Мама для Жеки
Шрифт:
– Костя, - положил руку на его плечо, сдавил, улыбнулся. – Когда ты почувствуешь, что твое сердце сжимается только от одной мысли, что твоя женщина где-то рядом, где-то дышит, пусть и без тебя, ты меня поймешь. Ради любимой ты не только расстелешься, ты рассыплешься на мелкие осколки, если вдруг она захочет увидеть в твоих глазах всю Вселенную! Потому что, когда любишь, простишь все… даже предательство.
***
Две недели промчались, как один миг. Хотя мне казалось, что без Милы время будет тянуться невыносимо медленно, невыносимо больно. Но работа и забота о Жеке не позволяли раскиснуть. Помощь появилась откуда не ждал: в лице Марины. У нее был отпуск, и она с радостью предложила себя в качестве няньки, чем сильно напрягла
– Рассказывай, не воздухом же вышел подышать! – друг от моих слов вздрогнул, затем торопливо полез в задний карман джинсов и вытащил оттуда колечко.
– Как думаешь, ей понравится? – взволнованно спросил Валя. Я рассматривал скромный бриллиант. Мила бы за такое кольцо продала душу. Ну, по сути она себя и так продала, подороже.
– Ты созрел жениться? Или папа пробил по всем каналам, дал добро на женитьбу?
– Знаешь, после твоих слов тогда на кухне я реально задумался. А еще эта забота о Жеке показала мне, что лучше Марины я уже не найду. Если она до сих пор со мною, значит, действительно любит…
– А ты не пробовал спросить и сам признаться? Ну, для разнообразия. Поверь, на твой вопрос ее глаза скажут намного больше, чем слова.
– Только ты вот с глазами ошибся.
– Давай не будем про меня.
– Ты сам как? Решил, что будешь делать дальше с Жекой? – вопросы Вали были так уместны, требовали ответа и решения, но не было сил отвечать и что-то предпринимать.
– Не знаю. Сейчас будут выходные, буду думать. А пока плыву по течению.
– И ты ей каждый день звонишь…
отвернулся от друга, якобы рассматривая гуляющих на площадке детей. Да, каждый день звоню. Несколько раз. Выслушиваю длинные гудки, сбрасываю и опять перезваниваю. Меня не покидает мечта все-таки услышать ее голос, ее слова о том, что вернется. О том, что сожалеет о своем поступке. О том, что скучает по дочери.
– Нам домой пора. А тебя поздравляю! – пожал Вале руку и сел за руль.
– Вадим, - Валя стоял рядом, держал дверь, пока я заводил машину. – Мы всегда рядом, можешь положиться на нас!
– Спасибо!
– поднял на него глаза, улыбнулся. Друг захлопнул дверцу, а я, отъезжая, бросил взгляд в зеркало заднего вида. Он стоял на месте и смотрел вслед, держа руки в карманах. В трудные минуты на твердость духа проверяются не только любимые люди, но и друзья. Со вторыми мне больше повезло, чем с первым. Любимый Высоцкий из магнитолы вновь напел к месту слова:
«Если ж он не скулил, не ныл,
Пусть он хмур был и зол, но – шел.
А когда ты упал со скал,
Он стонал, но – держал,
Если шел за тобой, как в бой,
На вершине стоял хмельной, -
Значит, как на себя самого,
Положись на него.»
***
Было душно. Над городом нависли грозовые тучи. И дождик бы не помешал. Дышать стало бы легче. Перевернулся на другой бок, скинул с себя одеяло. Невозможно было спать, чувствовал себя как в парилке. Еще и Жека рядом, как тепловой очаг. Да, дочь незаметно перебралась ко мне на диван, отказываясь спать одна в кроватке. Да и животик ее почему-то переставал мучить, когда спала у меня на груди. И спала всю ночь, чем меня пугала. Иногда проверял, а дышит ли она вообще. После ухода Милы мы выработали с ней какой-то режим. Вставали в семь, ели. Полчаса на сборы и мчались к дедушке. Отец взял отпуск. И ему пришлось сухо изложить факты произошедшего. Впрочем, он не очень удивился. Дальше я несся на работу, где нырял с головой в новые заботы по поводу открытия финансового отдела. Приходилось работу брать домой, но утром у Кирилла Андреевича всегда на столе лежал отчет. В половине восьмого мне по телефону напоминали о существовании дочери. Чертыхаясь, я бежал забирать Жеку, мы с ней ехали домой, занимались повседневными делами, после «Спокойной ночи, малыши»
Вздохнул. Встал, поняв, что уснуть так и не удается. Завтра утром запланировано первое совещание нового отдела. Было волнительно. Впервые я предстану в качестве начальника, и у меня будут в подчинении люди. До этого отдел существовал лишь на бумагах, а до реальности трудились не покладая рук. Кирилл Андреевич загадочно улыбался, мне казалось, что он словно сам с собой поспорил на меня и выиграл спор. Слишком был доволен и спокоен. Придирался, но я видел, что это для наглядности перед другими. Альбина держала дистанцию, она не стремилась к сближению, хотя глаза вспыхивали, когда мы пересекались взглядами. Но обручальное кольцо охлаждало пыл. На работе никому не было известно о семейных проблемах. Да и бумаги на развод не получал, сам тоже не бежал в суд. Было лень, было некогда, была еще маленькая надежда. Но я перестал каждый день названивать. Раз в неделю, в воскресенье, на стыке новой недели – набирал выученный номер и слушал гудки. Потом просто скидывал и шел спать.
Выпив на кухне стакан воды, распахнул окно. Было еще темно, на горизонте просвечивала светлая полоса. Борьба ночи и рассвета, но ход природы не изменить, и даже после темной ночи наступает новый день. Новый день… Раньше не думал о том, что будет дальше… а теперь стоило задуматься. Надо найти няню для Жеки, надо забежать в садик по прописке и встать на очередь, надо также посетить врача, и так два месяца отлынивали от визита. Из поликлиники звонили, напоминали. Еще какие-то прививки нужно было сделать, которые мы пропустили в три месяца. Сбили там какой-то график, медсестра в трубку возмущалась. В пору брать самому отпуск, чтобы эти все дела сделать, но кто мне его даст.
Жека спала в позе звезды, тяжело дышала. Я пригляделся, прислушался. У меня не было материнского инстинкта, но за два месяца кое-как начал понимать «язык» дочери. И сейчас ее дыхание ничего хорошего не означало. Нагнулся, прикоснулся ко лбу и тут же, будто обжегся, отдернул ладонь. У нее был жар. В панике бросился искать градусник. Пока ртуть медленно поднималась по шкале, беспокойно рассматривал своего ребенка, размышляя, где успела простыть. Сорок градусов испугали меня не на шутку, набрал «скорую».
– Скорая, - сонно раздался в трубке голос женщины.
– У ребенка температура...
– затараторил я, отходя от дивана, чтобы не разбудить своим голосом.
– Сколько лет ребенку?
– Четыре месяца.
– Какая температура?
– Сорок.
– Адрес… - спокойный голос бесил в трубке, как можно так реагировать, когда у маленького ребенка высокая температура. Тут взрослый «сгорит» в одну секунду, что говорить об младенце. И сухое «ждите» заставило проскрежетать зубами. Но не успела моя злость улечься, в дверь уже звонили. Поспешил открыть. Жека лишь перевернулась на бочок, но не проснулась. В прихожую вошли два уставших фельдшера. Стало стыдно за свою внутреннюю агрессию. Ясное дело, что люди не в карты играли, а работали. Женщина в возрасте на автопилоте прошла в ванную, вымыла руки и только после этого зашла в комнату. Она неторопливо и без лишних вопросов села на диван и аккуратно повернула дочь. Вторая фельдшер села за стол и начала заполнять какие-то бумажки.