с той, которую платит намеченная жертва.
Нет никакой возможности избавиться от этой твари. Вот в чем, оказывается, коренилась причина моего непонятного стремления, казавшегося мне совершенно необоснованным. Я не знал, зачем Берису было нужно, чтобы я выследил Ланен и находился рядом с нею, когда она остановится на ночлег, но мне стало понятно, что я должен буду что-то сделать. «Нет, — поправил я себя. — Это Берис через своего демона хочет что-то сделать с моей помощью».
Единственный способ избавиться от посыльника. — убить тварь немедленно; однако жертва не может сделать этого сама, ибо демон почует угрозу и скует человеку мышцы, чтобы помешать ему завершить дело. Если я не найду кого-либо, кто мог бы убить его во мне, останется просто ждать, когда он приступит к действию, убив меня при выходе из моего тела. Посыльник так или иначе приводит жертву к смерти. Для меня в любом случае конец будет самым ужасным.
Страшные я пережил мгновения, когда осознал все это, сидя в одиночестве, на холоде, посреди неприветливых горных кряжей, без возможности разжечь даже небольшой костер. Но я сейчас же твердо решил, что всеми силами, всем своим существом буду бороться с демоном и противиться его воле, покуда меня на это хватит. Быть может, продлится это совсем недолго, однако даже самая малая задержка будет выигрышем, победой над тем, что все равно уничтожит меня в конце концов, что бы я ни предпринял. По крайней мере, я погибну сражаясь.
Едва я принял это решение, как через меня прокатилась волна боли, и я в беспамятстве повалился назема.
Окруженный тьмою, я грезил об огне.
Салера
Когда в небе потемнело, я покинула их. Каждый миг, проведенный рядом с Ним, был мне в радость, но в то же время меня тянуло к своим братьям и сестрам. Оставив двуногих, некоторое время я бежала по земле, пока не нашла подходящее место для взлета, откуда взмыла в темнеющую высь и вскоре уже миновала зубчатую каменную гряду, за которой находилась долина где мы все собрались.
Внутри у меня взыграла радость, едва я снова увидела их: так много моих сородичей в одном месте! За последние несколько дней нас стало еще больше: прибыли новые. Я и не мечтала о том, что нас окажется настолько много. Помню, я искала глазами, не присоединился ли к нам кто-нибудь из Опустошенных, однако не видела ни одного. Из своих вновь обретенных сородичей я поприветствовала тех, кого знала ближе всего, с кем уже не раз летала.
Мы не знали, чего ждали там. Мы испытывали радость оттого, что находимся вместе, но не задавались причинами. Я попробовала познакомить родичей с некоторыми звуками. Показала им, как произносится сочетание, обозначающее меня, потом воспроизвела короткое, но трудное сочетание, которое относилось к Нему, и наконец попробовала повторить звуки, обозначающие Серебристого — существо с неподходящим для него обликом. Кажется, некоторые пытались повторять за мной, однако в то время подобное нам было непривычно и казалось слишком трудным.
Я подняла взор, посмотрела на луну, уже несколько пополневшую, и улыбнулась ее смеющемуся лику, обращенному на меня с небес.
Они прибудут, прибудут уже завтра, и все будет хорошо.
Напившись воды, я заснула — но даже во сне, находясь среди моего народа, я грезила о Нем.
Уилл
Салера покинула нас на второй день, с наступлением сумерек. Она устремилась вверх по склону, и я, провожая ее взглядом, понял, что мы встретимся с ней на перевале. Двигались мы довольно быстро — до горной долины, где мы надеялись укрыться, оставалось каких-то полдня пути. Местечко было подходящим: там можно остановиться и спокойно передохнуть. Оттуда до Рябинищ еще день ходу, но там путь уже полегче.
Джеми, Релла и я следовали впереди прочих: когда путь не был слишком крутым — верхом, а в остальных случаях — ведя лошадей под уздцы. Двое моих спутников то и дело принимались рыскать да вынюхивать что-то по всей округе или пускались в старческую болтовню. Впрочем, оба они многое повидали на своем веку, и меня вполне устраивало просто ехать рядом и слушать их разговоры.
Не забывал я и о двоих своих подопечных. Арал довольно беспечно относилась к путешествию: она шагала то рядом со мною, то с Велкасом, то вдруг принималась донимать Вариена и Ланен. История их приводила ее в восторг, и она приставала к ним с расспросами до тех пор, пока у них хватало терпения на них отвечать. В конце концов Ланен не выдержала и отослала ее прочь, любезно, но настойчиво. Арал, похоже, это ничуть не задело.
Единственным, кто меня беспокоил, был Велкас. Он еще больше обычного замкнулся в себе, и даже Арал поначалу не удавалось его пронять. Она поведала мне, что произошло: Велу удалось использовать часть силы из того неиссякаемого источника, который он скрывал даже от самого себя. По мне, так это было причиной скорее для радости, однако Велкас, казалось, только и делал, что вновь и вновь мучил себя размышлениями об этом.
Когда вечером мы разожгли наконец огонь, я осознал, что объят глубоким трепетом. Мне было хорошо оттого, что скоро я окажусь дома, но дело было не только в этом. Не знаю, что являлось причиной: страх ли, предвкушение или просто холод, но по мере того, как сгущалась тьма, дрожь передалась каждой частице моего тела. И чувство было странное — я напоминал себе пчелу, жужжащую над лугом, полным клевера. Это было нечто неуловимое, но оно не давало мне спать добрую половину ночи. И не только мне.
Велкас
Большую часть путешествия я брел молча, отрешившись от прочих. В воздухе я ощущал нечто странное — и чуть было не указал на это спутникам, но вовремя спохватился: недаром долгие годы учился скрывать свои чувства. Возможно, я ошибался. Быть может, причиной тому была всего лишь высота, на которой мы находились. Кроме того, я сейчас пытался понять так много всего сразу, что, возможно, нынешнее мое чувство явилось лишь следствием моих бурных переживаний. Арал провела подле меня некоторое время, и этого оказалось ей вполне достаточно: она поняла, что я держусь настороже. И время от времени она шагала рядом со мной в дружеском молчании, за что я был ей очень благодарен; а один раз пробормотала что-то вроде: «Ты правильно делаешь, Вел. Я знаю, это нелегко, но лучше всего выждать, пока мы не остановимся на привал». Легче мне от этого не стало, но все же было отрадно знать, что ей известно о моем состоянии.