Мама, я демона люблю!

Тараторина Даха

Назови имя и твоя смерть будет быстрой.

— Нет! Нет, нет, нет! Пожалуйста! Я не хочу умирать! Я слишком молод, слишком красив!

После того как смех удалось заглушить, я потрепал пленника по слипшимся грязным волосам:

— Тебе в любом случае не выжить, приятель. Я лишь предлагаю выбрать: побыстрее или помедленнее. И, честно говоря, мне больше нравится второй вариант. Имя! Кто помог тебе соблазнить девочку?

И он назвал имя.

О, лучше бы я не слышал! Лучше бы забыл! Не хочу знать! Подземье,

за что мне это?!

Пальцы сомкнулись чуть ниже белобрысого затылка. Я притянул его голову к груди, вдавил в рубашку, будто крепко обнимая.

— Ты не скажешь об этом Тристе, — прошептал я, вжимая лицо жертвы всё сильнее. — Никому уже не скажешь.

Он трепыхался всё слабее. Дёргался, пытаясь вдохнуть, извивался, как разделённый надвое червяк. Этот червяк не достоин жизни. Как не достоин и рыжей слишком доброй и слишком доверчивой девчонки.

«И не ты, — её невесомые пальцы будто вновь переплелись с моими, — пожалуйста».

Почему? Почему я не должен его убивать?

Узкие ладони в последний раз шлёпнули меня по плечам и безвольно соскользнули вниз.

Потому что она никогда не сможет полюбить убийцу.

Я разжал руки и, вместо того, чтобы откачать полудохлика, смачно съездил ему по роже.

— Если ты думаешь, что спасён, — я выпрямил ноги и злорадно ухмыльнулся, — то ты очень сильно ошибаешься.

Обратный путь растянулся аж до утра. Полудохлик не дёргался, не визжал (сквозь кляп это было бы сделать сложно) и не пытался освободиться. В такую рань можно смешаться с завсегдатаями питейных заведений, ровно такими же парочками, что, повиснув друг у дружки на шеях, разбредались по домам. А тут ещё и запах соответствующий.

Я не потащил его в дом. Кинул прямо так в сарай, приложил палец к губам и осторожно прикрыл дверь.

— Кири Брид? — я постучал и, не дожидаясь ответа, сунул нос в щель.

Брид уже встала и как раз меняла ночную рубашку на дневное платье.

— Пошёл прочь! — я поймал на лету брошенную подушку.

— Прочь? То есть, вам не нужен подарок, что я приготовил?

Женщина мгновенно приобрела вид любопытной белки:

— Подарок?

— Подарок.

Она торопливо скатилась по лестнице, тщетно пытаясь скрыть любопытство. На кухне я подхватил со стола увесистую скалку и вложил в крепкие пухлые ручки.

— Паршивый подарок, — прокомментировала она. — Разве что этой скалкой можно будет дать тебе по башке.

Похихикав, я пересёк двор, оперся о дверной косяк и откинул засов на двери сарая.

— Не мне.

О чём мечтают женщины? Есть много предположений. Сколько копий поломано, сколько морд набито и сколько алкоголя выпито в попытке понять!

Этим утром я, кажется, нашёл ответ. Правда, не скажу его никому: это будет наш маленький секрет с кири Брид.

Она привстала на цыпочки, вынудила меня сильно наклониться и поцеловала в лоб.

Перекинула скалку из руки в руку движением, не предвещающем ничего хорошего.

Вошла в сарай и закрыла за собой дверь.

Глава 14. Рассвет

Ещё с полудрёмы в голове витало убеждение: мне будет паршиво.

Я не умею пить, тем более, не умею трезветь, и совершенно не умею сражаться с внутренней тьмой, возжелавшей устроить резню.

Голове полагалось раскалываться либо от первого, либо от второго, либо хотя бы от третьего.

Тёплый мохнатый бок прижался к моему.

— Мряв? — поинтересовался котяра.

Я, не глядя, положила ладонь на его загривок: да, Рок, я в порядке.

— А меня погладить? — завистливо протянул кто-то с другой стороны.

Нет, это уже решительно требовало открытых глаз.

Открытые глаза позволили лицезреть перекинутую через мою талию руку, её обладателя, вытянувшегося рядом в одних лишь дурацких коротеньких штанишках, и самодовольную ухмылку.

Я почесала демона за ухом.

— Выкуси, мохнатый! — покосился он на Веньку с видом победителя. Кот в ответ перелез ко мне на живот, немного помесил тесто, выпуская когти, и свернулся пухлым крендельком.

— Мыр!

— У, кошатина! Поклянчишь ты у меня ещё колбасы!

— Ты же всё равно бы его не угостил, — я попыталась приподняться на локтях, устраиваясь поудобнее, но и кот и демон недовольно запыхтели, прижимаясь сильнее.

— Но раньше я его не угощал из жадности, а теперь из мстительности!

— Мяу! — сощурился Вениамин. По всему видать, делиться с Роком мышами он тоже больше не собирался.

Я и дёрнуться не успела, когда мужчина осторожно убрал волосы с моей щеки и якобы случайно провёл пальцев вдоль шеи. Последний раз такие игры закончились плохо. Что же изменилось? Взгляд? Осторожность, с которой двигались его руки? Или что-то ещё?

— Ты как, солнышко?

Оу… «Солнышко»? С чего бы?

Намекая, что в кровати становится тесновато, я поёрзала по простыне. Ха! Демоны никогда не страдали от излишней тактичности!

— Я… нормально, — вот уж странно, но и правда нормально. Ни тяжёлой головы, ни льющейся по жилам горячей голодной тьмы. Я закончила неуверенно, — солнышко…

— Хах, какое я тебе солнышко, рыжуля? Это ты у нас золотистая, как рассвет. Я, скорее, как чёрное небо.

— И как же тогда мне тебя звать?

— М-м-м… Мой повелитель?

Я пнула повелителя, скидывая на пол.

— Ладно, с повелителем перегнул, — признал демон, выпутываясь из одеяла. — Как насчёт «мой страстный любовник»?

Я ещё и подушкой его сверху припечатала:

— Ты не мой. И уж точно не любовник.

— Рыжуля, ты даже не представляешь, как быстро это можно исправить!