Мама для малышки, или Надежда в подарок
Шрифт:
— А где твой папа? — интересуется она, проигнорировав четкое нежелание малышки общаться с ней. — А-а-а, ты с няней! — И в каждом слове столько пренебрежения, словно гувернантки и не люди вовсе.
— Это не няня! — хмуря бровки и сверкая опасными молниями из рассерженных глазищ, почти кричит рыжая кнопка, заступаясь за меня. — Это моя мама! Вы, что не видите?
Незнакомка (ну, для меня она таковая, а Фани, видимо, давно отбивается от этой «хищницы», явно положившей глаз на холостого Игната) не скрывает ошарашенного удивления и с откровенной неприязнью
«Что? Правда, что ли? Ты и он?» — большими неоновыми буквами проступают вопросы на ее лбу.
Пожимаю плечами с легкой улыбкой безразличия и удивляюсь, насколько приятен мне этот легкий обман. Совесть совсем даже не мучит, спит себе тихонечко. Да и не должны мы никому ничего объяснять.
— Пойдем. — Фани тянет меня за руку в сторону парковки, и я не имею ни малейшего повода менять ее маршрут.
Разворачиваемся как раз в тот момент, когда к детской площадке подъезжает знакомый мне большой солидный автомобиль.
— Не замерзли? — интересуется Игнат, открывая водительскую дверцу и покидая салон.
— Добрый день, Игнат! — не забывает заявить о своем присутствии настырная особа.
— А, Инга… — словно нехотя бросает он, и даже кажется, я замечаю, как он неприязненно ведет плечами. — Привет, — сухо отвечает на ее заискивающее приветствие и тут же теряет к ней интерес, подхватывает Фани на руки и усаживает на детское кресло.
— А это правда? — не унимается она. — Эта мать…
Взгляд, которым мужчина одаривает любопытную дамочку, способен заморозить все водные артерии тропических стран. Мне даже становится немного жалко несчастную.
— Мариша, — окликает меня Игнат совершенно диаметральным звучанием своего бархатного голоса, обходит автомобиль и распахивает переднюю пассажирскую дверцу. — Поехали.
ГЛАВА 13
ИГНАТ
Захлопнув водительскую дверцу, сажусь за руль и с интересом поглядываю на рыжих спутниц. Фани чуть недовольно хмурит бровки, и мне прекрасно известна причина ее сердитости.
Инга! Вот же приставучая женщина! Словно рыбка прилипала, приклеилась к нашей семье! Ни единого шанса не упускает, чтобы напомнить о себе. А самое проблемное то, что она не то что намеков, даже прямого «посыла» не понимает. Вбила себе в голову идею и уверенно прет к ней. И ладно бы я хоть раз повод дал, так нет же! С самого первого дня нечаянного знакомства (хотя с каждым разом я все больше склоняюсь к мысли, что случайность была совсем не случайна) она не дает нам с Фани прохода.
Я уже подумываю сменить место жительство. Сама Инга от нас не отстанет, а нагло грубить этой женщине у меня пока язык не поворачивается: все же зачатки джентльменства еще не завяли во мне, и даже бывшей не удалось их во мне искоренить.
Ловлю немного заинтересованный, немного лукавый взгляд Марины, устремленный куда-то мне за спину. И мне не надо поворачиваться, чтобы понять, на кого она так смотрит.
— Она такая приставучая! — фыркает Фани, недовольно морща нос. — Нам с папой она совсем-совсем не нравится, — делится дочь.
— А может, вы ее плохо знаете, вот она вам и не нравится, — миролюбиво предполагает Марина, оборачиваясь к Фане. — Познакомься с ней поближе и…
— Не-е-е-е-е, — перебивает малышка с категорическим отказом и отмахивается обеими руками так, словно ей предлагают выпить пару ложек рыбьего жира. — Эта Инга, — возмущенно продолжает дочь, — эта Инга такая наглая, противная и…
— Фани, — чуть строго осаждаю её. Правда правдой, но все же не стоит ребенку неуважительно отзываться о взрослом.
— Ну, па-а-а-ап! — обиженно сопит в ответ дочь. — Она маму нянькой обозвала, — жалуется, скрестив ручки на груди и поглядывая на меня исподлобья.
Тут же перевожу взгляд на Марину, безмолвно интересуясь, так ли это. Она лишь пожимает плечами, мол, да, но мне это глубоко безразлично. Но мне отчего-то становится неприятно. Хочется выйти и популярно объяснить так и стоящей неподалеку «хищнице» кто она и кто Марина. Лишь еле заметное, все так же немое усмирение, скрытое в легком кивке, останавливает меня.
Выдыхаю. Поворачиваю ключ в замке зажигания и, выкинув из головы посторонних особ, благодушно интересуюсь.
— Ну что… — Запинаюсь, глотая местоимение «мои», а так хочется его произнести, но пока слишком рано. — Девочки, куда едем?
— За елкой! — моментально растеряв все отрицательные эмоции, с восторгом восклицает Фани, словно предлагает гениальную идею.
М-да, не подготовился. Почесываю затылок в раздумьях, потому что с ходу не могу вспомнить, где поблизости или даже не поблизости есть нормальный елочный базар. На помощь вновь приходит Марина. Впору уже закрепить за ней звание феи-спасительницы.
— На Свердловскую поехали, — дает она наводку. — Я, правда, не знаю, насколько она далеко от вас.
Пф-ф! Не вопрос!
Несколько несложных манипуляций, и на приборной панели моего супермобиля загорается экран автонавигатора. Прошу Марину продиктовать адрес, и спустя каких-то пару секунд электронный женский голос радушно сообщает нам: «Маршрут построен! До цели пятнадцать километров! Время в пути с учетом пробок и затруднений на дорогах около сорока минут!»
— В путь! — даю команду электронике и плавно выезжаю со двора.
Из колонок по салону разносятся звуки привычных инструментальных мелодий.
Фани разглядывает в боковое окно зимний пейзаж городских улиц. Прижавшись носом к стеклу, что-то шепчет: то ли считает прохожих, то ли играет сама с собой.
Марина молчит, сложив руки на коленках, словно прилежная ученица на экзамене. Хочется расшевелить ее, чтобы смотрела на меня, может, что-то рассказывала и улыбалась. Этого хочется больше всего — ее улыбки, которая отражается не только на губах, но и в глубине ее зеленых глаз, лучится ярче солнышка и согревает каким-то невиданным теплом.